Когда Хайес, подобно грому небесному, всеми своими мощью и гневом обрушился на первого противника, то тот, так и не успев взмахнуть мечём, уже оказался выбит из седла. Но не успело тело поверженного северянина коснуться земли, как рыцарь, даже не повернувшись к новому врагу, уже выдёргивал из него обагрённый кровью меч.
— Хэа! — не своим голосом заорал Рин, мчась позади Хайеса настречу первому своему сражению, которое тут же обрушилось на него, подобно яростной буре — столь же ошеломляющей, сколь и пугающе-прекрасной.
— Хэа! — клич ади Питри сам рвался из горла Рина, да столь мощно, что даже Хайес мог бы ему позавидовать, а уж его, в Имрии, мало кто мог перекричать.
— Хэа! — гремел в воздухе, пугая зверей и птиц на сотни ранов окрест, полный силы и необузданной ярости, клич древнего рода.
Едва только Рин ощутил, как сталь сшиблась со сталью, как на него сразу же, само собой, снизошло то холодное, расчётливое спокойствие, которое неизменно овладевало им, когда он упражнялся на ристалищном поле в Оленьей тропе. Ни одного лишнего движения! Пусть там, где не видят глаза, зрение заменят уши! Путь сила врага и его злоба, обращаяются против него же! И пусть в твоём сердце бьётся не страх смерти, а бушует холодное и ровное пламя праведного гнева! А уж остальное — как рассудит Бог!
Рин хотел биться подле рыцаря, но тот, стремительно сразив двух северян, бросился в самую гущу противника, так что юноша, в свою очередь, вынужденный принять бой, тут же потерял его из виду. Лишь одно мгновение Рину было чуточку страшно. Лишь на один миг рука его дрогнула. Ему вдруг показалось ужасным, что вот сейчас он лишит жизни этого румяного, и, в общем-то, симпатичного, даже несмотря на зловеще разукрашенное лицо, здоровяка, который, быть может, любит кого-то, и кого, возможно, тоже кто-то любит. Здоровяка, который несмотря на всю свою силу и на всё своё умение обращаться с мечом, всё же, вряд ли сможет выстоять против него, уже почти мастера. Рину показалось, что он совершает самое настоящее убийство. Сомнение, кинжалом предателя, тут же вонзилось в его сердце, и юноша едва успел отбить сокрушительный удар, незамедлительно обрушившийся на него. И тут же другой северянин, с другого боку, добавил ещё и от себя. И хотя убить другого, путь даже и врага, было вовсе не тоже самое, что палку перерубить, но Рин, вдруг совершенно отчётливо ощутил, сколь же хрупка его собственная жизнь, и сколь мало будут колебаться эти двое, чтобы отнять её у него. Ужас, безотчётный ужас, жаркой волной крови, захлестнул всё его существо, и рука сама, словно бы только этим она всегда и занималась, легко отразила очередной удар и, ловко свалив клинок здоровяка в сторону, тут же вонзила меч в открывшуюся на долю мгновения шею противника. И сразу же вслед за этим, Рин, словно юла, стремительно крутанулся на месте, и одним мощым ударом перерубил, чуть повыше колена, ногу второго врага. Предсмерный хрип перекрылся криком отчаяния и боли. Рослый северянин, схватившись за шею, повалися навзничь, и, одновременно с ним, рухнул со своего коня и противник за спиной Рина. К ногам юноши упал меч здоровяка. Не долго думая, Рин схватил его. Мимолётный страх сменился азаром и жаждой боя, и юноша, уже не капли не сомневаясь, устремился на очередного врага.
— Ллой! — где-то у него за спиной раздался рык рыцаря. Рин коротко и резко рубанул наотмашь прямо туда, где клинок обнимала рукоять меча, и, как это и бывает с плохой сталью, меч противника не выдержал и, с противным, сухим треском, переломился. Рин неожиданно продолжил движение своего клинка, но только уже немного вверх, и из груди врага брызнула алая кровь. Северянин схватился руками за рану и повалися на шею коня. А юноша, проворно отбив вторым мечём разящий удар другого противника, коротко разбежался, вскочил на поваленное дерево и, высоко подпрыгнув, сделал сальто назад. Оттолкнувшись от крупа лошади третьего, ошарашенного врага, Рин приземлился точнёхонько у дерева, к которому припёр рыцаря аж целый пяток северян, бестолково мешающих друг другу своими скакунами.
— Шерсть Утхары! — оторопело выругался тот, рядом с которым вдруг невесть откуда появился Рин.
— У-уу-ва-а-у-у-уг! — донеслось неожиданно сверху, и огромная крылатая тень едва не задела верхушки деревьев.
Юноша мельком оглянулся и увидел, как к ним, во весь опор, на своих диковенных скакунах, мчится большой отряд той самой тайнственной армии, что осадила, а, может быть, уже и захватила его родной город.
Бой сразу же, сам собой, прекратился.
— Эй, рыцарь!.. Что делать-то будем? — окликнул Хайеса высокий северянин с выкрашенной в красный цвет густой бородой и с целой копной волос, похожих на сноп пепельно-серой соломы.
— Хэй! А не проучить ли нам сперва этих чужеземных засранцев? А уж когда нам никто не будет мешать, мы продожим наше славное побоище! Что скажешь на моё предложение, северный дикарь? — весело отозвался Хайес.
— Зови меня Арутхи Роздлид! — тут же поправил рыцаря северянин. — А с предложением я твоим согласен! Что скажете, дети леса?
— А-а-а!!! — яростно завопили, одобрительно потрясая в воздухе своими мечами и боевыми топорами, северяне.
Внезапно небо над лесом озарили множество пылающих шаров, широким веером взмывавшие откуда-то неподалёку. Гигантская крылатая тварь неуклюже попыталась увернуться, но не успела и, издав душераздирающий рёв, от которого у всех чуть было не заложило уши, резко накренилась на левое, уцелевшее крыло и, срезая верхушки деревьев, тяжело рухнула вниз, выворачивая с корнями небольшие деревца. Сидящие на ней всадники, с диким воплем свалились вниз. Один из них, со всего маху шлёпнулся прямо на землю, а воторой — не долетел, и оказался нанизанным, словно дичь на вертел, на обломок одного из поваленных чародеями деревьев.
— А это ещё кто?! — не на шутку струхнул Оссту Та, испуганно оглядываясь: далеко не каждому волшебнику под силу сразить огута! Уж кто-то, а он знал это!
Чародеи северян тоже обеспокоено завертелись на своих скакунах, но новый враг стремительно приближался, и пора было принимать сражение.
От скачущих во весь опор чужеземцев донёсся портяжный и чистый звук рога, на что шоэны, и вместе с ними несколько северян, ответили дружным залпом стрел из своих луков. Несколько всадников безвольно повалились на своих скакунов, а ещё несколько, на всём скаку, вылетели из сёдел. И сразу же вслед за стрелами полетели и заклинания, но, видимо, они столкнулись с теми, что были посланы в их сторону чужеземными волшебниками, ибо все обратились в огромный, бесформенный клуб дыма, тут же рассыпавшийся на тысячи цветных огней и мерцающих сполохов, с оглушительным треском рассывавшихся окрест.
