Вторые давно стали придворной сектой удельных князей Барбашских, их влияние на западе страны чрезвычайно велико.
Следующую группу можно условно назвать «необычными», чтобы выделить отдельно. Общество Высшей Морали, к примеру, призывает верить в любых богов и творить любые поступки, если только в конечном итоге они приводят к благу. Довольно популярное учение среди торговцев. Их противники из Лиги Закона утверждают, что только последовательное соблюдение обрядов и государственных законов приведет к процветанию, они в основном поклоняются духам предков. Опираются на среднее чиновничество. У нас и с теми, и с теми отношения нормальные, восставших они считают частью общества, правда, под разным философским обоснованием.
Особое наше внимание направлено на Учение Красных Песков, оно пришло к нам от азарцев и до сих пор служит их интересам. Бдящие тоже за ними следят. Как следствие, когда у королевства с султанатом мир, секта купается в деньгах из-за границы, едва начинается война — головы лидеров торчат на колу. Плотно работать мы с ними не можем из-за недовольства спецслужб и высокой вероятности провокации. Тем не менее, определенные контакты есть, и даже приносят пользу. Других влиятельных учений, имеющих корни в чужих краях, в стране нет. Наши жители считают себя прямыми потомками древних, сохранившими культуру и обычаи прошлой эпохи, остальные народы для них не более чем варвары. Отсюда пренебрежение ко всему, пришедшему из-за границы.
Госпожа, я сейчас перечислил наиболее крупные секты и учения. Так-то всякого хватает, иногда совсем экзотического. «Палец, направляющий к истине» с их оргиями и обязательными дефлорациями девушек в тринадцать лет. Ритуальный каннибализм «Вечного возрождения». Духовные практики «Пути позднего неба», после которых не каждый последователь остаётся в своём уме. Причем имейте в виду — ежемесячно писари Духовного приказа регистрируют новые объединения и вычеркивают из списков старые, чем-то провинившиеся перед властями.
— Иными словами, лет через десять нынешние влиятельные игроки могут вовсе исчезнуть.
— Так и есть, госпожа.
— Возможно ли, что система изменится принципиально? Единобожие какое-нибудь введут или, скажем, объявят неугодными всех, не имеющих отношения к древнесальвскому пантеону?
Эгард призадумался, медленно покачал головой:
— Маловероятно, госпожа. У нас, конечно, с каждым следующим правителем концепция слегка меняется, но принципиальных изменений не вносилось со времен Конира. Да и зачем? Династии выгодно текущее положение дел.
— Будто её сменить нельзя, — совершенно спокойно заметила Селеста.
Эгард застыл. Он не помнил Старого Мира, времен до Чумы, вся его жизнь и после-жизнь прошла при Динире Великом и потомках Динира. Для восставшего сама мысль о том, что на престоле может сидеть некто, принадлежащий к иной династии правителей, казалась революционной, не укладывающейся в мозгах. Выскажи её кто другой, он тут же бы закричал «невозможно!». Однако сидевшая перед ним маленькая вампиресса одним своим видом заставила задавить первый порыв.
Медея тихо засмеялась. У неё на безумные идеи подруги давно выработался иммунитет, а обалделый вид помощника забавлял.
— Расслабься, Эгард, — махнула рукой Селеста. — Ничего такого я не планирую. Просто хочу напомнить тебе, что надо учитывать все варианты. Гибче надо мыслить, гибче. С возрастом появляется привычка мыслить наработанными схемами, что в наших условиях неизбежно приведет в ловушку.
— Я… запомню, мессена.
— Вот и прекрасно. На самом деле, проблема серьёзная, — развернулась она к Медее. — Давно замечаю, что многие наши старшие в нестандартных ситуациях теряются, ведут себя неуверенно. Надо бы заняться, испытания, что ли, какие-то придумать…
— С удовольствием поучаствую! — засверкала глазами сестра. — С удовольствием!
— Но это потом, — вернулась к прежней теме госпожа. — Сейчас мне непонятно отношение к нам людей. К храму Морвана, имею в виду, про род восставших поговорим отдельно.
— Нас поддерживают маги, а следовательно, мелкое дворянство, госпожа. С недавних пор богиня Селеста считается покровительницей магии, хотя в канонах ничего на этот счет не указано, — улыбнулся Эгард. — Вот уже четыреста лет, как считается. Дворцовая аристократия усилиями мессены в целом не делает попыток избавиться от храма, хотя отдельные личности, конечно, наши последовательные враги. Помогать и жертвовать аристократы не спешат, в основном нас игнорируют. Простой народ старается держаться подальше, но в целом у Повелителя Ада репутация бога сурового и справедливого, так что в трудную минуту могут зайти, помолиться.
— Есть шанс, что завтра-послезавтра власти решат закрыть храм? Насколько устойчивы наши позиции?
— Довольно устойчивы. Госпожа, до тех пор, пока мы не представляем угрозы высшим сословиям, нас не тронут. А мы действуем очень осторожно, — заверил Селесту настоятель. — Так что, если ничего не изменится, волноваться причин нет.
Маска приличной девочки треснула, из разлома холодно выглянула жесткая волевая суть. Мрачно ухмыльнувшись, отчего черты её лица обрели угрожающий вид, повелительница вампиров пообещала:
— Обязательно изменится, Эгард. Не знаю пока, что именно, но изменится обязательно.
Глава 3
Обрести птенца сложно.
Для начала вампир должен найти человека, чья энергетика и, судя по накопленной статистике, психика готовы принять навязываемые изменения. Причем кандидат, идеально подходящий для одного старшего, совершенно не устроит другого. Затем идет период подготовки, во время которого смертного уговаривают принять Темный поцелуй. Селеста безуспешно искала романтичного идиота, давшего название процессу обращения. Подозревала сестру, но та упорно отнекивалась, не признавая авторство.
Можно ли обратить насильно? Да, безусловно. Только опасность получить в результате сумасшедшего гуля, ненавидящего своего мастера, повышается многократно.
После перерождения память утрачивает глубину и четкость, воспоминания начинают казаться чужими. У наименее удачливых прошлого не остается совсем, они даже собственное имя забывают. Первые три месяца птенец нуждается в постоянном присутствии мастера — не обязательно рядом, достаточно чувствовать его вблизи и при желании иметь возможность подбежать, прикоснуться. Личинка вампира много спит, часто пьёт кровь, неумело пытается забраться в разум обратившего и посмотреть на мир его глазами. Развитие идёт долго, лет до тридцати дитя не в состоянии отделить себя от мастера и мыслит его категориями, полноценной личностью его назвать нельзя. После тридцати наступает своеобразный период подросткового бунта, когда вампир заново открывает для себя мир и проверяет сложившиеся представления, формируя собственную систему ценностей.
Окончательно вампир
