А еще случалось, что посетители доставали меня своим чрезмерно богатым воображением. Находились и те, кто предполагал, будто «Сливочная нежность» приготовлена из тараканов. И на что им только глаза? Тараканы частично черного цвета, но больше коричневые, включая лапки и панцирь, а наша «нежность» – молочного цвета. Никакого другого оттенка там нет и в помине. То есть тараканы с этим блюдом и рядом не стояли. Нужно быть настоящим волшебником, чтобы суметь приготовить из них такое блюдо.
– Вокруг каждой тайны всегда витают всевозможные домыслы. – Шеф довольно спокойно реагировал на вредных посетителей. И добавлял, что благодарен людям за то, что они проявляют так много интереса к нашей акции, потому что самое страшное на свете – это не претензии, а равнодушие.
Очередная волна посетителей схлынула, и я с трудом разогнул спину.
– Рассчитайте нас, пожалуйста! – попросил посетитель, только что вышедший из-за стола.
– Эй, Джон Ван! Прими оплату… Ой!
На кассе никого не оказалось. Брата, который только что сидел и рассчитывал посетителей, не было видно. На миг в моей голове, словно молния, пронеслась страшная мысль: опять сработала его дурная привычка. Я с самого утра чувствовал, что это произойдет именно сегодня, когда он чересчур громким и наигранно слащавым голосом приветствовал посетителей.
Рассчитывая клиента, я не мог скрыть дрожь в руках. Этот урод подставлял меня не только при жизни, но и после смерти, – невероятно обидно. Мое самолюбие было сильно задето. Я сожалел, что не смог сконцентрироваться и уследить за братом.
– Шеф! – Я со всех ног побежал на кухню. – Шеф, нас развели как последних лохов!
– Ты о чем?
– Наш помощничек развел нас…
– То есть твой брат развел нас? Каким образом?
К чему сейчас делать упор на то, что он мой брат?
– Да какой к черту брат? Джон Ван обокрал нас. Вот, гляди! – Я показал на пустующую стойку кассы. Дядька посмотрел в ту сторону, но не сразу понял, что случилось.
– Джон выгреб все деньги и сбежал. Украл всю сегодняшнюю выручку, ради которой мы работали как проклятые. Ой, нет, вы же вчерашнюю выручку не забирали из кассового аппарата? Значит, он и ее прихватил. Я так и знал. Он всегда был подонком!
Я сделал ударение на слове всегда. Стоп! Если это двухдневная выручка, сколько же там было денег? Мы не считали, но сумма, должно быть, приличная.
До шефа наконец дошла серьезность ситуации. Его и без того бескровное синеватое лицо стало еще бледнее.
– И что теперь будет с акцией? – Его волновала только она.
– Поезд ушел… Этот тип не из тех, кто будет подрабатывать ради денег. Я тут сделал некоторые выводы. Седая старушка тоже вызывает подозрения. Она убедилась, что торговля у нас идет хорошо, поэтому спланировала кражу и подговорила на дело Ван Досу. Она сегодня заходила обедать и, когда шепталась с ним, выглядела очень подозрительно.
– Ван Досу?
– Это настоящее имя Джона Вана.
– Может, есть какой-нибудь способ найти его? Акция в самом разгаре. Сегодня было много посетителей, значит, участников акции должно быть не меньше. – Его занимали только мысли об акции.
– Давайте заявим в полицию!
Надо бы воспользоваться этим случаем и хорошенько проучить его. Бабушка совсем избаловала его, поэтому он так спокойно ворует чужое, как будто возвращает свое кровное, отданное на хранение.
Нужно было успеть найти деньги, пока этот ублюдок не вживил себе волосы или не купил дорогущие шмотки для похода в ночной клуб. Хоть мне и плевать на деньги, но я из принципа решил не отступать. На душе скребли кошки от того, что даже после смерти брат оставил меня в дураках.
– И как мы заявим в полицию? У нас даже телефона нет.
– Когда придут посетители, одолжим у кого-нибудь мобильник.
– Нежелательно. Ни к чему, чтобы все услышали об этом. Если клиенты узнают, они перестанут ходить в ресторан с криминальной репутацией. Ни в коем случае! Эх, сегодня должно было быть много участников акции…
Продолжать с ним разговор было бессмысленно. Мы оба молча уставились в потолок, каждый думая о своем. Я представлял себе разные способы, как хорошенько проучить вора. Меня пронзила неожиданная мысль.
– Послушайте! Этот человек, которого вы ждете! Разве вы не знаете его номер телефона? Ведь можно просто позвонить ему и попросить прийти. Это же так элементарно, не пойму, зачем мы так вкалываем в поте лица? Ну и ну… – Я хлопнул себя по лбу. – Когда придет посетитель, скажите, что не возьмете с него денег, а взамен попросите мобильник и сразу позвоните этому человеку, чтобы тот немедленно пришел сюда.
– Думаешь я бы занимался этим, если бы знал номер телефона? – усмехнулся Ачжосси.
– Не знаете номер человека, которого не можете забыть даже после смерти? Выходит, вы очень долго не виделись с ним. И как вы собираетесь найти его за несколько дней?
Это казалось просто невозможным.
– Нет, мы часто виделись. Я знал его телефон. Но в тот день, когда я следил за ним, выяснилось, что он номер сменил. Он менял его каждый месяц.
– Каждый месяц?
Наверное, у такого человека бурная личная жизнь. Либо это мошенник, который живет за чужой счет.
Скри-ип… – открылась входная дверь.
Это вернулся брат.
– Ой! – Мы с Ачжосси, словно сговорившись, открыли рты и уставились на него.
Преступник вернулся на место преступления. Все это казалось настолько неправдоподобным, что мы оба впали в ступор.
– Простите меня. – С абсолютно невинным выражением лица наглец уселся на стул.
– Да ладно, чего уж извиняться… Ничего. С кем не бывает.
Что-о-о? Что значит ничего? Люди в окружении брата всегда к нему так снисходительны, потому он все больше наглеет.
– Я должен был вас предупредить. Просто очень торопился. – Он прокашлялся и собирался харкнуть. Видимо, хотел сплюнуть на пол, но испугавшись, сглотнул.
– Если предупредил и украл, то значит не вор? Давай сюда деньги! Или ты уже успел их потратить? – наехал я на него, разозлившись от его самоуверенного вида.
– Какие деньги? – Брат раскрыл пустые ладони.
– Хватит отнекиваться. Мы знаем, что ты натворил.
– Натворил? Да я с утра ничего не ел. Такой суматошный день, что даже поесть было некогда.
– Ты же украл деньги из кассы!
– Придурок, о чем ты говоришь? А ю крейзи? – Брат покрутил пальцем у виска.
И когда он успел улучшить свой английский?
– Ты же выгреб все деньги отсюда. – Я картинно открыл ящик кассового аппарата. В таких ситуациях одна вещественная улика весомее десяти слов. – Ой!
Опустив глаза в ящик, я подумал, что меня разыграл домовой. Туго придавленные стопки купюр лежали в неприкосновенности.
– Малой, ты хочешь сделать из меня вора? Ах ты, скотина! Ведь рассчитывая посетителей, я клал деньги в щель ящика с деньгами, а сдачу выдавал мелочью из банки, что стоит на прилавке. А кассовый аппарат даже не открывал. Мне и отлить-то было некогда, когда бы я успел обчистить кассу? Мда-а, ну ты даешь! Даже руки марать не хочу о такого сопляка, как ты. Не хочу! Думаешь, мне больше подработку найти негде? – Наглый лицемер демонстративно вскочил со стула.
– Мне кажется, между нами возникло недоразумение. – Ачжосси придержал брата за полу рубашки.
– Какое еще недоразумение? Вы что, не видите, этот сопляк делает из меня вора! Чем я только не занимался в своей жизни, но никогда не делал две вещи: не воровал и не врал, – орал тот, выпячивая хилую грудь.
Хоть было очевидно, что это наглая ложь, но глядя на заискивающего шефа, я промолчал. Как такое могло произойти? Каким образом деньги снова очутились в ящике кассового аппарата? Я попытался восстановить в памяти события дня. И тут я вспомнил. Я увидел, что брата нет, сразу решил, что деньги украл он, и поспешил рассказать об этом шефу, даже не проверив свою догадку.
Но, как ни странно, я не чувствовал перед братом ни капли вины.
«Ну что, обидно? Когда тебя обвиняют в том, чего ты не совершал, то просто трясет от негодования? А ведь я благодаря тебе пережил такое не единожды».
