Он протянул к ней руку, но теперь она отпрянула от нее.
– Я перееду в гостиницу, – торопливо заговорила она, не глядя на мужа. – Дай мне знать, если… если захочешь, чтобы я вернулась домой.
Отвернувшись от него, она подошла к Тасу и стала долго и внимательно вглядываться в его лицо.
– Ты действительно Тас, это правда? – со страхом спросила она.
– Да, Аша, я – Тас, – ответил кендер несчастным голосом. – Но сейчас я даже жалею об этом.
Она наклонилась к нему и поцеловала в лоб. Тас видел, как сверкают в ее глазах непролитые слезинки.
– До свидания, Тас. Я была рада повидать тебя снова.
– Извини меня, Аша, – прохныкал Тас. – Я не хотел устраивать тут никакого кавардака. Я просто пришел, чтобы выступить на похоронах Карамона.
– Тут нет твоей вины, Тас. Кавардак начался задолго до твоего прихода.
Аша вышла из кухни, не удостоив Палина даже взглядом. Он стоял там, где она его оставила, глядя в пустоту с мрачным выражением на бледном лице. Тас услышал, как Аша сказала что-то Йенне, услышал, как та что-то ответила, но слов не разобрал. Аша вышла из дома, входная дверь захлопнулась за ней с громким стуком. В доме воцарилось глубокое молчание, слышны были только беспокойные шаги Йенны. Даже Палин не двигался.
Тас полез сначала в один карман, потом в другой, наконец он отыскал магическое устройство, снял с него какую-то случайную проволочку, отряхнул несколько крошек бисквита, который собирался съесть еще два дня назад, и протянул артефакт Палину.
– Вот, Палин, – сказал он. – Ты можешь взять его.
Палин смотрел на него, ничего не понимая.
– Ну же, возьми. – Тас настойчиво протягивал магу устройство. – Если ты хочешь использовать его, как сказала Аша, то я тебе разрешаю. Особенно если ты отправишься назад в прошлое и наладишь то, что там разладилось. Ты же об этом думал, правда? Тогда возьми. – И Тас встряхнул устройство, отчего все камни на нем засверкали.
– Бери ее! – раздался голос Йенны.
Тас даже вздрогнул, он был настолько поглощен разговором с Палином, что не слышал, как она вошла. Теперь Йенна стояла в дверях и смотрела на них.
– Бери ее, бери! – настойчиво повторила она. – Палин, ты беспокоился насчет того, что эта вещь должна всегда возвратиться к своему владельцу, но этого может не произойти, если он дает ее тебе добровольно. Заговор работает, если эта вещь была украдена или потеряна, но если она отдана, то все в порядке. Это действие может разрушить наложенные чары.
– Я ничего не знаю про это, – отмахнулся Тас. – Но знаю, что могу дать ее тебе, если ты хочешь.
Палин опустил голову. Седые волосы мага свесились по обе стороны лица, полускрыв его, но Тас успел увидеть, что оно исказилось до неузнаваемости. Затем, протянув руку, Палин взял магический инструмент, и его искалеченные пальцы любовно охватили его.
Тас следил за этим с чувством, которое было сродни облегчению. Когда эта штука принадлежала ему, кендер постоянно слышал строгий голос Фисбена, раздраженно говоривший, что он должен быстро вернуться обратно в свое время. И хотя это приключение Таса было не самым безмятежным – в нем были и слезы Аши, и проклятие, которое на него наложила драконица, – все-таки Тас начинал думать, что участвовать даже в плохом приключении лучше, чем лежать под ногой гиганта.
– Я могу рассказать тебе, как эта штука работает, – предложил Тас.
Палин положил устройство на кухонный стол. Сам он неподвижно сидел рядом и не произносил ни слова.
– Дело в том, что надо одновременно произносить стихи и совершать определенные действия, – объяснял Тас, – но это все легко запомнить. Фисбен говорил, что я должен так их выучить, чтобы суметь повторить, даже стоя на голове. И я вправду сумел это проделать. Поэтому я уверен, что у тебя тоже получится.
Палин почти не слушал его. Он смотрел на Йенну.
– Что ты думаешь об этом?
– Это действительно устройство для путешествий во времени, – уверенно ответила она. – Я видела эту вещь в Башне Высшего Волшебства, когда твой отец принес ее туда, чтобы отдать на хранение Даламару. Даламар, конечно, изучал ее. Я даже думаю, что у него были записаны пояснения твоего дяди насчет того, как ею надлежит пользоваться. Он никогда не пользовался ею сам, по крайней мере насколько я знаю, но думаю, что знал о ней больше, чем кто-либо из живущих на свете. Мне никогда не приходилось слышать, что эта машина пропала. Но я припоминаю, что однажды, незадолго до Войны с Хаосом, мы обнаружили Таса у нас в Башне. Наверное, тогда он и стянул ее.
Йенна строго глянула на кендера.
– Я не брал ее! – оскорбленно воскликнул Тас. – Мне дал ее Фисбен! И он рассказал мне…
– Тише, тише, Тас. – Палин понизил голос. – Йенна, по-моему, ты имеешь возможность вступить в контакт с Даламаром?
– Представь себе, нет. Я не практикую некромантию, – холодно ответила та.
Глаза Палина сузились.
– Но ты ведь даже не веришь, что он мертв. Я прав?
Йенна откинулась на спинку стула.
– Возможно, и не верю. Но это не значит, что он жив. Я не получила ни одной весточки от него за эти тридцать лет. И понятия не имею, где он может находиться.
Несмотря на искренний тон, ей не удалось убедить Палина, и Йенна поняла это. Она положила руки на стол, растопырив увитые кольцами пальцы.
– Послушай меня, Палин. Ты не знаешь его. Никто не знал его так, как знала я. Тебе не приходилось видеть Даламара в конце его жизни, после Войны с Хаосом. А мне довелось. Я была с ним рядом. День и ночь. Я выхаживала его, пока он не выздоровел. Если это можно так назвать.
Она снова выпрямилась, ее лицо стало хмурым и мрачным.
– Извини, если я обидел тебя, Йенна, но я ничего не слыхал… Ты никогда не рассказывала мне об этом.
– Не могу сказать, что очень люблю говорить об этом, – так же хмуро заметила Йенна. – Тебе известно, что Даламар был серьезно ранен в битве против Хаоса. Я сумела доставить его обратно в Башню. В течение нескольких недель он находился между жизнью и смертью. Я все бросила, и свой дом, и лавку, чтобы быть рядом с ним. Он выжил. Но потеря Богов, утрата Божественной магии были для него страшным ударом, от которого ему не удалось оправиться. Он страшно изменился, Палин. Ты помнишь, каким он был до этого?
– Я не очень хорошо его знал. Он наблюдал за тем, как я проходил Испытание в Башне. То Испытание, во время которого мой дядя Рейстлин удивил его, обратив в реальность то, что Даламар считал иллюзией. Я никогда не забуду выражение лица Даламара, когда он увидел, что я сумел повторить это. – Палин глубоко и с сожалением вздохнул. Воспоминания были приятными, хоть и болезненными. – Все, что я помню о Даламаре, это то, что он был язвительным и саркастичным, эгоцентричным и высокомерным. Но я знаю, что мой отец был о нем хорошего мнения. Он говорил, что Даламар очень непростой человек, что он гораздо более предан магии, чем Владычице Тьмы. Из того немногого, что я помню о нем, я могу заключить, что так оно и было.
