— Чего ты ждёшь? — спросила она через некоторое время. В голосе прозвучало нетерпение. Я заметил, что на её лице блестят капельки пота, выступившего от внутреннего напряжения. Должно быть, вся её сила в тот миг сосредоточилась в руке, которой она собиралась нанести удар убийце своей семьи.
Я неслышно подошёл к ней с левой стороны и взялся левой рукой за обращённую ко мне рукоять кинжала. В ту же секунду меч, который она прятала, вылетел у неё из-за спины и рассёк воздух рядом с моим плечом. Когда она поняла, что промахнулась, слезы потекли из её незрячих глаз, но они были вызваны обидой, досадой, отчаянием, но только не страхом.
— Жаль, — шепнула она и, выхватив у меня из руки кинжал, полоснула им себя по горлу. Кровь брызнула мне на грудь, полилась по тонкому платью. Девушка медленно осела на пол, продолжая сжимать в одной руке меч, а в другой кинжал. Когда она затихла, я закрыл её глаза, наполненные слезами, и, прихватив мешок, вышел на улицу.
Закончив свой рассказ, Сенегард подбросил в костёр ещё несколько сухих веток. Пламя весело взметнулось вверх, едва не задев своды пещеры, и затрещало с новой силой, освещая лица сидящих — горного эльфа в чёрных доспехах и девушку, вглядывающуюся в огонь.
— Ты отрубил ей голову? — спросила Риния сдавленным голосом.
— Нет. После этого случая я решил оставить своё занятие, — сказал Сенегард. — Мне больше не хотелось убивать за деньги. Тем более что я скопил достаточно, чтобы осуществить свой давний план.
— Какой? — спросила девушка, обрадованная, что эльф сменил тему.
— У моего народа… — Сенегард прокашлялся. — У моего народа есть легенда, в которой говорится об удивительных доспехах, предохраняющих своего владельца от любого оружия. Они хранятся в горах Ами- Цишгун, что на территории империи Янакато. Это очень далеко, — эльф покачал головой. — Но я хочу найти их.
— Но ты же и так бессмертный, — сказала девушка. — Чего тебе бояться?
— Увы, оружие может убить эльфа так же, как любого смертного. А я хочу жить вечно и увидеть закат этого мира.
— О чем ты говоришь? — удивилась девушка.
— О конце всего, что ты видишь, — ответил Сенегард, поворошив палкой костёр. — Мир не вечен, он развивается подобно любому живому существу, и его ждёт смерть.
— Но ты-то бессмертен, — возразила девушка. — Почему мир не может жить вечно?
— Этого я не знаю, — эльф пожал плечами. — Но мой народ верит в то, что когда-нибудь всё закончится. Но не беспокойся: это случится ещё очень не скоро. Возможно, через миллион или даже несколько миллионов лет.
— Что ты сказал? — девушка нахмурилась. — Сколько лет?
— Миллион.
— Я не знаю такой цифры.
— Это очень много, — сказал эльф. — Сотни поколений успеют родиться и умереть.
— Тогда ладно. — Риния улыбнулась. — И всё же я надеюсь, что твой народ ошибается, и мир никогда не умрёт. Извини.
— Я тебя понимаю, — улыбнулся эльф. — Мне бы хотелось того же.
— Жаль, у нас нет вина. Давно я его не пробовала. Уж и не помню, каково оно на вкус. — Риния посмотрела на пляшущие языки огня.
— Есть спирт, — предложил Сенегард.
Девушка поморщилась.
— Нет, это совсем не то.
— Пора спать. Не думаю, что нам есть чего опасаться, но на всякий случай оставлю сторожа, — с этими словами Сенегард извлёк из-за пояса небольшой металлический шарик и, прошептав какое-то заклинание, отпустил его. Тот остался висеть в воздухе, испуская слабое фиолетовое свечение. — Теперь можно спокойно ложиться.
— Что это такое? — спросила девушка, удивлённо разглядывая волшебный предмет.
— Шустаренгиль, — ответил Сенегард. — Охранник-дозорный. В нем заключён дух леопарда.
— Магия эльфов? — В голосе Ринии прозвучало восхищение.
Сенегард кивнул.
— Не беспокойся, он предупредит нас о любой опасности. Спи.
— Ладно, — девушка легла на землю, подложив руки под голову.
— Почему бы тебе не подстелить плащи? — предложил эльф. — Мы ведь прихватили парочку у наёмников.
— Да, действительно, — девушка поднялась с рассеянной улыбкой. — Как-то я отвыкла от удобств.
— Позволь я тебе помогу. — Сенегард расстелил два плаща, положив их один на другой. — Думаю, нормально.
— Спасибо. — Риния устроилась на них и блаженно растянулась. — Да, так гораздо лучше. Боги! Сколько же прошло времени с тех пор, как я спала на чем-то, кроме соломы?
Сенегард лег прямо на землю, подложив под голову сложенный плащ.
— А ты? — удивилась девушка. — Я могу отдать тебе один…
— Нет, не нужно. Мне нравится так.
— Но почему?
— Ты же сама говорила: мы, эльфы, со странностями.
Риния улыбнулась. Несколько минут они лежали молча, потом девушка сказала:
— Знаешь, что ещё я почти забыла?
— Что?
— Вкус поцелуев.
Эльф повернул голову и внимательно посмотрел на Ринию. Девушка робко улыбнулась. Сенегард поднялся и, подойдя к ней, опустился рядом.
— Я напомню, — сказал он.
Риния подняла голову и закрыла глаза. Губы обожгло горячее дыхание, а потом накрыло влажным теплом.
Рабство кончилось. Навсегда… навсегда!
Сенегард и Риния ехали по краю утёса. Справа текла мелкая речушка, на дне которой отчётливо виднелись плоские валуны, а слева простирался поросший клевером луг. Солнце поднималось всё выше и начинало припекать — день выдался жаркий. Эльф достал флягу и сделал небольшой глоток. По небу с криками пролетела стая ворон.
— Нужно взять южнее, — сказал он, взглянув на солнце, — если мы хотим быстрее добраться до Сафира.
— Ладно. — Риния пожала плечами. — Тебе виднее.
— Как только доберёмся до подножия утёса, поедем туда. — Сенегард указал на блестевшее вдалеке озеро. — Обогнём его по берегу, и до столицы останется миль тридцать.
— Обнадёживает. — Девушка подставила лицо солнцу и прикрыла глаза, позволив лошади самой искать дорогу. — Как ты думаешь, я скоро забуду, что была в рабстве? Некоторые считают, что человек навсегда остаётся в душе с этим клеймом.
— Если ты решилась на побег, значит, уже освободилась, — отозвался эльф, вглядываясь в рощу буков. — Не волнуйся, я уверен, ты очень скоро заживёшь нормальной жизнью.
Риния невесело усмехнулась.
— Без семьи, без родных, без дома. Не знаю, не знаю.
— Мне кажется, там какое-то движение, — сказал Сенегард, указывая на рощу. — Несколько всадников. Но они нас не видят.
— Хочешь посмотреть?
Эльф кивнул.
— Ладно, давай подберёмся поближе. Я тебе правда не помощник, если начнётся заварушка, но тебе, по- моему, помощь и не требуется.
