Он уставился на Агнес, словно она была какой-то экзотической птицей.
— Ты действительно никогда не пользовалась смартфоном?
В Агнес вспыхнуло раздражение.
— Они противозаконны.
Он указал на холодильник.
— Но ведь это тоже противозаконно, верно?
Она вздрогнула.
— Можно мне теперь лекарство для брата?
— Последнее пожелание. — Боже, он был упрям. — Мама говорит, что если твои люди не принимают мер предосторожности, то ты должна держать своих братьев и сестер дома. Иначе они могут заразиться.
Держать детей дома? Как раз в ту ночь они бежали через луг, счастливо играя в Апокалипсис. Это было совершенно безопасно.
Девушка прищурилась.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что они могут заразиться?
— Зараженные существа очень агрессивны. — Он еще раз украдкой взглянул на деревья. — Они выйдут прямо из леса, если увидят что-нибудь, что можно поймать. Слушай, мама хочет, чтобы ты ей позвонила. Она дала мне телефон, чтобы я передал его тебе. В холодильнике есть зарядное устройство. — Он провел рукой по волосам. — Люди говорят, что это конец света.
Эти слова были подобны кинжалу, вонзившемуся ей между ребер. Она поняла по его тону, что он просто использовал распространённое выражение. Но в Ред-Крике конец света был слишком реальной угрозой.
Она вздернула подбородок.
— Я тебе не верю.
Он пожал плечами.
— Ладно. Но, пожалуйста, возьми телефон. Когда-нибудь тебе может понадобиться помощь.
Он протянул ей черное устройство, подобного которому она никогда не видела. Их домашний телефон представлял собой массивную штуковину со спиральным проводом, воткнутым в стену. И он абсолютно не был похож на этот гладкий металлический кусочек опасности.
Засвистел ветер, и Агнес вздрогнула.
Болезнь, вирус, существа, выходящие из леса. Мысль о том, что Пророк не может защитить избранных Богом… смехотворна. Когда наступит Вознесение, Пророк прокричит об этом со сторожевой башни. Когда наступит Вознесение, Бог предупредит свой народ и избавит его от огня.
— Я не могу прикоснуться к этому. — Ободренная верой, Агнесса встретила его взгляд, не дрогнув. — Во-первых, я думаю, что ты лжешь. Или заблуждаешься. Или и то, и другое.
Она едва могла поверить в свою смелость. Даже на Бет это произвело бы впечатление.
Его взгляд стал жестким.
— Мама сказала бы тебе то же самое, если бы была здесь. Она тоже лгунья и обманщица?
— Спасибо за лекарство, — сухо произнесла Агнес.
— Агнес, подожди. — Его черты лица смягчились, стали извиняющимися. — Я не хотел тебя обидеть.
— А почему тебя это волнует? — спросила она с искренним любопытством. — Кто я для тебя?
Он моргнул.
— Я чувствую, что знаю тебя. Мама рассказала мне, что ты делаешь для брата. Как это, должно быть, тяжело для тебя.
Как тяжело.
Медленно, но верно, что-то возникло из таинственного места в ее груди. Благодарность. Ее семья, как бы сильно она их ни любила, относилась к ней так, будто она никогда не устанет, никогда не сломается. Как будто она была сделана из камня, а не из плоти. Ее потрясло это ощущение, что кто-то понимает, как устроена ее жизнь.
Она стряхнула с себя неожиданное волнение.
— Мне очень жаль, если в вашем мире есть проблемы. Но все это не имеет ко мне никакого отношения.
Она уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала его.
Гудение.
Сначала это был отголосок — вибрация колокольчика сразу после того, как он перестал звонить, словно металлический скрежет, ласково покрывающий мурашками её кожу. Но затем звук стал сильнее, проникая в её кости, печальный и ужасный, не похожий ни на что, из того, что она когда-либо слышала — и всё же, странно знакомый. Она не просто слышала, она действительно чувствовала его, как шепот, стелющийся по её коже. Она взглянула на затянутую облаками Луну, чтобы убедиться, что она всё еще здесь, в мире, и всё ещё реальна.
Так и было. Всё было реальным. И она воспряла духом, потому что её первая мысль была о Боге.
Звук был неземной, будто пение псалмов ангелами, но, тем не менее, реальный. Агнес замерла, умиротворенная, как будто вовсе не стояла рядом с Чужаком, а находилась в своем трейлере, погруженная в молитву.
Гудение доносилось из леса.
Она смотрела на густую черноту и просто знала это.
Дэнни взглянул на неё. Он ничего не слышал. Для него ночь оставалась безмолвной.
Как он мог его не слышать?
— Ты в порядке?
Без задних мыслей, она приложила палец к губам, прислушиваясь к темноте.
Странно, но Агнес казалось, что гудение было здесь с самого начала, как и звезды, хоть и невидимые. Она просто не слушала до сих пор.
Она посмотрела на Чужака. Впервые она позволила себе усомниться: а вдруг он говорит правду?
— Что, по-твоему, там было? — она говорила медленно и осторожно.
— Опасность, — выдохнул парень.
Этот звук наполнял ее изнутри. Раскрывая её. Она не могла понять, почему он не слышит, но там что-то было. Она была уверена. И это беспокоило её, мысль о чем-то, скрывающемся в лесу — о чем Пророк, несомненно, должен знать, как посланник Бога на земле.
— Если бы это было действительно опасно, — сказала она, — наш Пророк предупредил бы нас.
Дэнни нахмурился.
— Ты уверена?
Агнес внезапно почувствовала тошноту. Когда началось гудение вокруг нее, размывая линии, которые когда-то были такими четкими, девушка впервые увидела себя глазами Чужака.
По разумению Дэнни и Матильды, законы Ред-Крика были для неё не убежищем.
Они были ее тюрьмой.
«Это испытание, — подумала она неистово. — Бог послал этого парня, как испытание».
— Возьми телефон. Пожалуйста. Мама говорит, что оплатит его до конца лета. Если вы когда-нибудь попадете в беду — всё, что вам нужно будет сделать, это нажать на ее имя. Видишь?
Он наклонил подсвеченный экран телефона, показывая ей.
Агнес чуть было не ушла, оставив его с этим зловещим устройством в руках.
Но гудение продолжилось, отзываясь вибрацией в ребрах.
«Агнес, ты решилась бунтовать?»
Она импульсивно схватила телефон и сунула его в карман. Затем, с холодильником в руке, отправилась обратно вверх по склону, слишком потрясенная, чтобы попрощаться.
— До свидания, Агнес, — тихо, почти печально сказал Дэнни.
Она продолжила идти.
Этот звук — она уже слышала что-то подобное раньше, но когда? — остался с ней, пока она не достигла своего трейлера.
Как только она прикоснулась к холодной металлической дверной ручке, гудение прекратилось быстро, как вспышка.
Тяжело дыша, она прижалась спиной к стене. Этот звук не мог быть тем же, что она помнила с детства, когда весь мир, казалось, пел. Это было невозможно.
Она согнула руку, разглядывая поломанный в детстве сустав.
Она думала, что это невозможно.
— 9-
АГНЕС
Кто достоин принимать Святые послания Господа?
Только глава дома и пророки…
-- ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ
Опять воскресенье.
На рассвете Агнес закопала телефон в саду рядом с инсулиновым холодильником Иезекииля.
Все было тихо. В холодном сером свете она почти поверила, что ей померещилось потустороннее жужжание. Но телефон, такой скользкий и черный, был вполне осязаемым напоминанием.
Она никогда не должна была на это соглашаться; это было минутное помешательство. Если она похоронит свои грехи достаточно глубоко, ей больше никогда не придется думать о мальчике-Чужаке или о его дикой истории.
В церкви, несмотря на все усилия, ей было нелегко. Она изо всех сил старалась не обращать внимания на всякие мелочи: например, как патриархи жались друг к другу перед началом службы, оживлённо перешептываясь.
Или как проповедь Пророка особенно осуждала — в тысячный раз, но с необычайной силой — чтение газет и хранение радиоприемников.
