Когда Перкар вернулся, Нгангата тихо что-то напевал своему луку, благодаря бога того дерева, из которого лук был сделан. Перкар подумал, что нужно было бы последовать его примеру, но его меч, Харка, ведь сам был богом; к тому же они сегодня поспорили, и с его стороны петь благодарность мечу было бы неискренне. Но, с другой стороны, разве не хвалился Перкар, что возвращается на путь Пираку? Так что, подумав немного, он затянул единственное песнопение, которое казалось подходящим, хоть и было чужим. Перкар пел «Благодарность Матери-Лошади» (хотя и не знал всей песни целиком), чтобы почтить должным образом шатер. Шатер был сделан из останков жеребца по имени Змеиная Кожа. Шатры менгов всегда делались из лошадиных шкур, поэтому каждый имел имя. Песню Перкар запомнил, слушая ее, когда менги разбивали или сворачивали лагерь.
Они с Нгангатой закончили пение одновременно и одновременно подошли ко входу в шатер. В багровых отсветах заката лицо спутника показалось Перкару еще более чуждым, чем обычно, лишенным всего человеческого. Его темные запавшие глаза и скошенный лоб напомнили юноше о дремучем, пугающем лесу в Балате, где обитали альвы. Перкар вспомнил изувеченные тела Копательницы и ее семейства — альвов, погибших из-за того, что он оскорбил Владыку Леса, — и задумался: что в его силах сделать, чтобы восполнить потерю их роду, какое утешение предложить, какие извинения принести?
— Нгангата, — спросил он, глядя на угасающий закат, — ты знаешь, как звали тех альвов, что погибли в Балате?
— Их имена мне известны, — ответил Нгангата, и Перкар заметил в его голосе, как неоднократно замечал и раньше, легкое рычание, не свойственное ни одному человеку.
— Я хотел бы, чтобы ты как-нибудь научил меня им.
— Когда-нибудь, — ответил полукровка, — но только в Балате. Их имена можно произносить лишь там.
— Ах вот как. — Перкар чувствовал, как холод кусает его за ноги, но не хотел еще уходить в шатер и разжигать костер. — Небо здесь, кажется, высасывает из меня душу, — пожаловался он и обернулся, чтобы еще раз взглянуть ввысь. Костяной лук Бледной Королевы появился на востоке.
— Я и сам предпочитаю более населенные земли, — признал Нгангата. — Как и ты, моя мать была в родстве с пастбищами, холмами, горами. У нее в крови были и быстрые потоки, рыжие быки, тающий снег. Альвы, народ моего отца, в родстве с деревьями; они очень не любят их покидать. Мы с тобой оба лишимся рассудка, если долго останемся под здешним небом. — Он показал рукой вверх и слегка улыбнулся, чтобы показать, что говорит отчасти в шутку.
— Но ведь менги живут здесь, — возразил Перкар. — Наверняка и другие люди тоже могут это вынести.
— В жилах менгов течет конская кровь. Они и есть лошади в некотором смысле. Они без этих небес умерли бы, задохнулись.
— Так они говорят, — признал Перкар, вспомнив слова Братца Коня.
— Что-то ты сегодня вечером задумчив, — заметил Нгангата. — Пожалуй, тебе лучше нести дозор первым. Это даст тебе больше времени для размышлений.
— Справедливо, — хмыкнул юноша.
Утро тоже оказалось ясным, и Перкар был вынужден снова признать, что Нгангата лучше него разбирается в приметах. Они молча отправились в путь, хотя Перкар и попытался было затянуть песню. Из-за поднявшегося ветра он скоро смолк и подумал о том, как ему не хватает Эруки: тот пел бы, даже бушуй вокруг буря… Эруки, о чьем голосе и смехе напоминают теперь лишь побелевшие кости, даже должным образом не похороненные.
Так много всего предстоит сделать…
Вскоре после полудня Харка снова заговорил — как раз когда внимание Перкара оказалось привлечено к определенной точке на горизонте. Юноша не сразу понял, что это следствие странной способности меча заставлять его «видеть» опасность.
«Приближается что-то очень сильное».
— Оттуда же, откуда грозила буря?
«Как же иначе?»
Теперь уже Перкар мог разглядеть вдали темную точку. Он показал на нее Нгангате.
— Да, я вижу. Твой меч хорошо пользуется твоими глазами.
Похвала показалась Перкару довольно двусмысленной, но он понимал, что иной и не заслуживает. Если бы не меч, Нгангата заметил бы приближающегося незнакомца гораздо раньше Перкара.
Харка, однако, определенно обеспечивал Перкару преимущество: защищал его от многих бед и всего за несколько дней залечивал даже самые ужасные раны. Поэтому и сейчас юноша не особенно боялся приближающейся одинокой фигуры, несмотря на беспокойство Харки. Меч, в конце концов, беспокоился бы даже, начни нападать на них сойка, оберегающая свое гнездо: и такие мелкие угрозы он считал достойными своего внимания. Но угроза Перкару была бы угрозой и Нгангате, которого меч не защищал и который мог погибнуть. Этого Перкар не хотел: и так уже слишком много его друзей стали духами.
Вскоре выяснилось, однако, что всадник — Нгангата уже сумел разглядеть подробности — едет в ту же сторону, что и они, а не навстречу. Перкар отбросил связанные с незнакомцем опасения, тем более что знал: они уже приближаются к потоку, где живет его богиня; юноша начал обдумывать те слова, которые он ей скажет. К тому же вскоре всадник впереди исчез — не за горизонтом, а за какой-то близкой возвышенностью, неразличимой в белом однообразии равнины. Сердце Перкара забилось быстрее: та же возвышенность могла скрывать и долину речки.
К середине дня они добрались до начала пологого склона. Мягкие очертания долины совсем не напоминали той пропасти, что вырыл для себя Изменчивый: гребни холмов были совсем незаметны. Сам поток все еще не был виден, скрытый за порослью безлистных сейчас тополей и густой зеленью можжевельника. Но богиня была здесь; Перкар сразу же почувствовал ее присутствие. Он хлестнул Тьеша, пустив коня в галоп, но тут его окликнул Нгангата. Юноша почти с раздражением оглянулся на спутника, который показывал ему на чистый снег долины: по нему тянулась цепочка следов.
— Ты помирись пока с богиней, — предложил Нгангата, — а я, пожалуй, выясню, кто этот незнакомец.
— Нет, — резко ответил Перкар, — нет. Харка считает, что это опасно. Оставь незнакомца в покое, кем бы он ни был. Просто держи лук наготове и глаза открытыми. Мой разговор не будет долгим.
— Хорошо бы, — пробормотал Нгангата. — Мне не нравится, когда неизвестно, где враг.
— Откуда нам известно, что это враг? — рассудительно сказал Перкар. — Верно, Харка?
«Верно. Хотя это кто-то очень сильный и странный. И опасный, словно спящая змея».
Перкар кивнул — чтобы Нгангата понял: меч ответил.
— Все равно будь осторожен, — предупредил его полукровка. — Нам лучше спешиться и идти дальше пешком. Не стоит тебе сейчас ломать шею — чтобы выздороветь, потребуется не один день.
