— Хельмут! — пискнула она так, как будто касотец был ее утерянным и вновь обретенным возлюбленным или братом, вцепилась ему в воротник, да так на нем и повисла. Под ее напором Хельмут даже слегка пошатнулся.
— Илис, Илис, что это вы? — пробормотал он растеряно, желая и не смея освободить свою одежду из цепких пальчиков Илис. Та, впрочем, быстро опомнилась и сама от него отцепилась.
— Вас выпустили, Хельмут?
— Да, но только с некоторыми условиями.
— То есть, обвинения с вас не сняли?
Хельмут молчал, строго и печально глядя на нее.
— Мы можем с вами где-нибудь поговорить? — не успокаивалась Илис.
— О чем?
— Вы знаете, о чем. Кажется, я страшно виновата перед вами, Хельмут! Я втравила вас в такую историю!
— Вы уже знаете? Но вы тут ни при чем, я сам виноват.
— Неправда! Но пойдемте, пойдемте же…
Видя, что Хельмут не торопился никуда идти и вообще как будто прирос к ступеням, Илис взяла его под руку и настойчиво повлекла вниз по лестнице. Она и сама не знала, куда ведет его, но нужно было уйти куда-нибудь с людного места. Хельмут послушно шел за ней, но ноги переставлял машинально, а потому то и дело запинался.
Они прошли через ряд хозяйственных помещений нижнего яруса и оказались в одном из маленьких внутренних двориков. По всему его периметру был устроен навес, под которым громоздились штабели дров почти в рост Илис. Хельмут прислонился к дровяной стенке и застыл в неподвижности, глядя себе под ноги.
— Хельмут! — жалобно позвала Илис; отрешенно выражение его лица не слишком ей нравилось. — Что это вы?.. Что с вами делали?
— Ничего, — отозвался Хельмут, поднимая на нее глаза. — Неужели вы беспокоитесь обо мне?
— А вы как думаете?
— Я думаю, что вам стоит беспокоиться о своем друге, а не обо мне. Если только, конечно, он еще жив.
— Жив, насколько я знаю.
— Тем хуже для него, — заметил Хельмут. — Если уж он решил остаться, ему следовало позволить убить себя сразу. Он все равно умрет, только теперь смерть его будет долгой и мучительной.
— Спасибо, утешили! — возмутилась Илис.
— Я хотел бы вас утешить, но не знаю — как. Ваш друг в безнадежном положении.
Да, подумала Илис, настроен Хельмут весьма пессимистично. Что и понятно, принимая во внимание, что собственное будущее предстает перед ним едва ли в радужных красках.
— Вы виделись с ним после ареста?
— Нет, — ответил Хельмут, удивленно приподняв брови.
— Странно. Я думала, Барден сразу устроит вам перекрестный допрос.
— Ах, вот вы о чем! Полагаю, это мне еще предстоит. То есть, нам предстоит.
— Будете все отрицать?
— В этом нет никакого смысла. Слишком многие видели нас вместе, в том числе и старшие офицеры. Если я стану отпираться, поверят все равно им.
— Так вы что, собираетесь подтвердить свое участие в сговоре?!
Хельмут сумрачно усмехнулся.
— Я не могу отпираться, но могу сыграть дурачка. Почему я не мог быть уверен, что взялся сопровождать к Кириану настоящих императорских посланников? Ведь мне известно, как выглядит перстень императора, а они мне его, разумеется, предъявили с самого начала… Не беспокойтесь, Илис, ваше имя не будет упомянуто.
— Да при чем тут я! — отмахнулась Илис. — Что я, о себе беспокоюсь?
— А не помешало бы побеспокоиться и о себе, — сказал Хельмут. — Или вы надеетесь избежать императорского гнева, если ему станет известно о вашем участии в этом деле?
Илис благоразумно не стала сообщать, что императору и без того почти все известно, и что ей уже удалось избежать гнева Бардена. Вместо этого она сказала:
— Я уж как-нибудь выкручусь, если что. А вы, пожалуйста, будьте осторожнее в словах. Не навредите себе своими показаниями.
— Скорее, мне может навредить показаниями ваш друг. Хотя он производит впечатление крепкого орешка.
Лучше бы он не был таким уж крепким, подумала Илис, но снова вслух своих мыслей не высказала.
— Что до меня, — продолжал Хельмут, — если моя задумка удастся, то самое суровое наказание, которое мне грозит — это разжалование из офицеров и ссылка на линию фронта. А это не так уж и плохо, если подумать.
— Не вижу в этом ничего хорошего, — вздохнула Илис.
Вдруг она почувствовала, что на нее кто-то пристально смотрит. Подняв голову, она пробежалась взглядом по выходящим во двор окнам, и запнулась. В одном из окон краем глаза она зацепила грузную фигуру Бардена, которая исчезла, стоило только сфокусировать на ней взгляд. Примерещилось или нет?
— Пойдемте отсюда, — встревожилась Илис. Хельмут возражать не стал.
Через день Илис с удивлением обнаружила, что Барден покинул форт. Он, вопреки обыкновению, не известил ее о своем отъезде заранее — и лично, — а переслал записку задним числом. Тон записки был непривычно сухой и официальный, что неожиданно покоробило Илис.
Барден извещал, что намерен отсутствовать в Северной в течение двух недель, а Илис вольна дожидаться его возвращения или же отправляться, куда ей заблагорассудится.
— Похоже на то, — пробормотала Илис, — что мне деликатно указывают на дверь. Или я ошибаюсь?
Судить наверняка, что именно хотел Барден сказать своей запиской, она затруднялась. А потому решила проигнорировать приглашение отправляться на все четыре стороны, а дождаться-таки возвращения наставника. Если он хочет прогнать ее, пусть скажет в глаза, а не отделывается маловразумительными писульками.
Пока же, в отсутствие императора, Илис набралась наглости и попыталась устроить встречу с Грэмом. К Марку с этим идти не стоило, он нервно реагировал на одно только имя пленника, поэтому Илис пошла к Риттеру. Они со стариком недолюбливали друг друга, но до конфликтов дело никогда не доходило. Командующий Северной смотрел на нее косо, но держался уважительно — надо думать, исключительно из почтения к императору. Однако, Илис здорово рассчитывала на имеющийся у нее перстень Бардена. Едва ли Риттер посмеет перечить воле предъявителя оного.
Старик не ожидал появления Илис у себя в кабинете и воззрился на нее со свирепым изумлением.
— У вас какое-то дело ко мне? — отрывисто и неприветливо спросил он, надвинув кустистые седые брови на выцветшие глаза. Он не хотел оскорбить Илис резкостью тона; подобным образом командующий обращался со всеми, не делая исключения даже для императора. По-другому разговаривать он не умел. Илис знала об этом и ничуть не смутилась.
— Мне нужно поговорить с одним пленником, содержащимся в Северной, — заявила она без длинных вступлений. — Его зовут Грэм Соло.
— Поговорить? О чем?
