— Ну что ты, Вель, — нарочито обиженно запричитал огр, — исключительно ради пользы дела. Да если бы я не принял на грудь с Красноносым Ханком, не видать бы нам Туза, как своих ушей.
— Ладно, ладно, не кипятись, Зуур, — по-доброму улыбнулся грандмаг, — я-то все прекрасно понимаю, но для бывшего командующего бронетанковой бригадой даже слегка выпивший подчиненный — вопиющее нарушение основных уставных уложений.
— Значит, наш Бен Розенталь из бывших танкистов?! — изумленно воскликнул огр. — Впервые об этом слышу.
— Абсолютно верно, — с нескрываемой иронией произнес Вельмир. — Конечно, на лбу у него не написано, и о своем военном прошлом наш скромняга генерал особенно не любит распространяться. Поговаривают, случилась с ним какая-то темная история: то ли без суда и следствия поставил к стенке группу высокопоставленных дезертиров во время вооруженного конфликта с Сангарским союзом, то ли послал представителя Верховного с его «ценными» указаниями к какой-то матери, а может быть, и то и другое… — Осекшись, будто опасался сказать что-нибудь лишнее, грандмаг посмотрел на юношу и в завершение разговора добавил: — Хорошо, Зен, действуешь по обстоятельствам. Не забудь табельное оружие, а если понадобится что-нибудь посерьезнее, найдешь у меня в комнате под кроватью в ящике. Там везде магические замки, но ты в допуске — просто входишь в комнату, откидываешь крышку и забираешь, что нужно.
— Спасибо, Вель, — поблагодарил юноша и вслед за шаманом пошагал к выходу из помещения.
Когда Зенон и Зуур эр Шуур покинули стены родной конторы, стрелки часов знаменитых и весьма не дешевых «Хансли» Зенона показывали без четверти четыре.
— Ну что, Зен, по домам или по пиву? — определенно делая акцент на втором варианте, предложил неугомонный огр. — Ежели чего, тут неподалеку есть одно восхитительное местечко «Бешеная кобыла» называется. Там нас с тобой обслужат по первому классу…
— …и денег не спросят, — закончил мысль товарища юноша и тут же ответил: — Не, Зуур, ты же знаешь, я к пиву равнодушен, к тому же, хочу навестить Лиин. Женщина, можно сказать, нас с тобой собственной грудью прикрыла, а мы до сих пор не удосужились ее проведать. Ты часом не знаешь, что из еды она предпочитает, может быть, фрукты какие особенные, сладости или чего-нибудь специальное для вампиров?
— Ведерко крови невинных младенцев, — плотоядно оскалился шаман и, не дождавшись даже намека на улыбку на лице товарища, извиняющимся тоном произнес: — Прости, Зен, неудачная получилась шутка. Вообще-то самки вампиров кровь невинных младенцев не употребляют, а для пополнения недостающего генетического материала при зачатии ребенка используют исключительно кровушку половозрелых особей мужеского пола. Впрочем, нашей Лиин в ее теперешнем состоянии кровь и вовсе ни к чему, поэтому пойдем-ка в ближайший гастроном и возьмем чего-нибудь традиционного. Насколько мне помнится, эта девчонка весьма уважительно относится ко всяким там фруктам, овощам и орехам, а от хороших шоколадных конфет просто ловит кайф, как мы с тобой от качественной выпивки. Вообще-то это ты здорово придумал навестить нашу Лиин. Пожалуй, придется мне отменить намеченный визит к старине Храмсу…
Ближайший гастроном обнаружился совсем неподалеку на одной из улиц примыкавшей непосредственно к площади Согласия. Зенон ничуть не удивился, что владельцем магазина оказался очередной закадычный приятель компанейского огра. В течение четверти часа весь обслуживающий персонал заведения как угорелый носился по торговым залам, подбирая все самое лучшее: яблоки, груши, абрикосы, персики, апельсины, бананы и, конечно же, шоколадные конфеты. В результате молодой человек и огр стали обладателями четырех объемистых пакетов. Денег с них и на этот раз не взяли, несмотря на бурные протесты Зенона. Щепетильность юноши вызвала сильное раздражение более опытного товарища, в результате за то время, пока они ловили такси, Зенон подвергался самой жесткой обструкции:
— Ты чего меня позоришь, Зен?! — едва ли не на всю улицу стенал Зуур. — Я этого парня считай от верной гибели спас, когда на его заведение был совершен дерзкий налет. А ты со своими фантиками: «Дайте чек, я оплачу! Немедленно дайте чек!» Обидел хорошего человека, и у меня кошки на душе скребут.
— Не по-людски как-то получается, Зуур, — попытался возразить молодой человек. — Вроде мы как бы сами типа тех налетчиков.
— Брось, вьюнош, здесь тебе не какая-нибудь столица, где человек человеку — волк. В Синегорье за добро принято платить добром, а роль денег в отношениях между гражданами не такая уж и определяющая. Будь ты самым распоследним нищим пьяницей, зайди в любой кабак с черного хода и попроси милостыню, тебя обязательно накормят вчерашними щами, остывшей ушицей и гречневой кашей, плеснут рюмашку для восстановления здоровья. Короче, с голодухи и бодуна помереть не позволят. Но и ты будь человеком: не протягивай лапы к чужому добру, не обижай слабого, убогого и беззащитного. А уж коли ты оказал кому-нибудь неоценимую услугу: добро там или жизнь спас — будет он тебе по гроб благодарен и наследникам велит чтить тебя аки отца родного. Поэтому, Зенон, не лезь со своим убогим уставом в чужой монастырь и следуй примеру более опытных товарищей.
— Ага, а потом окажешься в сфере интересов службы собственной безопасности, — не скрывая издевки в голосе, заметил юноша.
— Эко тебя в вашем училище застращали! — откровенно ухмыльнулся огр. — А до сведения не довели, что и в отделе собственной безопасности сидят такие же как и мы с тобой обыкновенные обыватели: и кушать любят сладко, и поспать мягко, и с девками покувыркаться втайне от законных супружниц… А на что, спрашивается? На скромную зарплату полицейского особенно не развернешься. Вот и крутятся, кто как может. Одному платят, чтобы закрыл глаза на вопиющее нарушение правил дорожного движения, другому отстегивают, чтобы сыночка из-под следствия освободил, третьему — чтобы не заметил недостачу от налоговых сборов… и так далее. В результате: все здоровы, все смеются и радуются жизни, ну чисто дети. А все проистекает от взаимного уважения и готовности воздать сторицей за самую малую услугу. И ежели кто-нибудь пытается поднять руку на царящую здесь гармонию, позор тому и всеобщее осуждение. И будь он хоть сам генерал-губернатор, возмущенное общество его отринет, дела его богомерзкие будут преданы всеобщему порицанию, а имя его исчезнет из памяти людской.
Зенон и раньше замечал за приятелем склонность время от времени переходить на назидательно-пафосный тон. При этом шаман всегда был абсолютно уверен в собственной правоте. Поэтому молодой человек благоразумно не стал вступать в словесную перепалку. А чтобы хоть как-то разрядить ситуацию, сдерживая улыбку, спросил:
