Робин Хобб - Триумф

Стрелки послушались, развернули баллисты, перезарядили, и на бьющуюся внизу змею снова посыпался град камней. Растерявшаяся тварь бросалась то туда, то сюда, пытаясь увернуться от непонятного врага. Флавий увидел, что ее хвост уже не бьется так бешено, как прежде: быть может, один из снарядов все-таки повредил ей позвоночник. Еще одно попадание, на этот раз ближе к клиновидной голове змеи — и внезапно ее движения замедлились, сделались затрудненными. Теперь она не столько металась, сколько корчилась; Флавий мельком увидел бледную чешую на брюхе. Тварь каталась в агонии.

И еще одно попадание. Этот удар был смертельным — Флавий в таких вещах не ошибался. Камень угодил змее в голову и застрял и черепе. Подергивания сделались реже, но стрелки из баллист продолжали осыпать тварь градом камней. И даже когда змея затихла, они продолжали стрелять, дробя камнями обмякшую тушу.

— Довольно! — крикнул наконец Марк, гораздо позже, чем Флавий увидел, что змея мертва. Он обернулся к кому-то и сказал поверх головы Флавия: — Отправьте туда двоих людей, чтобы убедиться наверняка. И, когда они убедятся, что она мертва, пусть измерят ее.

— Да в ней футов сто, никак не меньше! — заметил кто-то.

— Скорее все сто двадцать! — возразил кто-то еще.

— Да нам просто никто не поверит! — невесело усмехнулся кто-то третий.

Флавий увидел, как напрягся Марк. Яд по-прежнему действовал на него, перед глазами все плыло. Он мельком увидел, как

Марк стиснул зубы и зыркнул глазами исподлобья. Потом он сдался и закрыл глаза, но услышал, как Марк сказал:

— Пусть только попробуют не поверить! Это им не страшные африканские байки, не пустая похвальба бродяги. Нам поверят, когда мы пришлем шкуру. И голову. Мы снимем со змеи шкуру и отправим ее в Рим. Пусть попробуют не поверить!

И им поверили. Флавий ехал на повозке, запряженной волами, вместе с вонючей засоленной шкурой. Отрубленная голова, лишившаяся половины зубов, которые расхватали на память, лежала в дальнем конце повозки. Вид этой головы и вонь, которую она издавала под жарким африканским солнцем, причиняли ему не меньше страданий, чем отрава, текущая в его жилах. Он сидел, привалившись к борту повозки, уложив поудобнее свою перевязанную ногу, и затуманенным взглядом смотрел на эту голову. Ему был виден обломанный зуб в челюсти, и он знал, где недостающая его половина. «Ничего, рана затянется, ты и думать забудешь, что он там», — солгал Флавию лекарь. И Флавий, слишком больной и измученный, чтобы еще и позволить лекарю ковыряться у него в ране, кивнул головой и поверил в эту ложь.

Марк пришел проститься с ним.

— Я бы с радостью оставил тебя при себе, ты же знаешь, но тебе лучше отправиться домой. Ты сможешь рассказать о том, как все было, лучше любого другого. И никто не усомнится в твоих словах, ведь ты сможешь предъявить им череп и шкуру. Мне жаль отсылать тебя домой таким образом. Но на следующем смотре ты снова присоединишься ко мне, обещаю! Надеюсь, ты не думаешь, что я нарушу обещание?

Оба они знали, что он имеет в виду. Флавий вздохнул. Даже если бы он сказал Марку, что больше не хочет быть солдатом, его друг не поверил бы ему. Так что он заставил себя улыбнуться и сказал:

— Насколько я помню, ты обещал всего лишь, что никогда не отправишься на войну без меня. Что-то я не припоминаю, чтобы я обещал не возвращаться домой без тебя!

— И это правда, дружище, это правда. Обещание давал я, а не ты. Что ж, доброго пути! Пришли мне весточку о моей семье и расскажи моим мальчикам о наших деяниях. Я сам скоро вернусь домой. И в следующий раз, как мы снова соберем войско, ты отправишься со мной, можешь быть уверен!

И он действительно скоро вернулся домой. В тот раз. Флавий па миг крепко зажмурился, жалея, что не может заодно и заткнуть уши, избавившись от криков толпы. Крики и улюлюканье становились все громче. Марк так и не понял, что для Флавия война была долгом, а не обещанием славы. И на следующий сбор, куда Флавий прихромал через силу — нога так толком и не зажила, — Марк сдержал слово. Флавия снова выбрали, и он снова отправился с ним в поход.

И поход этот закончился здесь. Он очутился в Карфагене, беглым рабом.

Флавий посмотрел на то, что он сделал из змеиного зуба. Взвесил снаряд на руке, поразмыслил. Из древковой пращи лучше всего стрелять круглыми снарядами. Этот снаряд будет кувыркаться и полете. Может удариться о прутья клетки и отлететь в сторону. Дурацкий план, отчаянный и безнадежный. Флавий взглянул на своего друга, и увиденное заставило его решиться.

Один из брошенных камней рассек Марку лоб. Из ссадины струился ручеек алой крови. Но садящееся солнце заливало его всего багряным светом. Его обнаженная кожа отливала пурпуром в лучах заката. Марк был одет в багрец, как будто бы ехал по Риму на колеснице навстречу своему Триумфу. Он стоял прямо, и это давалось ему нелегко — он дрожал от напряжения. Его ослепшие глаза смотрели на запад.

Флавий выступил из подворотни и решительно вышел на самое удобное место. Второго шанса у него не будет, а древковой праще нужно много пространства. Марк сдавал на глазах, осыпаемый мелкими камешками и гнусными оскорблениями. Флавий прикинул расстояние. Потом набрал в грудь побольше воздуха.

— Берегись! Змея! — крикнул он.

Марк не обернулся в его сторону. Разве что руки, стискивавшие решетку, сжались чуть сильнее. А может быть, и нет. Быть может, он так и не узнал, что его друг был рядом и видел, как он умирал, так и не узнал, как рисковал Флавий, крикнув это вслух. Кое-кто обернулся и уставился на него, заслышав чужеземную речь. Но Флавий был слишком занят: он вложил снаряд в пращу, взмахнул ею на пробу. Его взгляд, его сердце обратились к его другу. Он кивнул на прощание, хотя Марк этого не видел. И запустил зуб. Он полетел точно в цель. Флавий видел, как он ударил Марка в грудь и вошел в сердце. Марк вздрогнул от удара.

— Memento mori! — крикнул Флавий, и, услышав это, его друг в последний раз обернулся в его сторону. И рухнул, даже после смерти не выпустив решетку, рухнул на шипы, которые так долго поджидали его. Толпа торжествующе взвыла, но он уже не слышал их. Консул Марк Атиллий Регул умер, убитый змеей. И ему уже было все равно, что глупцы продолжают швырять в него камнями и отбросами. Он ушел.

Флавий еще немного постоял на месте. Кое-кто заметил, что он сделал, но заметили они и то, что он уверенно сжимает свой посох и не отводит глаз, встречаясь с ними взглядом. Так что зеваки предпочли отвернуться, набрать еще камней и швырять их в тело Марка. Словно солдаты, стрелявшие в мертвую змею. «Лучше дразнить мертвого льва, чем живого шакала!» — сказал себе Флавий.