А однажды моё сознание уловило даже часть разговора и, силясь отодвинуть боль, я прислушивалась к словам.
Сначала я ощутила прохладу на лбу, а потом донёсся низкий, взволнованный голос.
— Ян, да она же вся горит! Ты физически истязаешь её, а это не поможет. Особенно после долгих лет всяких болезней. Она так ещё больше ослабнет! Ты должен морально на неё давать.
— Я пытался, — ответил второй голос. — Держал её в подвале, мучил неизвестностью, но она быстро привыкла. А прогресса почти нет. Она просто отказалась питаться и больше так продолжаться не могло. Тогда я попробовал заставить её работать. Но это не нагоняет на неё депрессию и страх. Она просто злится и противостоит мне. Сложившаяся ситуация не ломает её, а делать морально сильнее.
— Вот уж характер. Стопроцентная дочь своей матери, — с нежностью ответил первый голос, и я почувствовала, как прохлада касается моей щеки. — Но ты обязан довести её до нужного состояния. Иначе мы потеряем её.
— Понимаю, — второй голос тяжело вздохнул. — Но я не знаю, что ещё делать. Опять запереть в подвале? Это не даст результата. Издеваться над ней физически я тоже не могу, да и слабость здоровья это пошатнёт ещё больше. Бить её? Она только озлобится, да и опять же, тело не выдержит… Не знаю, как её вытащить…
— Знаешь, — прервав, сказал первый голос, и в комнате повисла пауза.
— Нет… я не смогу с ней так поступить, — с болью прошептал второй голос спустя некоторое время. — Она никогда мне этого не простит, и я физически не смогу сотворить с ней такое…
— Ян, тогда она умрёт. Это последний шанс. Для женщины это чуть ли не самое страшное… А потом она тебя обязательно простит, когда узнает всю правду, — уверенно сказал первый голос, а потом угрожающе добавил: — Или я заберу её и отдам в чужие руки. Тому, кто не будет проявлять к ней жалости. Хочешь этого? Её пропустят через настоящее пекло, и она всю жизнь будет с ужасом вспоминать пройденное. Или всё же сделаешь это сам, пусть и против воли, но нежнее…
— Канхар, только не это. Я найду другой способ!
— Нет времени уже искать эти способы, как ты не понимаешь? — в голосе первого мужчины послышалась озлобленная обречённость. — Я вообще не понимаю, как она до сих пор жива! И я сделаю что угодно, чтобы она выжила! Нужно пекло — я устрою его и отдам её в другие руки. Но поверь, тогда ты долго не достучишься до неё. Случившееся навсегда оставит след в её душе. Или же — это будешь ты, и позже, всё поняв, она даст тебе возможность залечить эту душевную рану. Выбирай!
— Я всё сделаю сам, — выдохнул второй голос…
«Что «сам»? О чём вы говорите? Какое пекло? Я и так в нём нахожусь! Хуже уже быть не может», — хотелось сказать мне, но осознание опять начало ускользать и я снова провалилась в бездну, где ясность мысли помутилась, и весь разговор показался снова бредом больной фантазии, а в тело с новой силой впились раскалённые щипцы боли и огня…
С трудом разлепив глаза, первое, что я увидела — моего похитителя. Сидя на стуле рядом с кроватью он, не отрываясь, смотрел на меня, и то переживание, что читалось в его глазах, удивило. Не веря в такое, я два раза моргнула, а потом зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, лицо мучителя уже выглядело равнодушным и холодным.
«Хм, привидится же после болезни невозможное», — вяло подумала я и прокаркала:
— Пить хочу.
— А ещё ты должна поесть, — безэмоционально ответил он и, поднявшись со стула, направился к выходу из комнаты.
Оставшись одна, я попробовала сесть на кровати и тут же упала назад на подушку, чувствуя неимоверную слабость. Закрыв глаза, я попыталась собраться с силами, а затем снова попробовала сесть. В этот раз получилось, и как только я удобнее устроилась, на кровать прыгнул Мавруша и, мяукнув, залез мне на ноги. Топчась и пуская когти в одеяло, он мурлыкал и, улыбнувшись, я провела рукой по его шёрстке.
— Привет, моё рыжее чудовище, — с любовью прошептала я. — Я помню, что ты был со мной. Спасибо.
Ткнувшись носом мне в ладонь, он замурлыкал ещё громче, а потом улёгся и, перевернувшись на спину, подставил свой живот. Почёсывая его, я обвела взглядом комнату и тяжело вздохнула.
Эта комната, как и та, которую я видела, каждый раз выходя из дома, была отделана деревом, но в отличие от гостиной, более светлым. Мебель, подобранная в тон цвету стен дополняла интерьер, а лежащий на полу пушистый бежевый ковёр, и такого же цвета шторы на окне, ещё больше добавляли уюта. «Вот только, сколько я здесь пробуду — неизвестно. А так надоел уже тот подвал с серыми стенами и металлической койкой. И глаза радуются, и кровать большая, с удобным матрасом. Здесь хоть чувствуешь себя человеком, а не бесправной скотиной, над которой могут издеваться».
Дверь в комнату открылась и, оторвавшись от разглядывания комнаты, я посмотрела на похитителя. Держа в руках поднос, он как обычно не проявлял никаких эмоций. Подойдя к кровати, он поставил поднос на тумбочку и рот тут же наполнился слюной от аппетитного запаха, идущего с тарелки.
— Ты должна поесть бульон. Если захочешь ещё, скажи, я принесу.
— Даже так? — сипло спросила я. — Как я понимаю, в питании меня сейчас ограничивать не будут, чтобы я набралась сил. А зачем мне силы? Чтобы снова сидеть в подвале, или заниматься прополкой, которая совершенно не нужна?
— Не разговаривай, а ешь, — холодно порекомендовал похититель. — Или буду кормить тебя через зонд.
Он попытался вручить мне тарелку, но я покачала головой, давая понять, что пока не получу ответа, есть не стану.
— Лета, не заставляй меня идти на крайние меры. Я ничего тебе объяснять не буду. Смирись со своим положением и делай то, что тебе говорят, — процедил он.
— Нет, — твёрдо произнесла я.
— Ладно. Буду действовать по-другому, — ответил он и, поднявшись, достал из-за пояса две пары наручников.
Холодный браслет одной пары тут же застегнулся на моём левом запястье, и я ничего не успела сделать, как рука была отведена назад, и второй браслет мужчина застегнул вокруг одной из деревянных перекладин на спинке кровати.
— Эй, не смей это делать! — воскликнула я и попыталась отпихнуть похитителя.
Но все усилия были тщетны. Он казалось, даже и не обратил внимания на мои попытки. Крепко сжав вторую руку, он и на неё надел наручник, и через пару секунд я была прикована к кровати.
— Не рекомендую пытаться освободиться, — сказал он, видя, как я дёргаю руками. — Мебель добротная и ты её не сможешь сломать, а лишь поранишь запястья.
— А я всё же попробую, — зло бросила я и снова дёрнула руками.
