— Хватит, — Кипп встал между друзьями. — Мы все переживаем за Эда, но если подеремся, будет только хуже. Нужно думать, как попасть в лагерь элуров.
Арибо насупился. — Меня быстро раскусят. Я, конечно, немного балакаю по ихнему, но элурское рыканье у меня никогда не получалось.
Может мне попробовать? — Кипп робко улыбнулся и неожиданно произнес несколько фраз по элурски.
— Почти без акцента? — Непонятно чего в голосе Арибо было больше — удивления или досады. — Ты случайно сам не ледышка?
— Моя покойная бабушка была элура. — Кипп тряхнул светлыми волосами. — Бабуля со мной говорила только по своему, рассказывала элурские сказки. По ее словам это язык древних повелителей Севера, столь же непокорный и суровый. — Он запнулся и смущенно добавил: — Не то, что у изнеженных сенахов.
— Вот те на? — ухмыльнулся Арибо. — Может ты еще поклоняешься Трем Сестрам?
— Неа. — Кипп яростно замотал головой. — Бабушка несколько раз водила меня в храм Сестер, их немало в Мистаре и окрестностях, но потом отец ей запретил. Заявил, что нечего глупостями заниматься. А после смерти родителей тетка отвезла меня в Вилладун, хотя бабушка и не хотела…
— Договорились, — прервал воспоминания друга Арибо, — пойдешь с нами, если наткнемся на кого, будешь говорить за всех. Типа мы потерялись и все такое. Главное спроси, где они держат паренька с корокоттой. Скажешь, — он хитро сощурил глаз, — что поглядеть хотим на диковинную зверюшку.
— Болван, — не выдержал Удо. — Если Кипп начнет болтать что-то подобное, нас тут же укокошат.
Арибо отмахнулся. — Не ссы. Все будет пучком. На мэтра До капюшон напялим чтобы не приметили его гриву или даже лучше, — грязная ладонь усиленно терла лоб, — скажем, что в плен взяли ищейку вражьего. Все такое, мы вроде герои. — Он с торжеством взглянул на друзей. — И нас тогда к ихнему главному, а мы ей нож к грудине, мол выкладывай, куда дела Эда? Потом связываем ее или даже замочим, чтобы вернее, хватаем его и тикать в Мистар.
Удо расхохотался. — Обалдеть. Неужели, сам придумал или подсказал кто? А мочить, кто будет, ты?
— А если и я? — Арибо с вызовом уставился в язвительный прищур друга. — За Лосиный Ручей их там всех покрошить надо. До единого.
Ай-До поднял руку. — Замолчите оба. Я пойду один, сегодня ночью. Главного, — он с усмешкой взглянул на Арибо, — искать не нужно. Палатка командира всегда самая большая и стоит в центре лагеря.
— А если наткнетесь на кого? — В голосе Удо слышалось искреннее беспокойство. — Вы не очень, — он пожал плечами, — похожи на ледышку.
— Если я пойду в лагерь, то в любом случае встречу кучу эрулов. Наш вдумчивый друг, — ищейка кивнул на мрачного Арибо, — весьма разумно предложил мне одеть капюшон. Пойду не таясь, иначе возникнут вопросы, на которые я, — аэрс обезоруживающе пожал плечами, — ответить не смогу.
— Поэтому с Вами пойду я. — Вперед выступил Кипп. Нижнюю губу он закусил, чтобы не дрожала. — Без меня у Вас ни чего не получится.
Ищейка пристально посмотрел на испуганного юношу и тихо проронил. — Нет. Ты с друзьями останешься здесь.
— Я все равно пойду, — упорствовал Кипп. — Он вскинул блестящие глаза на аэрса и взволнованно затараторил: — Я просто помогу Вам пройти по лагерю. — Надеюсь, — его бессознательно передернуло, — мне ни кого убивать не придется. — Серые глаза стали похожи на два водоворота. — Я просто не смогу, даже ради Эда.
— Слабак, размазня, — нотки жалости в голосе Арибо утонули в водопаде презрения. — Сиди здесь и не дергайся. С мэтром До пойду я и если понадобится…
— С ним должен отправиться Кипп. — Удо хмуро перебил распалившегося друга. — Без него мэтр До не пройдет и десяти шагов по лагерю. Он даже не поймет приказа остановиться. — Внешне Кипп типичный эрул, а ищейка надвинет капюшон — может и получиться. Хотя, — Удо скривился, — все равно это безумие. Шансов немного.
* * *
Она ворочалась с бока на бок, пытаясь уснуть. Голову тревожили мысли, отгонявшие покой и сон. Леона прислушалась. Пронзительную тишину теплой ночи нарушало лишь шелестящее дыхание мальчишки, которое смешивалось с хриплыми вздохами корокотты. Она покосилась в их сторону. Зверюга ожидаемо не сводила с нее своих багровых зениц. Огромная пасть приоткрылась, обнажив белоснежные клыки. Рычание было едва слышным, но грозного предостережения в нем хватало с лихвой.
«Злобная тварь под стать своему ублюдочному Повелителю» — Ненависть душила ее колючей удавкой. И самой страшное, женщина не понимала, кого она ненавидит больше этого Эдмунда или себя. Она до боли сжала кулаки. «Ничего в Сторфольке тебя быстренько обломают». Однако злорадные мысли облегчения не приносили. Сгустки крови в глазницах корокотты, как будто, пожирали ее заживо. Леона зажмурила веки и попыталась побороть ненужный сейчас гнев. Ее Дар Гдады ни куда не делся. Фирдхеру окатило бесстрастным спокойствием, признавшим неоспоримость доводов рассудка. Как скоро они приходят на помощь, если чего-то нам захочется. Сердце еще кипело, горяча кровь и требуя разорвать на куски зарвавшегося сенаха, но разум уже дарил холодную уверенность, отсекая ненужные и потому бессмысленные ярость и злость. Мысли текли плавно, подобно широкой, равнинной реке. Совет фриэкс, разумеется, не станет его убивать, слишком ценная он добыча, способная принести окончательный и бесповоротный перелом в тысячелетнем противостоянии с империей. Кроме того, образ Анудэ и Младшего у элуров давно слился в нечто единое и неразделимое и казнь Матрэла сочли бы, пожалуй, в Альянсе не меньшим святотатством, чем в Торнии.
«Твоя судьба — быть дойной коровой, точнее быком-производителем». Леона снова не смогла до конца разобраться в своих чувствах. Довольна ли она тем, что было предназначено мальчишке или это еще больше ее разъяряло. Угольки погасшей ненависти и притихшего гнева снова начали разгораться. «Этот придурок не понимает, что его ждет». Цепкие когти верховных фриэкс вопьются до костей и никогда уже не отпустят. А значит ему суждено до конца жизни трахать тех девиц, что будут присылать из Дома Анудэ. Наверняка хорошеньких, с широкими бедрами и большими сиськами. Из чрева таких самок будущие любимчики Однорукой будут выскакивать столь же часто, как в их щель затекать семя Матрэлов. Фирдхере хотелось плакать и хохотать одновременно. Если подумать, многие за такую судьбу отдали бы правую руку, но едва ли Владыка гнева смирится и станет покорно строгать детишек во славу Альянса и Трех Сестер. Она тихо фыркнула. Грозное ворчание корокотты стало громче.
— Заткнись, — безо всякой надежды на успех прошипела Леона. — Без тебя тошно.
