Для них падение и смерть Сафара означали и собственную гибель. Сафар сжалился и прекратил свои номера.
Но циркач в нем все-таки взыграл, он отпустил одну руку и помахал ею, показывая, что все в полном порядке.
Взрыв нервного хохота сопровождал его на протяжении следующих десяти футов.
Теперь он карабкался сосредоточенно, внимательно. Оказалось, что дальше взбираться еще труднее. Без той энергии, которой питает циркача возбужденная толпа, он вскоре выдохся, а руки и ноги затекли так, что он на самом деле несколько раз чуть не сорвался.
Когда он наконец добрался до вершины, силы покинули его.
И хотя внизу разносились громовые вопли радости, он, сбрасывая вниз веревки, уже не ощущал ничего.
Мысли его теперь вились лишь вокруг второй колонны. И никак нельзя было обойти тот факт, что и на нее тоже придется карабкаться в одиночку.
Но старые боги даровали людям и всем живым существам одну благословенную вещь — сколько бы ни длились мучения и боль, все они рано или поздно заканчиваются. И Сафару повезло, что для него все закончилось хорошо.
Вскоре на краю пустыни поднялась пыль, и Сафар понял, что враг приближается. Ручным зеркальцем он просигналил Ираджу. Внизу послышались крики команд, затрубили трубы, задвигалось воинское море, растекаясь по намеченным местам.
С каждым часом пыль вздымалась все выше, стеной встав на горизонте. Вскоре Сафар начал различать смутные фигуры демонов-наездников. Но вот движение прекратилось, а пыль заклубилась на месте, походя на старую уставшую собаку, наконец-то отыскавшую местечко, где можно устроиться на отдых.
Сафар подал еще один сигнал — Манасия вставал лагерем.
Король демонов усмехнулся, разглядывая карту боя. Он ясно понял, что задумал Протарус.
— Он хочет с помощью этих скал заставить нас ударить в центр, — сказал Манасия Луке. — Там он сосредоточил свои главные силы.
Он указал на деревянные метки, лежащие слева и справа от главных сил.
— А с помощью кавалерии постарается зажать нас с флангов, чтобы заставить идти нужным ему курсом. — Манасия хлопнул лапой по столу, сбивая метки. — Да только я не собираюсь покорно следовать замыслам этого короля. Я уже участвовал в таких битвах. По крайней мере, раза четыре или пять. — Он похлопал себя по рогатой голове. — А все хранится вот здесь, — сказал он сыну. — Все это называется игра ума. Мне почти жаль Протаруса. Очевидно, он просто не понимает, против кого или чего выступает.
Фари кашлянул, привлекая к себе внимание.
— А что насчет мага Тимура? — спросил он. — Наверняка он играет какую-то роль в замыслах Протаруса.
Манасия хмыкнул.
— Это правда, что нам не удалось обнаружить его местонахождение, — сказал он. — Как и любого другого источника их магии. Я думаю, он скрылся под магическим щитом. Дело это непростое, и я вовсе не собираюсь недооценивать его. Тем не менее мои магические силы, более мощные, прикрыты таким же щитом. Мы подождем, пока он нанесет удар и обнаружит себя. И когда мы ответим, шансов у него не останется.
Лука и Фари обменялись быстрыми взглядами. На каждого из них произвело впечатление умение Манасии вникать в ситуацию.
Наследный принц не без горечи вынужден был признать военный опыт отца. У него не оставалось сомнений в победе Манасии в предстоящей битве.
— Атакуем на рассвете, — сказал Манасия. — Как раз когда люди только еще заворочаются у своих походных костров. — Он указал на Демонскую луну, зависшую на севере. — С нею за спиной мы будем выглядеть весьма убедительно. — Манасия восторженно хлопнул себя по бедрам. — Нет ничего приятнее, чем атаковать врага, в глаза которого падает свет.
Ирадж оглядел собранные войска. Широкая улыбка раздвинула его бороду.
— Ну вот мы и снова вместе, ребята, — сказал он. — Воткнем в зад этим гиенам кое-что твердое и не будем вытаскивать!
Его голос, магически усиленный амулетом, который дал ему Сафар, вызвал волну веселья. Воины хохотом встретили шутку короля.
Ирадж величественно указал на Демонскую луну, четко обрамленную двумя скалами.
— Вновь, — сказал он, — мы сталкиваемся с врагом, который считает нас негодными даже на то, чтобы выносить его ночные горшки.
Воины заворчали.
— Но мы ведь уже раз или два проучили разных самодовольных тварей, не так ли?
Воины одобрительно заорали.
Ирадж взмахнул рукой, призывая к молчанию.
— Но так случилось, что на этот раз самодовольными тварями оказались демоны.
Послышалось приглушенное бормотание.
Ирадж ударил себя в грудь.
— Мне уже приходилось побеждать демонов, парни, — сказал он. — Будучи совсем мальчишкой, я их бивал. И был я тогда вовсе не королем, а обыкновенным мальчишкой. Вам еще не приходилось слышать этой истории. Лорд Тимур хранил ее в тайне много лет. Но теперь, я думаю, настало время, чтобы весь Эсмир узнал ее.
Ирадж вкратце, но в высшей степени эмоционально поведал о случившемся.
— Итак, парни, вы видите, — сказал Ирадж, — что демоны так же истекают кровью, как и мы. У них есть магия, но и у нас она имеется. В лице лорда Тимура. Они превосходят нас числом, но я только что рассказал вам о двух мальчишках, которых демоны тоже превосходили числом, так что для таких мужчин, как вы, проблем вообще быть не должно. Но лгать я вам не собираюсь. Демоны — враг грозный. Но, с другой стороны, что за удовольствие биться с заведомо слабым противником?
Это соображение особенно подействовало на обитателей равнин Джаспера, и они громовыми криками выразили свое одобрение.
— Так что скажете, парни? — выкрикнул Ирадж. — Будем ли мы ждать, пока Манасия двинется на нас?
Последовало единодушное:
— НЕТ!
— Так, значит, сами нападем?
Разнеслось оглушительное:
— ДА!
— Ну так вперед на Манасию, парни! — загремел Ирадж. — И давайте застукаем его со спущенными портками и с инструментом, загнанным в дыру какой-нибудь демонской шлюхе.
Небеса содрогнулись от одобрительного рева.
И так уж случилось, что весть о нападении застала Манасию среди любовных утех с девицей-демоншей.
Он еще не начал, но как раз подумывал об этом, когда у входа кто-то поскребся, привлекая внимание короля.
Манасия, спотыкаясь и застегивая на ходу бриджи, выбрался из гаремного шатра — сооружения настолько сложного, что составные его части везли несколько повозок быков.
Оправляя костюм, он перехватил выражение лица своего адъютанта, несколько удивленного, что застал короля в таком некоролевском виде.
— Зачем ты беспокоишь меня? — проревел Манасия.
Адъютант, указывая на юг, затараторил:
