На шестнадцатом году заключения, где-то в середине осени, моим соседом по камере стал не кто иной, как сам Áрсен Кровавое Веретено, лучший друг и ближайший соратник Черного Лорда. Сперва он меня даже не узнал – на тот момент мой рот был зашит, а волосы разрослись настолько, что я спал на ковре из них, походя на какого-нибудь лохматого зверя. Тела моего практически не существовало – одна лишь высохшая, бледная оболочка. Когда же он все-таки признал во мне своего старого товарища и собрата по ордену, мы кое-как нашли общий язык при помощи жестов и вскоре придумали план побега. Тогда, в порыве откровенности, он поведал мне, кто в ордене истинный предатель и кто нас обоих подставил. Уж сколько я ни вытерпел мук, но в тот миг подумал, что сердце не выдержит от услышанного – такого даже я не ожидал.
Áрсен вытащил меня, мы бежали из Гортена, вырезав по дороге почти весь совет иерофантов, и вот, наконец, я получил долгожданную свободу. Впрочем, был ли я рад? Не знаю. Вряд ли тогда то, что от меня осталось, вообще могло хоть чему-то радоваться. Вернувшись в Умбрельштад, я сразу же попал к Черному Патриарху, который осмотрел меня, словно жертву на алтаре, и заявил, что путы, стягивающие мои губы, снимать нельзя, поскольку они закляты так, что оторвут мне голову, если только попытаться. С тех пор я всегда был вынужден общаться с окружающими лишь при помощи своих кинжалов, ты знаешь…
После моего возвращения в Умбрельштад у меня началась более-менее спокойная жизнь. Все свое время я тратил на то, чтобы восстановить силы и научиться общаться без слов.
Некогда я побывал на одной ярмарке, где видел, как фокусник, забавлявший зевак трюками с погодой, проделал одну вещь. Он начал пальцем писать в воздухе перед собой различные стишки, составляя буквы из тумана. Я долго пытался повторить подобное, но все не получалось. Меня бесило, что какой-то бесталанный балаганщик делает то, что у меня никак не выходит. Как только я не пытался вызнать его секрет, сколько же я времени на это потратил! Ревелиан смеялся, что уже можно было бы найти не менее десятка других способов общаться с людьми, но я хотел только так – это стало моей навязчивой идеей и… в общем, я убил фокусника, но он так и не раскрыл своей тайны. От злости я с силой отшвырнул от себя кинжал, которым перерезал горло бедняге, и каково же было мое удивление, когда он вдруг вонзился не куда-нибудь, а в саму ткань пространства…
Мне помогла магия. Скольких трудов стоило впервые взрезать клинками нашу реальность и написать таким образом слова, но мне это удалось. Все свое время я проводил в уединенном подземелье, где, вдали ото всех, практиковал искусство колдовать, не произнося при этом ни звука – я потерял счет годам, что были потрачены на изыскания, но они не пропали даром: даже сейчас мало кто способен на подобное.
Ты знаешь почти все, что было со мной после моего похищения иерофантами и возвращения из плена. Скажу лишь, какие чувства вызвало у меня знакомство с тобой. Когда Черный Лорд на ежегодном Сборе объявил большую охоту на Серых и вас начали приводить в цепях в Умбрельштад, я только что вернулся из продолжительного странствования по стране Смерти. Ты помнишь тот миг, когда я оказался прямо перед тобой, как тебе показалось, вышел прямо из воздуха? Ты говорила мне, что мои глаза, замершие, отражая твои, – то был некий знак свыше и подарок судьбы, и в тот самый миг ты поняла, что я помогу тебе стать свободной. Для меня же жизнь тогда просто перевернулась, нет, она началась заново, ибо после своего освобождения я был все равно что мертв. Такого сильного, яркого и, не побоюсь этого слова, светлого чувства я никогда не испытывал. Я искренне полюбил тебя с первого взгляда. Я прекрасно представляю себе безумный смех моих собратьев по ордену, если бы кто-нибудь из них узнал об этом. А Деккер лишь с холодным презрением отнесся к моему признанию, и тогда я встал перед ним на колени. Я умолял его подарить тебе свободу, я напомнил ему кое-что из его прошлой жизни, и он, на удивление, согласился. Черный Патриарх был против, но в тот раз Деккер Гордем не поступил так, как велел духовный наставник ордена. Ценой твоей свободы, как ты знаешь, стала моя клятва оставаться при Черном Лорде, пока он не перестанет во мне нуждаться…
Пятьдесят лет мы ждали, но вот месть ордена начала сбываться, мы выступили в поход. Ты ждешь меня, поскольку именно по окончании этой войны мне была обещана свобода. Оставалось лишь дойти до Элагона и повергнуть его во прах.
Ныне город в руинах, пепел лежит на его улицах, но не все пошло так, как мы надеялись. Черный Лорд свергнут и заточен, Áрсен Кровавое Веретено тоже долго не протянет, я думаю, что остальные Ступившие пошли за Белой Смертью – треклятый интриган Сероглаз не замедлил переметнуться и обработал тех, кто колеблется. Лишь об меня он обломал зубы. Я всегда был верен Деккеру, всегда. Поэтому ничего хорошего меня не ждет. Стало некому меня отпускать…
Вот и все. Прости меня, моя волчица, милая Кира. Прощай…
Навеки люблю. Багровый».Рассвет 20 мая 652 года.Элагонское герцогство. Элагон.Ветер гонял пепел по разоренным улицам, где-то вдали слышался ритмичный гул – это мертвые когорты выходили из ворот города и строились под стенами, готовые направить свои клинки в ту сторону, куда прикажут им их повелители. И старшие некроманты, пятеро Ступивших за край, именно это сейчас и решали.
Коррин Белая Смерть всегда вожделел власти, и теперь вот она – перед ним, лежит на развернувшейся в его порочных мыслях необъятной панораме Ронстрада. Но более власти он желал еще одного – свободы. Много лет он позволял Деккеру использовать себя, годами выполнял все его прихоти, будучи не в силах пресытить свою безграничную ярость и жажду убийств. О да, Черный Лорд прекрасно понимал, как сдерживать необузданный нрав Коррина, как никто другой, он умел вертеть им, не отпускать от себя, заставлять плясать под свою зловещую мелодию смерти. Один лишь Деккер Гордем был виноват во всем! Это он втравил Белую Смерть в свои мрачные дела, в эту дурацкую, давно никому не нужную месть, это он привил юному аристократу вкус к убийствам и распалил его жажду крови. Коррину не за что было испытывать почтение или благодарность к своему повелителю, он справедливо полагал, что сам, своими муками и страданиями, давно заслужил себе место во главе ордена. Только таким путем возможно было возместить все то, что столь бесчеловечно забрал у него Черный Лорд. Но чернокнижник прекрасно знал, что сам намного слабее Деккера и по силе магии, и по влиянию в ордене, поэтому каждый раз сдерживал себя (что давалось ему невероятно тяжело), не предъявляя до поры своих притязаний на власть. Но последние события все изменили. Как же он долго шел к этому! Что только не делал, чтобы настал этот миг! Убивал и своих, и чужих, предавал всех и вся, лишь бы только Деккер ушел. Ушел прочь, в безвестность. И сейчас он почти достиг своей цели: Черный Лорд без сознания, на грани смерти, похоронен, как и положено примерному покойнику… хм… Теперь пришло время того, кто всегда был вторым, кого вовлекли в тень против воли. Коррин решил, что наконец настал его час, который он не упустит и будет держаться за него зубами, до последнего, как голодный волк за горло своей добычи.
