Я не особенно расстроился: было ещё тепло. В конце концов, что может быть прекраснее, чем тихим осенним вечером выйти на свежий воздух и, стоя на высоте одиннадцати этажей, без спешки насладиться сигаретой, глядя вниз, на вечно спешащий куда-то город?
Единственным, что портило удовольствие, была дверь на лестницу, выходившая сюда же. В разбитое дверное стекло можно было увидеть грязный пролёт, освещённый тусклой лампочкой и украшенный каллиграфически выведенным кроваво-красной краской словом "Metallica". Иногда оттуда доносились странные звуки: словно где-то на пару этажей ниже бегали крысы. Стоять, повернувшись к двери спиной, было неприятно.
В тот вечер я стоял на балконе и потягивал сигарету, как вдруг до меня донёсся слабый, едва различимый стон. Я непонимающе оглянулся, заглянул к лифтам — никого, затем перегнулся через ограждение и посмотрел вниз.
Всё было тихо и спокойно. На улице несколько мамаш неторопливо вышагивали с колясками, по проспекту ехали машины, где-то дребезжал трамвай.
"Тебе показалось! Меньше ужастиков смотри на ночь!"
Я попытался успокоить себя, но не успел — стон повторился.
Меня бросило в дрожь. Во-первых, он стал значительно громче, и теперь я был уверен, что мне не послышалось.
А во-вторых… стон был ужасен.
Так могло стонать только очень больное и измученное существо. Страдающее, вывернутое наизнанку, умирающее…
"Существо?"
Да, я отнюдь не был уверен, что этот звук издаёт человек. В нём было что-то странное, что-то противоестественное.
И на этот раз я понял, откуда доносился страшный звук: он шёл с лестницы.
…Мне ужасно не хотелось идти на поиски источника шума. Напротив, я испытывал непреодолимое желание как можно скорее покинуть балкон и больше сегодня (и это как минимум) не выходить на него.
И тут стон повторился третий раз. И теперь я явственно услышал слово:
— Помогите!
"Там человек. Человек, а не невесть что! Надо помочь!"
— Иду! — выкрикнул я, открывая дверь на лестницу.
И сразу же отшатнулся.
Нет, за дверью никого не было, там всё было как обычно: грязно, пыльно и абсолютно пусто.
Дело было в воздухе — тяжёлом и затхлом.
"Такой воздух, — с неожиданной ясностью подумал я, — наверное, бывает в старых, заброшенных склепах".
А ещё на лестнице пахло, и почему-то мне показалось, что к обычному сочетанию запахов теперь примешивался слабый аромат гниющего мяса.
Я огляделся: на площадке никого не было.
— Где вы? — позвал я, но мне никто не ответил. Зато откуда-то снизу донеслось какое-то шуршание. Я перегнулся через перила, но ничего не увидел.
Надо было идти вниз.
На площадке десятого этажа также было пусто.
Пыль, граффити, разводы от высохшей мочи по углам. Я посмотрел вниз — никого.
Ну что ж… значит, это просто был ветер… или вода в трубах… журчание которой само собой сложилось в слово "Помогите!".
А может, — с внезапной злобой подумал я, — кто-то телевизор смотрел на максимальной громкости, вот и слышится всякое!
В любом случае можно было возвращаться…
И в этом момент погас свет.
Он погас не только на пролёте, где я стоял: вся лестница погрузилась во мрак.
Причём, несмотря на то, что на улице было светло, вокруг воцарилась кромешная тьма, густая и осязаемая. Свет от балконной двери практически не улучшал видимости, скорее он был просто маленьким тусклым пятнышком в море мрака, окружившем меня, причем он казался настолько далёким, как будто меня и дверь разделяла не пара метров, а, как минимум, несколько сотен.
И тут прямо над моим ухом раздался всё тот же отчаянный стон, но теперь в нём появились новые, торжествующие ноты.
Я подпрыгнул на месте.
Я закричал, как резанный.
Я замахал руками, пытаясь отбиться от неведомого.
Наконец, я побежал.
К балконной двери и дальше.
Ворвавшись в квартиру, я судорожными движениями закрыл все замки, включил свет и упал без чувств на продавленный диван.
Только спустя три дня я смог заставить себя выйти на балкон и, подойдя к двери на лестницу, аккуратно заглянуть туда.
Пыль, "Metallica" на стене, лампочка под потолком. Тихо, пыльно и светло. И, разумеется, никого.
Вскоре я придумал успокоительную историю о подростках, сидевших на балконе двумя этажами ниже и заманивших меня "страшными" стонами, а затем каким-то образом вырубившими свет.
Я вновь начал ходить курить на балкон.
Обычный мир, материальный и простой, вернул свои пошатнувшие позиции.
Правда, не до конца: теперь где-то внутри меня затаился страх.
Я боялся, что однажды лифт откажет, и я буду вынужден спускаться по лестнице.
Это случилось через месяц.
…Наверное, я простоял минут десять, нажимая снова и снова кнопку вызова лифта.
Все мои попытки ничем не увенчались: в шахте царила мёртвая тишина.
Сразу же в моей памяти всплыли все подробности недавней истории.
Все мои придумки про подростков неожиданно стали выглядеть глупо и нелепо. Я вспомнил тот стон, меня передёрнуло.
Мне не хотелось спускаться на улицу по лестнице. Но выхода у меня не было.
В другой день я мог бы постоять на площадке и дождаться кого-нибудь из соседей, чтобы спуститься вместе с ними. Но, как назло, именно сегодня на работе запускали проект, от успеха которого в дальнейшем зависела вся моя карьера. А я и так уже потерял десять минут.
На лестнице было пусто и тихо.
Слишком тихо!
"Где же остальные жильцы?" — поймал я себя на мысли, и сразу же, отправив эту мысль как можно дальше, рванул вниз по лестнице. Бегом.
Через несколько пролётов я увидел впереди себя женщину в потёртом пальто. Услышав мои шаги, она обернулась. На секунду я замер, испугавшись неожиданной встречи, но всё было в порядке.
Милая пожилая женщина улыбнулась мне:
— Добрый день, молодой человек!
Я поздоровался в ответ.
— Опять лифтЫ не работают. В прошлом году чинили два месяца, а всё без толку! — пожаловалась она мне, не особенно нуждаясь в ответе, а просто испытывая потребность выговориться кому-нибудь про лень и безрукость коммунальных служб.
Я выдохнул. Теперь, когда я был не один, мои страхи вновь начали казаться мне какой-то несусветной глупостью.
…свет погас между шестым и пятым этажами, и на этот раз вокруг воцарился абсолютный мрак.
Тьма вернулась.
"Тихо! Это просто авария. Развёл панику!"
Я медленно продолжил спускаться по лестнице. К счастью, под ногами были обычные бетонные ступени, которые, во всяком случае, пока, не собирались превращаться в какую-либо эзотерическую дрянь.
"А где соседка? Я же был не один, — внезапно вспомнил я.
И почему она молчит?"
Мелькнула яркая вспышка какого-то странного, призрачного света — такого, какой бывает ночью, во время грозы.
В нос ударил запах протухшего мяса.
При свете этой вспышки я увидел женщину.
Но это была отнюдь не моя недавняя спутница.
В метре от меня стояла какая-то старуха в рваной одежде.
Она была мертва, мертва очень давно. На лице почти не осталось кожи, а в пустых глазницах что-то шевелилось.
Обтянутая пергаментной кожей скрюченная рука с длинными ногтями медленно потянулась ко мне. В очередной вспышке непонятного света я увидел, как по тянущейся ко мне конечности мельтешат какие-то мелкие насекомые…
Я думал, что умру от ужаса и отвращения — немедленно, прямо на грязных бетонных ступенях подъезда. Я орал так, что, казалось, весь этот проклятый дом должен был рухнуть от моего крика.
