— С Абелем Гнецем. — Реван, глава службы безопасности семьи Денова, был совершенно спокоен. Возможно, потому, что он узнал новость еще несколько часов назад и имел более чем достаточно времени, чтобы взять себя в руки.
— Есть информация о том, как они сошлись? Мне слабо представляется, что у моего Кристофера и слабоумного сына Александро может найтись нечто общее.
— Вы преувеличиваете, господин, он не слабоумный. Рассеянный и немного странный, но никак не слабоумный.
— Твои люди наблюдают за ними?
— Пока да. Но я сильно сомневаюсь в эффективности их работы. Они не только не смогли выяснить, как молодые господа сошлись с Абелем, но и не обнаружили ни одного из агентов Гнецев.
— Ты думаешь, их вычислили?
— Возможно. Но даже если нет, я предпочитаю перестраховаться.
— Разумно. Возьми лучших. Я не знаю, что задумал Александро, но хочу это знать. Считай это направление деятельности приоритетным. И не сообщай службе безопасности академии о своих агентах.
— Достаточно рискованно. — Реван нахмурился. — Сокол может решить, что мы работаем против него.
— Я больше опасаюсь того, что это может быть правдой.
— Господин, вы думаете, что Сокол действует совместно с главнокомандующим против нас?
— Все может быть. Наши позиции сильны как никогда. Нам не скинуть Александро — его авторитет слишком велик. Но вот у детей главнокомандующего есть только один шанс занять его место — если мы сами откажемся от борьбы за место главы. И союз с Соколом вполне очевиден. Не забывай, что именно при Александро тот поднялся настолько, что смог войти в совет дома.
— Разумно. Конечно, репутация Сокола безупречна, но если рисковать ею, то только ради подобного преимущества.
— Именно так. И в таком свете присутствие в академии Абеля вполне логично. У Александро нет других лишних детей.
— Господин, вы считаете Абеля разменной монетой? Нам, конечно, стоит рассмотреть все варианты, но, на мой взгляд, подобное маловероятно. Главнокомандующий много лет опекал его. Вряд ли лишь для того, чтобы однажды выбросить в одной из своих интриг. — Понятия чести и кровного родства в семье Денова были священны. Настолько, что даже начальнику службы безопасности приходилось убеждать себя в возможности иного отношения к ним.
— Я подобного и не говорил, Реван. — Рональд поморщился. — Просто подумай о том, что, поскольку Александро приходится рисковать одним из своих детей, он постарается использовать наименее нужного. Абеля.
— Да. Логично. Я думаю, что мы бы поступили так же.
— Надеюсь, что нет. Мне неприятна сама мысль платить за трон владыки дома жизнями своих детей.
— Я с вами полностью согласен, господин. Лучше, если это будут чужие дети.
— Это не лучшая твоя шутка, Реван. Но суть ты ухватил верно. Так что добавь к уже находящимся в столице людям пару ликвидаторов. На тот случай, если нам придется-таки оплачивать трон.
Реван склонил голову в поклоне, демонстрируя, что он все понял.
Ла Абель Гнец
Я пристально наблюдал за девчонкой лет десяти — двенадцати, бегающей среди деревьев со своей еще более юной подругой. Девочка была в коротком летнем платье, подол которого постоянно взлетал вверх, обнажая ноги почти полностью. Она раскраснелась от бега и постоянно смеялась. Нет, опять не то.
Я скосил глаза на своих спутников, но они явно не обращали на меня внимания. Мелли с Кристиной уже добрых полчаса обсуждали последнюю столичную моду, втянув в свой спор и Кристофера в качестве эксперта и ценителя разных женских штучек. За прошедшую со времени нашего знакомства неделю мы сдружились, встречаясь практически ежедневно. Я и двое Денова не имели в столице знакомых своего возраста, а Мелисанда растеряла всех подруг, разъехавшихся по домам после окончания учебы или вышедших замуж. В итоге мы проводили вместе по несколько часов в день, гуляя по городу или сидя за столиком в городском парке. Как сейчас. Мелисанда много рассказывала о столице и академии, а все остальные с удовольствием слушали. Впрочем, иногда у нас случались и такие споры, как этот, когда двое или трое увлеченно обсуждали какую-то тему, а оставшиеся откровенно скучали, не понимая смысла дискуссии. Обычно темой подобных бурных дебатов была магия, о которой мы с Мелли могли говорить часами. Но сегодня была явно не моя очередь, и я вновь отвернулся от спорщиков.
Меня все сильнее и сильнее беспокоила моя собственная реакция на женщин. То у меня начинало быстрее биться сердце, то прошибал холодный пот, но чаще всего возникали какие-то желания, явно не вписывающиеся в рамки обычного поведения, вроде стремления прикоснуться или ощутить аромат волос. Причем количество объектов, на которые я реагировал подобным образом, явно возрастало. Сначала были только горничные, потом к ним присоединилась Мелли, а вчера я застыл, глядя на открытую шею какой-то незнакомой смеющейся женщины. Но хуже всего то, что я не мог выявить закономерностей в своем восприятии. Вот взять, к примеру, вон ту играющую девочку. На первый взгляд все атрибуты, которые должны вызывать у меня волнение, присутствуют: обнаженные колени и шея, смех, покрасневшая кожа на лице. И ничего. Мой организм никак на нее не реагирует. Может, это из-за нашей разницы в возрасте? Вряд ли. У нас с Мелли разница примерно такая же. Или все дело в том, что девочка еще не вошла в детородный возраст? Возможно. Но тогда почему подобных реакций не вызывает Кристина? Из-за того, что предпочитает юбкам брюки, и я не могу видеть ее колени? А это мысль. Надо будет попросить ее как-нибудь показать колени — в исследовательских целях. Или лучше ноги полностью.
— Абель, чего ты так поглядываешь то на Крис, то на вон ту девчонку? — оторвал меня от размышлений Кристофер.
— Провожу сравнительный анализ, — пожал я плечами.
Кристина начала краснеть, а Мелли оглянулась, пытаясь понять о какой девчонке речь.
— Судя по количеству взглядов, сравнительный анализ закончился не в пользу моей сестры. — Кристофер засмеялся. — Крис, видимо, старовата для тебя.
— Заткнись. — Кристина пнула брата, но тот не прекратил смеяться. — Дурак.
— Интересно, как ты с Мелли сошелся, с такими-то пристрастиями? — продолжал выступать Кристофер.
— Она прекрасный рассказчик. — Мне было понятно, что он шутит, но как полагается отвечать в таких случаях, я представлял еще плохо.
— Только рассказчик? — поинтересовался он, мерзко похихикивая.
— Кристофер! — А вот Мелли поднятая тема, похоже, неприятна. Интересно почему?
