Следовательно, нужно убедить секты, ордены, монастыри и общества отправить последователей на войну. В далекие дали, без особого смысла. В нормальной ситуации я бы сказала, что занятие бесперспективное, однако в данном случае на нашей стороне играют несколько факторов. Во-первых, речь идет о фанатиках. В одной только Талее обнаружится довольно большое число непримиримых борцов с Тьмой, готовых отправиться куда угодно по первому зову иерархов. Они станут рассматривать поход как форму служения, лишения и трудности их не смутят — наоборот, порадуют! А ведь кроме Талеи есть ещё Ланака, Синева, другие страны, в которых хватает доставляющего нам хлопот активного населения. Было бы неплохо избавиться от врагов чужими руками. Во-вторых, насчет «избавиться». Далеко не всегда и не везде светская власть довольна усилением власти религиозной. Скорее, наоборот — противостояние между ними неизбежно. С точки зрения части чиновничества и дворянства, удаление орденских боевиков или монастырских «святых воителей» можно только приветствовать.
Действовать нужно через придворные партии, не связанные с религиозными структурами. Надо заинтересовать их проектом Святого похода, тогда непосредственной организацией займутся они. От аристократов не получится отмахнуться. В первую очередь я говорю об удельном князе Лаш, его город в случае удачи станет основным выгодоприобретателем.
И, наконец, дипломатическое обеспечение. Нам не нужно, чтобы проект сорвался по причине очередной войны между Талеей и Ланакой или Талеей и Синевой. Страны-участники похода должны сконцентрироваться на одной задаче или, по крайней мере, испытывать уверенность, что со стороны соратников нападение не грозит. В идеале для нас, Талея выступает основной движущей силой, в то время как Синева держит войска на границе с Азарским султанатом, а Ланака воюет с Архипелагом Драконов. Иными словами, все заняты своими делами и не помышляют о нарушении мирных договоров.
Что ещё… Латам, ты упоминал о степняках. Сложностей с ними не предвижу — достаточно объяснить вождям, что речь пойдет о восстановлении Великого Пути. Старики ещё помнят, сколько племена зарабатывали на сопровождении обозов, внуков они убедят сами.
Селеста замолчала. Двое восставших ожидали, не смея прервать размышления предводительницы. Наконец, решив, что пока аргументов достаточно, она оторвалась от созерцания языков пламени в камине и оглядела обоих… Кого? Друзей? Соратников? Вассалов? Всё сразу, наверное.
— Сказанное сейчас — не более, чем предварительные наброски. Я хочу, чтобы вы обдумали их, оценили, нашли слабые стороны и сказали, стоит ли продолжить обсуждение или имеет смысл придумать нечто иное. Получше.
Сестра
Некоторые события настолько намертво въедаются в память, что не исчезают и спустя столетия. Для неё такой вехой стала встреча с Селестой.
Казалось бы, к тому времени она пережила многое — гибель мира, смерть близких, грязь, вонючих насильников, голод, смерть, перерождение и сводящую с ума, раздирающую внутренности жажду. Все забылось, слилось в мрачный серый фон, иногда всплывающий кошмарными снами. Тогда у неё оставалась бессмысленная, безумная надежда и ничего более. Странно, но глупое чувство не подвело.
Что заставило её довериться мелкой оборванной восставшей? Неизвестно. Чутьё какое-то. В богов Медея искренне верила и временами ей казалось, что Морван, также называемый Господином Второго Шанса, тогда на ушко нашептал. Как бы то ни было, в её системе координат Селеста занимала одно из центральных мест, ей она доверяла даже больше, чем себе.
Кажется, дочери переняли от неё это тайное благоговение. Вместе с импульсивностью, эгоизмом, любопытством и желанием всегда находиться в центре событий!
— Почему ты не сказала мне, что Госпожа здесь!
Медея в который раз задумалась, что пороть, всё-таки, надо. Вот у неё опять рука не поднималась, а зря.
— Госпожа не покидает Талею, Фетиста. В моем доме гостит мессена Силия из Клакансы, что в Ланаке, не вздумай назвать её иначе.
— Не дура, понимаю!
Птенец выразительно надулась, приобретя до того умильный вид, что Медея не выдержала, подошла и заключила негодницу в объятия. Вырываться та не стала, даже демонстративно — соскучилась. Мысленно попеняв себе, что окончательно разбалует ребенка, Ворожея со вздохом потянула ту в сторону диванчика.
— Садись. Расскажи, как ты тут.
— Я скучала, — плаксиво протянула дочь, укладывая голову старшей на колени. — Эгард совсем меня замучил. Представляешь, он требует, чтобы я выучила названия всех деревень в стране, в которых есть хотя бы один храм!
— Какой он жестокий! — тихо засмеялась Медея.
— Так оно и есть! Ему нравится причинять боль и страдания, не просто так он отдался служению Темному Богу! — шутя наполовину, согласилась Фетиста. — Ты ведь не уедешь?
— Думаю, что нет. У меня много дел в Цонне, особенно теперь.
— Это из-за старейшины Зервана, да? — повернула голову дитя. — Эгард говорил, он нас предал. Почему?
— Решил, что умнее всех. И что сильнее всех, законы не для него, — против воли в груди поднялось глухое тяжелое раздражение. Почувствовав изменение настроения родительницы, замерла птенец. — Свободы захотел, дурак. Какой свободы? Творить что хочешь, убивать, кого хочешь? Помню я эту свободу. Сон в канализации, крысиная кровь на обед, заскорузлые тряпки вместо платья. Повезло ублюдку — у меня он бы умирал долго!
Потребовалось усилие, чтобы подавить вспышку гнева.
— Ну, теперь ведь всё закончилось? — осторожно спросила птенец. — Он ведь мертв.
— Если бы! — покачала головой Медея. — Перед тем, как бежать, Зерван сообщил смертным очень много ценной информации. О наших слугах, о счетах в банках, о потайных убежищах и каналах связи. Ты пока не представляешь себе, какой огромный урон он нанёс, просто поверь. По его вине погибло больше пятидесяти вампиров, прибавь сюда тех, кто поддался на его речи, пошел за ним и был убит гвардейцами. Мы таких потерь четыре сотни лет не несли! Причем нам до сих пор приходится обрезать засвеченные связи и прятать беглецов, создавая им новые личности, подыскивая дома, помогая устроиться на новом месте. Селеста каждую ночь связывается со слугами и корректирует их действия.
— Ты говорила, она не может покинуть Талею.
— Раньше не могла, теперь Проклятье ослабло.
Фетиста чуть заметно вздрогнула. Она один раз побывала в Талее, посетила с родительницей разрушенную Академию, бродила по катакомбам, рассматривая и запоминая сердце мертвого мира. Мира немертвых. Девочка накрепко запомнила чувство бездонного провала под ногами, Бездны, от падения в которую удерживает сотканная из силы и воли единственного существа тончайшая перегородка.
— Я так удивилась, когда её увидела.
— О, да! — смех рассыпался по комнате звенящими колокольчиками, завораживая и оживляя темноту. — Ворвалась в гостиную, едва ли не ногой распахнув дверь! Ты умеешь произвести впечатление, милая!
Младшая вампиресса закрыла лицо руками:
— Я думала, ты одна!
— И даже не остановилась перед тем, как войти! Мессен Латам был в шоке — он очень серьёзно относится к этикету.
— Хватит, не напоминай мне!
Наблюдать за смущением дочери было очень забавно, Медея не могла отказать себе в удовольствии. Так приятно посидеть рядом с близким существом у огня, чувствуя доносящиеся по связи искренние эмоции, чистую любовь, лишенную дополнительных оттенков. У Фетисты сейчас самый простой и счастливый период жизни, она пока не понимает этого, зато понимает её мастер, с которым птенец щедро делится чувствами.
Жаль, что расслабиться до конца не получалось. Мысли постоянно сползали на прошедший недавно разговор.
Селеста ошибалась крайне редко, глобально не ошибалась никогда. Её безумные идеи, при ближайшем рассмотрении, оказывались продуманными и защищенными от риска, укладывающимися в рамки одной стратегии. Медленный рост, следующий шаг всегда опирается на результаты предыдущего. Прежде, чем откусить, подумай, как будешь глотать. Гарантированное превосходство в силах. Медея мысленно улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно подруга бегала за ней с осиновой палкой, крича: «Нельзя жертвовать стратегией в угоду тактике! Никогда нельзя! Совсем!» В какую авантюру она тогда предлагала влезть? Совсем из головы вылетело.
