Их встречали просторные покои, состоящие из гостиной, спальни, гардеробной и ванной комнаты. Повсюду спокойные кремовые тона на матовых стенах и светлые ламинированные полы, демонстрирующие естественный древесный рисунок, начищенные до блеска и отражающие в себе серебристо-серый свет от винтажных бра. В центре гостиной — диванчик в обивке из тёмного бархата и рядом столик из бронзы и стекла в стиле 30-х годов 20-го века. Двигаясь далее, неискушённые глаза Шемс натыкались на всевозможные элементы декора: подсвечники, зеркала, часы, подушки… Но главная фишка заключалась в больших окнах в пол с видом на Эйфелеву башню.
— А он старается тебе угодить, — Тиббот одобрительно подмигнул девушке, прохаживаясь по льняному ковру, расстеленному в спальне.
Шемс взглянула на него со смущённой улыбкой:
— Про Эйфелеву башню это я вообще-то от балды придумала — первое, что на ум пришло. На самом деле я и во Франции-то никогда не была, — она протянула руку, касаясь ладошкой белого переплёта оконной рамы. — Спасибо, Дом, — и почувствовала в ответ лёгкую волну странной вибрации.
— Потом адаптируешь тут всё под себя.
— Да мне и так нравится.
— Значит всё в порядке? Не волнуйся, понемногу освоишься. Мне уйти или ещё побыть с тобой?
— Иди, конечно, — Шемс тотчас снова потеряла уверенность, но признаться в этом мешало чувство уязвлённого достоинства после недавних лапаний и того влажного поцелуя.
Ну вот и осталась она в полном одиночестве обороняться от всевозможных тревог, сомнений и страхов.
Первым делом Шемс сунулась в телефон, чтобы быстро убедиться, что ни сотовая связь тут не работает, ни мобильный интернет. И чем ей теперь заниматься? Тошно-то как!
Что ж, раз спешить некуда, можно ведь и просто насладиться созданным для неё комфортом, пока есть такая возможность. Шемс несколько раз обошла свои комнаты, порылась в гардеробной, удостоверившись, что все вещи абсолютно новые и отлично подходят по размеру. Опробовала ванну и мягкий ароматный шампунь, а после мощный фен, который нашёлся в выдвижном ящике под мраморной столешницей.
Широкие низкие подоконники спальной с разбросанными подушками, словно приглашали к дремотному безмятежному созерцанию. И Шемс клюнула на приманку — устроилась поверх свёрнутого шерстяного одеяла и обхватила руками колени.
— Дом? — позвала она, побуждаемая настороженным любопытством. — А можно вместо Парижа сделать волшебный остров?
Город за окном, ещё секунду назад яркий и элегантный, окрашенный закатными лучами, вдруг потускнел, теряя цвет и расплываясь, смазываясь помехами, и вскоре исчез поглощённый серым туманом.
— Не слишком большой остров, с берегами изрезанными заливами и бухтами. Стремительные морские ветра там гуляют в ущельях скал, забираются в лабиринты таинственных пещер и замирают где-то в чаще заповедного леса…
Она говорила и говорила, а тем временем её детская фантазия воплощалась красочным пейзажем, проступающим за стёклами. И вот уже видно, как тенистая тропинка петляет змейкой под густыми кронами, огибает поляну буйно разросшейся сныти, спускается с холма в осеннее раздолье и растворяется в сумерках. А на горизонте, озарённом догорающими лучами золотого солнца, синеет безбрежное море.
Шемс взглянула на часы. Ого, как-то совсем внезапно наступил поздний вечер. Зато время не прошло даром. Глядя на результат проделанной работы, девушка испытала настоящее удовлетворение, из чего сделала вывод, что сегодня они с домом потрудились на славу. А завтра её ждал первый день новой жизни, непохожей на прежнюю, более взрослой, наполненной событиями и ответственными решениями. Шемс устало зевнула, щёлкнула выключателем, погасив свет, и наощупь пробралась к широкой мягкой кровати. Пушистое одеяло невесомым облаком опустилось на расслабленное тело, ласково укутало, поглаживая, будто маленького ребёнка, позволяя насладиться тишиной и приятным теплом. За окнами тоже стемнело и, поражая своим правдоподобием, воцарилась таинственная, безудержная в своём очарование, тёмная звёздная ночь.
Всё темнее и темнее. Вскоре непроглядная темнота окружила Шемс, несоизмеримо более глухая, многократно превосходящая звёздную даль и полумрак коридора, поглотила всё пространство комнаты и заоконный пейзаж, сгустилась, уплотняясь до чрезвычайности, как чёрная стена. И всё сильнее росло ощущение, как будто из этого скопления густых до непроницаемости теней, кто-то смотрит на неё.
— Шемс-с-с, — взывала тьма замогильным шёпотом. — Посмотри на меня! Кто ты, Шемс-с-с?..
Чтобы не закричать Шемс изо всех сил зажмурилась. Разум почти оцепенел от ужаса, а каждая клеточка тела сжалась в напряжении.
— Кто ты, кто ты, кто ты?.. Отвечай!
Поражённая внезапной слепотой, девушка пулей выскочив из-под одеяла и отправилась в тщетные блуждания по спальне, будто попав в лабиринт бесконечности, без возможности выбраться наружу. Она спотыкалась, натыкаясь на предметы мебели, падала на пол, вставала и шла дальше, безуспешно шарила рукой по стене в поисках выключателя.
— Смотри мне в глаза, — не унимался зловещий голос. — Скажи, кто ты?
— Шемс Руденко, — издала Шемс жалобный всхлип. — Шемс Дмитриевна Руденко!
— Кто ты на самом деле?..
— Да не понимаю я, чего вам от меня надо! — от страха она разрыдалась. — Чего вы привязались ко мне?
— Я вижу тебя насквозь, Шемс, все потаённые уголки твоей души. Так скажи мне, кто же ты?..
Шемс схватилась за голову и зажала ладонями свои уши, зажмурила глаза, да только надсадное шипение, лезущее прямо в мозг, продолжалось и продолжалось. И Шемс не вытерпела. Трясясь всем телом, она бросилась вперёд наугад, отчаянно рыдая и моля:
— Помогите! Помогите! Тиббот!.. Кто-нибудь, услышьте… Помогите мне!
И проснулась.
Фальшивое окно чуть золотилось первыми рассветными лучами, рассеивая по комнате бледный нежно-розовый свет, ослабляющий влияние тёмных сил, разгоняющий ночные кошмары.
Глава 9
Как жаль, что нельзя распахнуть окна настежь, чтобы свет и дуновение лесной свежести залили все тёмные уголки в доме, и чтобы здесь стало, как в сказочной избушке… Шемс сидела на подоконнике и понуро смотрела, как маленькая серая птичка с раздвоенным хвостиком и светло-жёлтым хохолком перепархивает с ветки на ветку, чёрным глазом высматривая что-то в складках коры дерева.
Голос из ночного кошмара всё ещё звучал в голове, но не явственно, пробиваясь лишь слабым эхом отрывочных воспоминаний. Отсутствие темноты, это здорово! Это избавления от липкого ужаса, когда беспомощно цепенеют мышцы и перехватывает дыхание в горле, и сердце невольно сжимается от неприятного ощущения чьего-то взгляда.
Только здесь и сейчас ночные страхи, удовлетворённо облизываясь, сдавали господствующие позиции, до поры уползали на второй план. Им на смену, причиняя не меньше неудобства, спешило всё возрастающее примитивное чувство голода. Тиббот не явился вечером, чтобы накормить её ужином, и похоже, если продолжать сидеть взаперти и пассивно дожидаться завтрака в постель, то велика вероятность и сегодня остаться голодной. И Шемс решилась.
По чистой случайности кухня отыскалась быстро. Просто, крадучись обходя дом, девушка вдруг ощутила в воздухе пряный аромат кофе с корицей, и следуя за ним вышла на первоочередную цель.
— Привет! — робко поздоровалась Шемс, заметив Дарреля, сидящего за длинным деревянным столом без скатерти.
При появлении Шемс он поставил локти на край стола и пристально уставился на девушку, изучая её лицо.
— Не пытайся завести друзей. Тут каждый сам по себе, — лениво обронил он, пригубив напиток из расписной фарфоровой чашки.
— Я всего-то поздоровалась. Или вежливость у вас тоже под запретом?
Даррель только пожал плечами, уже теряя интерес к беседе.
Справившись с досадой, не так она представляла себе эту встречу, Шемс направилась к холодильнику. Открыла дверцу, к своему разочарованию обнаружила, что внутри шаром покати, озадаченно закрыла дверцу.
