Ознакомительная версия.
812. 2 января. Дрюммокс получил свою третью ежегодную премию. Такое бывает хоть и не так редко, но все же и не слишком часто. Мне, например, присудили пока только одну (за изобретение воздухоплавания). Ну ничего, я еще наверстаю, вот только доработаю наконец свою любимую тему.
3 февраля. Вчера опять пришло письмо от Веннтина. А я уже успел забыть об этом человеке. На этот раз он не стал сулить мне золотых гор и заоблачных постов, а просто пугал расправой над всеми «непокорными» членами Ордена, если мы в грядущем сражении не примем сторону наместника Ферреля. Его угрозы на меня почти подействовали, и сегодня я всматривался в лица встреченных в Ордене магов, пытаясь увидеть в них что-то необычное. Но так ничего и не заметил, и с облегчением подумал, что Веннтин пытается одурачить меня. Или это «письмо» – очередная канцелярская подделка? Неужели им мало было одного раза, и они снова проверяют мою верность Императору и договору? Ответ писать не буду – никакого смысла нет, он и так знает (если, разумеется, получил мое предыдущее письмо) все, что я думаю по поводу его бредовых планов.
11 марта. Нынче утром, на семинаре, услышал замечательное сообщение – вскоре будет нарисован портрет Мастера Эннеллия. Затем картину повесят в холле Ордена, последней в длинном ряду Глав Ордена магов. Я тут же вспомнил про Бузза и его мастерство и подумал, что нужно сообщить ему о конкурсе художников. Не пожалел времени и сходил к нему в театр. Мне повезло, и я застал его за работой – он изготовлял свою очередную «декоративную» поделку (что-то на тему весеннего леса), весьма похожую на его прежние работы, но сделанную слишком уж прямолинейно. Мы немного поговорили о своих личных делах (оказывается, у него успел родиться третий ребенок, девочка!), а потом я поведал ему об орденском конкурсе. Он услышал о сумме вознаграждения и тут же забросил свою «картину». Мы отправились в Канцелярию, я представил Бузза писарю, регистрирующему претендентов, после чего возбужденный товарищ повел меня в таверну на левом берегу. Он практически уверен в том, что портрет именно его работы примет Эннеллий, а я подумал: «Только бы «декоративный» стиль не въелся слишком крепко в его руку: пусть лучше будет необычно, зато талантливо».
5 августа. Как я рад, что рана на плече оказалась несерьезной! Пока Буммонт сопровождал меня в Академию, вся рубашка пропиталась кровью (плащ я не стал пачкать). Там медик насыпал дезинфицирующий порошок на порез, наложил повязку и споро забинтовал мой страшный порез (еще сказал, что рукой шевелить нельзя). Сегодня уже почти не болит, зато ужасно чешется – а почесать-то и не получается. И как мне повезло и осколок (или даже кирпич) не свалился мне на голову – до сих пор не могу поверить. Вся наша роскошная пища (омар под огуречным соусом, фруктовый мусс и отличное темное пиво) оказалась засыпана стеклом и деревянными рейками, на которых держалась вся эвранская «витрина». Кто-то, конечно, пострадал более серьезно, нашлись и такие, кому попало прямо по макушке, но мне было не до них – я сам корчился от боли и орал. Проклятая толпа, громившая здание азианского торгового представительства, проголодалась так внезапно, что посетители, обедавшие в ресторане, не успели разбежаться. Я сам слышал, как кто-то из самых активных погромщиков крикнул: «А теперь закусим в забегаловке для богатеев!», и они тут же принялись засыпать «Эврану» битыми кирпичами. Спасибо Буммонту, он не растерялся и моментально увел меня из-под «обстрела», а то бы мне не только руку порезали (да и ему самому могло бы достаться). Мы выскочили через черный ход (Буммонт там все закоулки знает) и дворами добрались до Меловой, и тут уже было заметно тише. Когда мы вышли к Сермяжной площади, я уже чуть не падал – такая вдруг слабость накатила. Сейчас получше, хотя в Орден я, конечно, не пошел, отлеживаюсь дома. Полночи со стороны Береговой раздавался «народный» гул и крики воодушевленно грабящих торговую миссию и ресторан толп. Что творится в «Эвране», представляю себе с трудом, но вряд ли эти уроды станут ровнять ресторан с землей, все-таки его держат не азианцы. Их купцам сейчас несладко (если жизнь не потеряли, то уж весь свой товар – точно), а лавки их наверняка разрушены.
7 августа. Император настаивает на военном походе в Азиану. Геббот мне сказал, что сам правитель Эвраны, конечно, никуда не поедет – для этого есть маршал Хесстальн. Император уже немолод и вынужден доверять талантам своих военачальников. Я спросил: «Если поход состоится, кто будет представлять Орден?» Он печально наклонил свою бритую голову и сказал: «Очень многие, мальчик мой. Может быть, и мы с тобой тоже». И теперь я думаю, хорошо это или плохо, потому что я помню последнее письмо Веннтина (я был бы рад, если бы оно оказалось фальшивым). У многих магов Ордена (и меня в том числе) ввели в действие статьи договора, действительные в военное время. Единственная приятная новинка – платить будут на двадцать дукатов больше, а остальные всячески ограничивают мою свободу – и физическую, и творческую.
9 августа. Опять на моей улице «народные» волнения!.. Сегодня я решил пойти в Орден (плечо уже почти не болит, а повязку я два раза менял в Академии), но вдруг во время завтрака услышал со стороны Береговой какие-то непонятные шумы. Здание Народного совета оцепили гвардейцы и внутрь никого не пропускают. Сами народники в небольшом количестве сгрудились на противоположной стороне улицы и разжигали толпу антиимперскими речами. То есть призывали дезертировать из ополчения и всячески способствовать «укреплению» азианской независимости. Они мотивировали свои призывы тем, что, мол, уменьшение товаропотока из колонии даст толчок нашей собственной закостеневшей экономике, и образуются новые рабочие места. Звучало убедительно, но обидно для большинства эвранцев, собравшихся на улице (для меня, глядящего из окна, в том числе – и никакая рана, полученная от «патриотов», в этом вопросе не смогла бы меня поколебать). Боюсь, Народный совет может постичь участь азианской торговой миссии. Лучше бы народники (большинство из них – родственники крупных купцов и производителей; именно деловые люди Империи в конце прошлого века учредили этот орган «народовластия») издали проимперский манифест и возглавили ополчение.
12 августа. Объявили состав группы магов, которая примет участие в походе. В нее вошли Эннеллий, Дадденк и Таккульн, все со стажерами, а также Бекк и я. Дадденк будет заниматься водной стихией (много ли в горах воды?), Бекк трясти камни и почву, Таккульн жечь врага магическим пламенем, а я, соответственно, атаковать азианцев с воздуха, при помощи своей летающей «корзины». Эннеллий станет нас организовывать и объединять наши усилия. Ополченцы и гвардейцы будут находиться под командованием маршала Хесстальна, который при этом станет рекомендовать Эннеллию, как лучше громить узкоглазых. Я почти не сомневался, что меня возьмут в поход против азианцев – кто еще сможет летать над ними, отбиваясь от магических ударов и разведывая расположение войск (а то и швыряя в них магические бомбы)? Хорошо, что мамы нет в городе, нет нужды никого успокаивать (отец непоколебимо уверен в моей мощи и неуязвимости). Дециллий сказал, что тоже рассчитывал принять участие в походе, однако последнее испытание его нового светового оружия (луч при этом испепеляет цель) закончилось крахом – неожиданно лопнуло собирающее свет стекло, крайне сложное по составу и трудное в исполнении. Зиммельн был страшно зол и хотел оштрафовать Дециллия или даже судить как саботажника, однако Эннеллий поставил секретаря на место. Так армия осталась без сильного подспорья.
Ознакомительная версия.
