Я хитро улыбнулась:
– И по этому поводу тоже наверняка придумана легенда?
– Непременно, - рассмеялся он. - И ещё какая!
– Расскажи!
– Подожди, на ровное место выйдем. Я, увы, не могу делить внимание между красочным повествованием и тобой, то и дело норовящей загреметь в Льеттиа.
Я фыркнула с видом обиженной кошки, но протестовать не стала. Приятно, леший возьми, что тебе уделяет внимание такой мужчина… пусть и просто выполняя свои прямые обязанности. Хватит вздыхать, ведьма!
Злосчастная тропка, с которой так и норовили соскользнуть с жалобным всхлипом мои каблуки, и вправду безо всяких предупреждений расширилась, выпуская нас на небольшую площадку, открывавшую великолепный вид на клокочущую внизу воду. Деревья - ничего необычного: осинки и березы - упрямо стиснув зубы, вцепились корнями в каменистые склоны гор. Ветер дрался с пламенеющей свежей зеленью листвой на тонких хлестких ветках.
Арлирриг, удовлетворенно вздохнув и потянувшись, достал из заплечного рюкзака тонкий кусок непромокаемой ткани и расстелил его по земле, широким жестом предложив мне располагаться. Я зябко поежилась, тщетно закутываясь в шелковый плащ поплотнее - тоже мне, нашла, в чем под конец Вязеня ходить! - и присела на краешек, с любопытством наблюдая, как следом за подстилкой из бездонного рюкзака на белый свет появляются пакет с печеньем, плетенка упакованных в пленку сосисок и загадочная бутыль, задумчиво булькавшая в руках виттара.
– Это что?
– Вино. Красное.
Я удивленно вскинула брови, но, хотя и привыкла пить вино исключительно по вечерам или ночам, спорить поостереглась. Новая Ветка - новые обычаи. Со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Громкий рокот сливающихся горных рек заглушал голоса, поэтому разговаривать мы перестали, отложив до лучших времен, когда Арлирриг прекратит увлеченно нарезать круги по всей площадке в погоне за улетевшим мешочком из-под сосисок и сядет рядом со мной. Чего зря орать-то? Плеск накатывающих друг на друга волн напомнил мне первые дни на борту Лирты, когда я, зачарованная игрой солнечных бликов на воде, целые дни напролет проводила на палубе.
– Лир, а как там пираты?
Виттар смерил меня серьезным взглядом и несколько досадливо поморщился, словно вопрос его неприятно кольнул.
– Всё с ними нормально: высадили всех в одном из селений, команда разбрелась по тавернам, пьет без отдыха, капитан ежеминутно интересуется, где ты есть и что с тобой стало, какая зараза тебя увела и когда вернет. Грозится, что ежели только… Хм. Словом, дело идет на лад, никакой Голландец им, по-моему, больше не страшен. А почему ты спросила?
Я уклончиво пожала плечами. Не станешь же так сразу признаваться человеку, что откровенно не поверила обещанию жреца позаботиться о пиратах.
– На всякий случай. Мало ли что…
Виттар бросил на меня тяжелый взгляд, отвернулся и отрывисто упрекнул:
– Зря ты так. Ничего мы с ними не сделаем.
Я виновато поморщилась.
– Эх, Лир, если бы речь шла обо мне - я бы и не спросила. А они - просто люди, из-за меня загремевшие на вашу Ветку. И за всё, что с ними здесь может случиться, отвечаю я.
– Перед кем?
– Хотя бы перед собственной совестью, - тяжелый вздох помимо воли сорвался с губ. Ох, и не ладили же мы с этой особой…
Виттар иронично покосился, приподняв левый уголок губ:
– Что, загрызёт без соли?
– Ха, отравится!!!
Печенье мы поделили поровну, на две кучки (свою я, признаться, так и не доела, потихоньку сплавив её под конец Арлирригу), честь чистить копченые прямо в шкурках сосиски досталась, разумеется, мне. И занятие оказалось вовсе не из приятных.
– У тебя хоть нож есть? - тоскливо выла я на седьмой минуте мучений, горестно разглядывая забившееся под ногти мясо (ну или что они тут в сосиски суют?).
– Нет, - глумился виттар, с любопытством наблюдая за моими страданиями и бесплодными попытками содрать эту йырову пленку с помощью ногтей, зубов и нецензурных слов в очень большом количестве.
– Да проще содрать шкуру с живой мыши, чем с этой сосиски!
Арлирриг живо заинтересовался фактом:
– Это ты из личного опыта?
– Не сомневайся! - заверила я, потеряв терпение и освежевав сосиски заклинанием. С боков теперь художественно свисали розоватые клочья, но аппетита Арлирригу это не испортило, а я была готова съесть их уже и нечищеными.
Несколько минут над поляной царило только сосредоточенное жевание: полуночной-полурассветный завтрак уже переварился напрочь, равно как и все воспоминания об оном. Солнце медленно взбиралось по дуге на уже готовую подстилку из грозных кучевых облаков, лишь изредка бросая на нас лукавый взгляд сквозь разрыв белой пелены. Мне быстро надоело прислушиваться к нудному и вдумчивому вою ветра, заблудившегося в скалистых расщелинах гор, и я педантично потребовала:
– Легенду!
– Какую? - искренне удивился позабывший всё на свете Арлирриг, протягивая мне раскрученную фляжку, которую я с превеликим сомнением приняла.
Не то чтобы мне претило пить с ним из одной фляжки, но просто все вокруг мне вечно твердили, что пить из горла - это первый знак недремлющего в генах алкоголизма, а Таирна вообще после каждой чашки чая с коньком или ликером воспитанно передергивала плечами, с материнским терпением увещевая: "Иньярра, я вот смотрю на тебя, на то, сколько ты пьешь, и только надеюсь, что ведьминская кровь обладает какими-нибудь невиданными способами расщепления всего, что ты можешь выпить за день!". Я не обижалась. Просто предлагала распить бутылку красного полусладкого на пару.
– Ту самую, которую ты отказался рассказать мне на этой козлячьей тропе!
– Не козлячьей, а козьей, - со смешком поправил виттар. Помолчал и начал: - Это не совсем легенда. Скорее вольное переложение одного из апокрифических текстов Змеиной книги.
– Какой-какой?
– Змеиной, - терпеливо повторил виттар. - Это священная книга вельдов.
– Ааа.
Из-за огромного сероватого валуна показалась хитрая мыркающая мордочка бурундука. Зверек бесстрашно вспрыгнул на камень, распушил роскошный полосатый хвост и деловито огляделся.
– Змий - это наш бог. Он создал наш мир, он дал силу жить растениям, зверью, птицам и вельдам. Но он именно божество, и посему не может жить здесь, среди нас. Поэтому однажды он женился на вельде и наделил её той силой, которая должна была продолжать давать энергию жизни всему рождающемуся и уже живущему. И оставил её здесь вместо себя, чтобы этот мир не погиб. Сам же он раз в день пролетал над миром на огромной высоте - так что видна была только темная тень - и проверял, всё ли здесь в порядке.
