Боренсон бросил взгляд на юг — и ему показалось, что там, на крепостной стене, под темной аркой башни, он заметил человека.
У человека были рыжие волосы и знакомая осанка, и сердце Боренсона прыгнуло в груди: ему показалось, что это его отец.
Но когда он снова взглянул в ту сторону, там никого не было.
Боренсон судорожно вздохнул. Он был уверен, что это дух его отца. Он улыбался, как будто приветствуя.
«Не значит ли это, что я должен умереть здесь?» — думал Боренсон.
Он оглянулся и почувствовал, что впервые в жизни впадает в панику. Прежде он всегда встречал бой с непреклонной решимостью, смеясь в лицо смерти.
Сейчас он думал о том, где лежит его отец. Неделю назад он нашел тело мужчины на лужайке у дворца Герцога Палдана. Каррис был построен на невысоких холмах, поднимающихся от берега озера. На востоке холмы были сплошь изрыты древними пещерами и туннелями — какие-то из них использовали как гробницы для захоронения мертвецов, другие — как амбары для хранения запасов пищи и размещения войск в случае осады. Скорее всего, отец Боренсона был сейчас внизу, в гробнице.
— Опустошители скапливаются, — закричал дальновидец. — Я вижу их ужасного мага! Клянусь Семью Камнями, она огромна! Готовьтесь!
Но еще несколько долгих минут среди опустошителей не было никакого движения. С улицы кто-то кричал:
— Что там? Что там происходит?
— Они подошли к самой дамбе, но принюхавшись, отступили. Сейчас они около холма червя, — прокричал дальновидец. — Там целая куча чародеек. Похоже, они хотят восстановить ту руну, которая у них там была, Печать Опустошения.
Боренсон огляделся. Повсюду вдоль замковой стены вспыхивали огни. Юноши с факелами быстро перемещались по боевому ходу, разнося факелы всем, кто в них нуждался. Он слышал, что по всему Каррису люди кричат друг другу, сообщая новости, но шипение опустошителей и глухой звук их шагов заглушали крики. Там, где он стоял, все замерли в ожидании битвы, но весь город он чувствовал как улей, огромный улей, полный мужчин и женщин, которые суетились, готовясь к войне.
Чародей Биннесман вышел во внутренний двор и заспешил к пристани.
Минутой позже на городскую площадь выбежал Маршал Чондлер, держа в одной руке факел, а в другой — копье опустошителя.
— Все Властители Рун, — закричал он, — займите ваши места. Все лорды на востоке и юге от меня по моей команде начнут организованное отступление к гробницам. Все жители, немедленно отправляйтесь к пристаням.
— Что? — закричал в ответ один из лордов со стены. — Вы хотите, чтобы мы отступили до начала битвы?
Чондлер ответил приказным тоном:
— Каждый человек, который хочет выжить, будет делать то, что я сказал, — немедленно!
Сотни горожан, лучников и целителей начали бегом спускаться из башен и поспешили по улице вслед за Биннесманом.
Боренсон сразу же понял замысел Чондлера. Сарка Каул предупреждал, что Риалла Лоуикер и Радж Ахтен не пошлют свои войска в битву до тех нор, пока Каррис не падет. И теперь Чондлер надеется сымитировать поражение, чтобы обманом заставить их прийти на помощь. Отправив лордов охранять гробницы, а горожан в потайные залы, ведущие к пристаням, Чондлер скроет большую часть своих людей под землей.
Гри свистели крыльями над головами, вскрикивая, словно от боли, и опустошители шипели, как море.
Чондлер взобрался на стену и несколько долгих минут смотрел вниз.
И в этот момент Боренсон снова увидел воздушный шар-шпион, висящий в воздухе, как гигантский граак. Ветер нес его прямо к городу. Он словно заглядывал за стены замка.
Пламяплеты светились внутри гондолы, словно пламя готово было вырваться из них в любой момент.
Чондлер закричал своим людям:
— Не дайте опустошителям восстановить эту руну! Пускайте катапульты!
Стрелок закричал в ответ:
— Сэр, на таком расстоянии мы можем использовать только грейп-шоты, ничего больше!
— Тогда берите грейп-шоты! — настойчиво требовал Чондлер.
Минутой позже стрелки на вершине башни привели в действие катапульты, и град железных шаров полетел со стен.
Опустошители гневно зашипели.
Дальновидцы закричали:
— Они идут!
«Твонк» баллист и «тванг» тысяч луков заполнили воздух, когда снаряды и стрелы хлынули вниз, стуча по дамбе.
— Клянусь Силами, они приближаются слишком быстро! — воскликнул кто-то.
Долго это не протянется, подумал Боренсон, в то время как над стенами пронеслись крики, полные ужаса. Он схватил факел и зашвырнул его на бастион. Факел упал среди острых обломков и промасленного тряпья. Бастион вспыхнул, наполнив светом внутренний двор. Внезапно на площади, злобно ворча, появился опустошитель — гигантский маг с кристаллическим жезлом. Из бока твари торчали две арбалетные стрелы.
Боренсон застыл в изумлении.
Тварь закружилась и бросила заклинание, в то время как стрелы дождем сыпались на нее. Красное облако заклубилось вокруг ее жезла, и ядовитые испарения заполнили двор, когда стрелы вонзились в ее мягкий треугольник и она в судорогах упала на землю.
«Откуда она появилась?» — недоумевал Боренсон и вдруг понял, что она спрыгнула сверху. Он взглянул наверх и увидел, что еще три опустошителя мчатся стремглав по крепостной стене и камни разлетаются в стороны, когда они врезаются в зубцы.
Один из опустошителей наверху склонился вперед и взмахнул своим длинным лезвием, поразив сразу троих человек. Удар был такой силы, что волна пахучего воздуха донеслась до Боренсона. Куча внутренностей медленно опустилась на землю у его ног, а с неба хлынул кровавый душ.
— Они уже на стенах! — послышался чей-то крик. Вдруг еще один опустошитель прыгнул с крепостной стены на купеческую лавку на другой стороне улицы. Шестнадцатитонная туша монстра приземлилась на крышу, которая рухнула под его тяжестью. Балки разлетелись в щепы, из стен во все стороны полетели осколки камней. Этажи рушились один за другим, а женщины и мужчины внутри дома кричали от боли и ужаса.
Лучники отступали с крепостных стен, осыпая монстров стрелами.
Заклинание мага ударило облаком, и в ушах у Боренсона зазвенели слова: «Трепещи, ты, сын человека». И в тот же миг волна смятения прокатилась по всему его телу, а ноги так ослабели, что он едва мог стоять. Он почувствовал, что все внутри у него словно опустилось, а сердце билось так, как будто вот-вот взорвется.
Люди на стенах были охвачены паникой. Луки выпадали из рук стрелков. Стойкие воины были сломлены страхом.
