За всю свою жизнь Терех трижды благодарил ее за это. В первый раз, когда он успел ворваться в зал для дуэлей и притащить за собой мастера Риама, который смог удержать тонкую нить жизни маленького и еще очень глупого Джая, обиженного на целый свет. Второй раз он поблагодарил ее сегодня, когда успел спасти уже не маленького, но все еще глупого младшего от клинков наемников. В третий раз он сделал это только что, понимая, что только его злополучный огрызок дара может помочь ему найти отца.
Из-за поворота показались двое чужаков. Терех уже приготовился отбросить Джая в сторону и отражать их нападение, когда незнакомцы неожиданно остановились и стали оседать вниз. Оружие выпало из их ослабевших пальцев и с громким стуком покатилось по полу.
А Джай просто шел вперед своей гибкой стелящейся походкой, глядя прямо перед собой и не замечая ничего по сторонам.
Так они прошли через весь замок: сначала Джай, а следом за ним Терех с обнаженным гайном в руке. Позади них осталось не меньше двух десятков тел, но старший сын герцога ни разу не воспользовался своим оружием.
Они беспрепятственно миновали западное крыло. Терех хотел было задержаться возле покоев отца. Но Джай прошел мимо, и старший брат не решился его останавливать.
Терех не знал, что происходит с мальчишкой, он даже не чувствовал его. Но сейчас старался не думать об этом. Джай был на ногах, они шли на помощь к отцу, и больше ничто не имело значения.
Западная башня была безлюдной. Хотя это было единственное место в замке, где все еще горели факелы (смотреть на огонь, который не издавал ни одного звука, было страшнее, чем оказаться в кромешной тьме). Когда они подошли к узкой винтовой лестнице, старший брат хотел пройти вперед, но Джай просто отстранил его в сторону и стал подниматься по ступеням.
Терех знал, что после того, как лестница сделает три полных оборота, они увидят тяжелую оббитую металлом дверь, которую обычно запирали на два засова. В комнату за этой дверью никогда не пускали посторонних. Хотя самому Тереху удалось побывать там пару раз, а Джая мастер Риам таскал туда несколько месяцев подряд.
Эта комната была святая святых высшего мага, который должен был занимать должность советника герцога. Правда, последние две декады они принадлежала Тибусу, которому до высшего было очень далеко.
Кроме наборного стеклянного потолка и огромного количества пустого места в этой комнате не было ничего необычного: несколько стульев, стол, посреди которого стояла невзрачная сфера, заполненная сизым туманом. Напрочь лишенный способности замечать ауры Терех не видел в ней ничего прекрасного. Обыкновенный кусок мутного стекла, пусть и очень важный кусок. Именно на эту сферу замыкалась охранная сеть над замком.
Чуть дальше стояла полка с целым ворохом каких-то предметов, назначения которых Терех не знал и не пытался узнать. Все здесь было наполнено магией, а значит оставалось для него недоступным.
Правда, в последний раз Терех был в этой комнате очень давно, и многое в ней могло измениться (он слышал, что мастер Риам собирался устроить в ней свою лабораторию, но так и не сходил посмотреть на нее).
Но вот лестница сделала третий оборот, а никакой двери на месте не оказалось. Ступени были усеяны обгоревшими кусками древесины и покореженными металлическими пластинками, как будто дверь не только разбили, но потом еще долго крошили на мелкие щепки и старательно жгли.
Что происходило внутри комнаты разобрать не удалось – все заливал белый лепящий свет, иногда переливающийся оттенками багрового и алого.
Джай замер перед этой стеной на одно короткое мгновение.
– Не ходи туда,– тихо сказал он, не поворачивая головы, и его голос снова подхватило эхо, но теперь оно было гораздо тише, и напоминало скорее зловещий шепот,– это сожжет тебя.
На счет того, что преграда убьет его, Терех поверил младшему брату сразу, и продолжал верить даже когда Джай взял и просто шагнул прямо в слепящую завесу. Он только поудобнее перехватил гайн, который так и не убрал в ножны, и приготовился ждать.
Джай не знал, что с ним происходит, и почему он делает то, что делает. Он словно перестал быть самим собой, и от этого младшему сыну герцога было так страшно, как никогда в его жизни. Даже когда клинок Дерена ар-Тана пробил его грудь, и он осознал, что с такой раной ему не выжить, Джай так не боялся.
Он снова почувствовал себя стоящим на тренировочной площадке, и смерть опять подбиралась к нему со всех сторон. Только на этот раз его враг был намного могущественнее и страшнее, а его руки были пусты, у него не было даже гайнов, чтобы отразить удар. Хотя, что могли эти крохотные искры противопоставить надвигающейся стене алого пламени, жадно пожирающей все на своем пути?
Но тот, другой, которым он теперь был, не боялся этого врага. Только с безразличием смотрел на происходящее. Как если бы все происходило именно так, как и должно было происходить. Но потом впереди загорелся маячок, который настойчиво звал его (этого нового его), и Джай пошел на этот хрупкий отголосок истинного света.
Он шел по пустым коридорам замка, стараясь не потерять ориентир. Иногда по бокам появлялись какие-то блики, но они были такими слабыми, что мгновенно растворялись в окружающей тьме. Они не имели никакого значения. Важным был только дрожащий язычок белого пламени где-то там впереди, и еще Терех, осколок серого монолита – надежная опора, от которого шла тонкая светящаяся нить к еще одному огоньку, тот светил неровно, разбрасывая вокруг себя искры.
А потом все потеряло какое-либо значение, потому что он увидел Ее. Прекрасная, Она сверкала и переливалась всеми цветами радуги, серебристо мерцая и наполняясь жизнью, Она звала.
«Останься»,– сказал он кому-то за спиной, а потом шагнул к Ней, и Она приняла его в свои объятья.
Он потянулся к ней, и она обволокла его со всех сторон. Языки света словно струи жидкого белого пламени стекали по его лицу, волосам, по всему его телу, не обжигая, но даря благодатное тепло, успокоение, счастье.
«Здравствуй,– беззвучно сказал он,– вот я и вернулся»
«Ты здесь… ты рядом…– шептала она,– я ждала тебя… так долго ждала… я знала… я верила…»
Неожиданная острая боль вцепилась зубами в его запястье, переползла на руку, заполнила все его тело, разрастаясь все больше и больше, и он уже не мог вместить ее целиком, тогда он закричал, выплескивая ее наружу. На одно короткое мгновение Она отпрянула в сторону, но этого хватило для того, чтобы радужная пелена спала с его глаз, и он увидел тот самый огонек-маячок, лежащий на его ладони, и еще один дрожащий язычок белого пламени, мерцающий неровно и тяжело, и совсем уже крохотную искру немного в стороне. Они звали его.
