Последнюю ведьму — уродину в тяжёлой одежде, вцепившуюся в горло инквизитора мёртвой хваткой, но, к счастью, от волнения не сумевшей задушить — Вир оттаскивал уже в человеческом облике, пережав обезумевшей от злобы девушке запястья и после отвесив пару пинков прежде чем отшвырнуть. В конце концов, он не благородный, чего с девкой церемониться?
— Шелудивая собака инквизиции, — прошипела уродливая ведьма, поднимаясь на ноги.
— Тварь! — звонко припечатала голая выше пояса девица, на чьей ноге остались следы волчьих зубов.
— Убить предателя! — неожиданно гневно закричала безумная сестра уродины, и кольцо ведьм сомкнулось вокруг мужчин. Вир, не меняя облика, громко завыл, и девушки отступили. Крам неуклюже поднимался на ноги, проклиная себя за то, что не догадался перед бегством поискать меч или хотя бы выпросить у вассала барона кинжал.
— Ступайте прочь, — спокойно проговорил оборотень, поворачиваясь так, чтобы держать всех ведьм в поле зрения. — Забудьте о нём. Убирайтесь.
— Уйти?! — будто бы изумилась уродина. — Вот так вот, даром, за здорово живёшь, отказаться от мести?
Тайный следователь Совета хмыкнул.
— Назовёшь цену?
— Твоя шкура, — гадко усмехнулась ведьмочка. — Кровь, когти и зубы — тогда мы готовы торговаться.
— Ты умрёшь, — с несколько театральным равнодушием сообщил Вир. — И твоя сестра. И ещё те, кого успею убить. Быстро. Все, кроме вас двоих. Готовы?
Ведьма непотребно выругалась, но не сдвинулась с места, что было для крама не очень понятно, а Вир одобрительно хмыкнул: на него, как на проклятого, не действовали слабенькие ведьмовские чары, а убежать ей было нечего и надеяться.
— Твоя цена? — выплюнула уродина.
— Есть пузырёк — поделюсь кровью, — предложил оборотень, которому не слишком улыбалось получить от ведьминской общины жалобу на массовое убийство представительниц подрастающего поколения. — На обычных условиях.
Уродливая девушка торжествующе хмыкнула и достала откуда-то из складок юбки стеклянный пузерёк, который небрежно кинула оборотню. Он поймал неуловимым движением, зубами прокусил себе большой палец и с самым хладнокровным видом нацедил туда собственной крови. Краму стало не по себе.
— Пробку, — потребовал Вир, когда тёмная жидкость заполнила пузырёк почти до самого края. Заткнув горлышко, он бросил драгоценную вещь обратно ведьме, но она оказалась не столь проворна, как оборотень. Заклинание защитило стекло, и пузырёк, не треснув, покатился вниз по склону. Ведьмы, страшно завыв, бросились за ним.
— Подавись своим дружком! — бросила через плечо уродливая девица. — Но с тобой мы ещё встретимся, псина ты подзаборная!
— Жду с нетерпением, — прокричал, ухмыльнувшись, Вир, а после завыл так страшно, что у немногих не погнавшихся за пузёрьком ведьм сдали нервы, и они тоже бросились прочь.
— Всё? — сдавлено спросил Крам, без сил опускаясь на землю. Произошедшее казалось кошмарным сном, из тех, которые посещают нерадивых служителей Защитника в дальних монастырях, говорят ещё, что их напускает Враг или его прислужники, проклятые.
— Всё, — подтвердил Вио, на всякий случай оглянувшись по сторонам. — Сделка между проклятыми свята. Нельзя нарушить, если дорога жизнь.
Когда-то давно, в другой своей жизни, Крам бы возмутился из-за упоминания святости и проклятых в одном предложении, но сейчас ему было не до того.
— Сиди тут, — приказал оборотень, подпрыгнул в воздух, перевернулся и опустился уже на четыре ноги в волчьем облике.
Казнь, видимо, закончилась, потому что над горой раздался прерывистый свист, означающий начало перерыва: проклятые иной раз бывали вдоволь банальны. Лим внезапно напрягся, словно прислушиваясь к чему-то, а после поднялся с травы, на которой он безуспешно пытался ободрить начальницу, завертелся волчком и взлетел в воздух летучей мышью, поясняюще крикнув Вейме:
— Магда!
Вампирша осталась одна. Ей не требовалось много времени сообразить, в каком состоянии должна быть подруга после казни чернокнижника, и она в целом одобряла своего практиканта, отправившего — как хочется надеяться, — утешать и приводить ведьму в чувство. В конце концов, это очень хорошо, что о Магде есть кому позаботиться… о ней и о её женихе. Хорошо. Вот только кто утешит саму Вейму?
Внезапно девушку осенила блестящая мысль: бежать! Если она не появится на переаттестации, её объявят ослушницей, и каждый проклятый сможет убить её. Убить, а не превратить в безумное мёртвое существо, которым она была так недавно. Бежать! В самом деле, кто заставлял её являться на эту дурацкую переаттестацию?
Почти счастливая от найденного выхода, Вейма побежала вниз по склону, надеясь к началу аттестации вампиров оказаться достаточно далеко от Лысой горы. В воздух она подниматься не рисковала: всегда есть опасность, что заметят, догонят и вернут на место раньше времени. А тут…
В локоть вцепилась сильная рука, и вампирше против воли пришлось остановиться — хотя бы для того, чтобы повернуться к наглецу и высказать ему всё, что о нём думает. Однако заговорить ей не дали.
— Нет, — как всегда коротко произнёс Вир. — Вернись назад.
— Пусти! — взвизгнула Вейма, пытаясь высвободиться, но на этот раз оборотень держал её крепко. — Отпусти немедленно!
— Нет, — повторил Вир. — Идём вверх, скоро всё начнётся.
— А ты и рад, — оскалилась вампирша, но оборотень, не говоря ни слова, развернул её и подтолкнул, вынуждая подниматься к вершине. — Если я вдруг выживу, я убью тебя, — пообещала девушка, но это не произвело ни малейшего впечатления.
— Выживешь — меня как раз убить не сможешь, — буркнул Вир, буквально таща девушку за собой.
Глава тринадцатая. Слёт проклятых. Переаттестация
Аттестация вампиров проходила быстро, им не требовалось обосновывать свои действия, доказывать, то нанесённые ими укусы полностью соответствовали имиджу проклятых или клясться в правдивости записей. Новички сменяли друг друга один за другим, и, счастливые подтверждённым местом в клане, взлетали в воздух, оглашая гору пронзительным свистом. Взлетел, не удержался, и Лим, который перед этим довольно грубо вмешался в сознание впечатлённой казнью ведьмы, а после отвёл её утешаться к инквизитору.
После новичков настала очередь отправленных на переаттестацию, которые были настолько впечатлены угрозами с прошлого раза, что теперь без колебаний протянули комиссии свои книги, заполненные списками жертв, среди которых были и выпитые досуха. Оставалась одна только Вейма.
