Одно вселяло надежду: мой возлюбленный, предвидя нашу разлуку, постарался запихнуть в меня все, что мог — все средства защиты, все сведения. Только последнее препятствие, Белое Пятно в неизвестном океане, как ни старался, так и не успел разгадать. Карманы моего панциря переполняли магические вещи. Хоть некоторые из них и казались бесполезными, я надеялась на друга. Ведь он ошибся всего лишь один раз, проигнорировав вечную сосульку, им же созданную.
Слабое свечение впереди заставило меня остановиться. Нет, то не было мерцанием отвратительных скорпиндронов. Нежное сияние плавно растекалось по воде. Маленький фонарик не подмигивал и не стоял на месте, он двигался, но весьма оригинальным образом, перемещаясь подобно челноку ткацкого станка — туда-сюда и обратно. Кто же посмел осветить мост через ядовитую реку?
Ожидая какого-нибудь подвоха, я все-таки двинулась дальше и вскоре смогла разглядеть нарушителя. Невиданное существо, не то цветок, не то животное, с множеством тонких ножек и плавничков, похожих на лепестки, отчаянно семенило всеми своими конечностями, пытаясь отчалить от назойливого ответвления туннеля. Нежелание несчастного создания было понятно, ведь черные дыры, даже и поддельные, засасывали не только мысли, но и лучи. Бедняге никак не удавалось освободиться от невидимых нитей, и он неизбежно приближался к коварному повороту. Недолго думая, я зачерпнула это чудо лягушачьими лапками и поплыла дальше.
Цветок явно прибыл с другой стороны Косы, что придало мне уверенности. Раз до сих пор его не поглотила фальшивая черная дыра, стало быть, выход был уже близко.
Нелегко плыть только с помощью задних лап, даже и снабженных сверхскоростными ластами, но передними лапками я орудовала хусточкой и одновременно удерживала живой фонарик. Больше деть его было некуда, за пазухой уже сидела присмиревшая Марго. В туннеле повсюду мельтешили подводные обитатели. Их, не светившихся и не мыслящих, никуда не затягивало, зато мне то и дело приходилось разгонять бестолковых рыбок. Поэтому продвигалась я не очень быстро, и все же вскоре вдали замелькало светлое пятно. Но почему-то оно меня не радовало.
Зато мой удивительный пленник вдруг начал петь. Песня была незнакомой, но слова вполне осмысленные — о близости дома и радостной встрече с родственниками.
— Ты умеешь говорить? — спросила я.
Цветок умолк на секунду и снова запел — о том, как темно в туннеле и светло на воле. Был ли он разумен или просто повторял услышанное ранее, так и осталось для меня загадкой.
Я вылезла на поверхность у противоположного, довольно крутого берега Косы и увидела множество светящихся цветков. Они покрывали, казалось, весь океан. Сверкающая пленка начиналась у каменистого обрыва и дотягивалась до горизонта. Покачиваясь на волнах, необозримое цветочное поле пело, тихо и умиротворенно. На берегу тоже ничего особенного не происходило. Где-то неподалеку, за кривыми деревьями, нудно, но абсолютно безобидно бурчало самое обыкновенное Зеркало Безразличия. Его тарабарщина не могла мне навредить. Отчего же тогда моя волшебная интуиция вдруг так переполошилась?
Здесь, наверху, черная магия, встречи с которой я вроде бы избежала, выбрав правильный туннель, почему-то появилась вновь. Странно, правый мост привел туда же, куда и левый! Главная угрозабыла близко, очень близко. Но где? Казалось, повсюду…
Вот где он, антимир! Вернее, один из недоступных Переходов в антимиры, о которых когда-то рассказывал Андрис: "В них абсолютная Тьма, в которой нет места жизни. Никто еще не проходил по ним". Феерия добыла осколок антимира в чреве Оратуз и спрятала, может быть, в пещере, подобной Запретной. Но если на Земле Тьме не удалось покинуть темницу, здешняя затворница каким-то образом протянула свои смертоносные щупальца. И все же планету она не поглотила, и все вокруг никуда не исчезло, а, значит, оставалась надежда на лучшее.
Во что бы то ни стало, надо было разгадать эту загадку. Я спешила на ледяной остров космических кузнецов, и мне вовсе не хотелось в Переход, но Ядвига знала, что проникнуть туда придется. То есть обойти страшное место не получится.
"Пойдешь туда, незнамо куда…"
Первым моим желанием было прыгнуть в прохладную искрящуюся воду и как можно быстрее уплыть подальше от опасной Косы, но интуиция подсказывала, что этого делать нельзя. И я только выпустила забавный поющий фонарик. Он соскользнул по влажным камням и вскоре его слабый голосок затерялся в хоре собратьев.
Больше всего меня смущал ветер. То есть не ветер, а гул, глухой и въедливый. Точно такой же, как и тогда, у Золотого озера, когда Фавея разговаривала с Бесцветным Императором. Она была в наушниках, а мы, обращенные в кузнечиков, подсматривали за ней. Вот и теперь мне послышалось очень похожее тяжелое шипение. Настолько тяжелое, что оно прорывалось сквозь двойной шум — пение цветов и бормотание Зеркала Безразличия. Я легко отыскала нужную телепатическую волну, но интуитивно догадалась: сейчас может понадобиться кое-что большее. И надела Уши.
"Сама попадется, — сказал кто-то. — Отсюда не уйдет! — и, после непродолжительного молчания: — Не пойму, что в ней нашли особенного. Глупа, бездарна и строптива!"
Собеседников было двое. Уши, настроенные Андрисом на волну Деда, поймали мысли одного из них. И совершенно иначе, как отражение в мыслях первого, поняла я второго:
"Зачем беспокоишь меня?" — угрюмо спросил он. — "Сотни лет уж как твое протухшее лежбище поглотила Феерия, — откликнулся первый. — Я открыл дверь и освободил тебя, теперь служи мне!"
Неизвестные находились где-то недалеко, и я чуть раздвинула густую листву.
Они сидели или, возможно, стояли на совсем другом берегу, на берегу черного озера, застывшего мрачным зеркалом между кривыми деревьями. Вернее, берег озера был пуст. Со своего места я не видела, есть ли в воде какие-либо отражения, а подойти ближе боялась, но почти не сомневалась в том, кого застала возле фальшивой черной дыры. Слышимость тоже была не очень, так как колдовская сеть позволяла ловить мысли лишь на ближних расстояниях, да и шепот Зеркала Безразличия мешал. Но собеседники телепатировали энергично, и их реплики разносились по округе.
"Девчонка уже должна быть тут! — снова воскликнул первый. — Я следил за ней до туннелей, а сейчас не вижу. И мыслей ее, на дурацком их языке, который только Дед понимает, не слышу. Глупой вздорной мартышки, мнящей себя великой магиней, словно и вовсе нет на свете!"
Услышанное обнадеживало, ведь, очевидно, речь шла обо мне. Выходило, шапка-невидимка и диадема неплохо защищали неуловимую "девчонку" от соглядатаев, и, осмелев, я рискнула приблизиться к озеру. Очень уж меня заинтересовала таинственная дверь в чье-то дурно пахнувшее лежбище в недрах дикой планеты.
