— Указания? — недоуменно переспрашиваю, не понимая значения слов. Мысли где-то очень далеко, пытаюсь анализировать отсутствие чувств. Любила ли я когда-нибудь мать? Или лишь уважала и боялась, как и любую незнакомую Чародейку Крови?
— Да! Гранд убил нашу сестру! Мы должны отомстить! — Верная пытается докричаться до моего разума, но я лишь отмахиваюсь.
Я не верю, что Мой Лорд способен убить мою мать. Ничто не способно заставить меня поверить в это.
Шаннея смотрит на меня внимательно, качает головой и протягивает распечатанный свиток.
— Я не знаю, как, но гранд смог изолировать откат. Мы ничего не почувствовали, когда Селин зверски убивали, — Голос Верной тих и спокоен, и от этого её слова бьют ещё больнее. — Мы не знали ни о чём, пока не получили донесение. Слава Aueliende, у нас ещё есть свои люди в Цитадели.
Пробегаю взглядом свиток, и только один момент привлекает моё внимание. Маг в белых одеждах, проповедник добра и света. Их много развелось с появлением нового культа. Император не обращает на них внимания, а зря-а-а… Одного гранда они уже успели подчинить, хотя прежде этого мага держали в Цитадели Солнца на правах шута — уж больно смешны были его сказки о грядущем царстве добра и любви.
Судя по донесению, в последнее время Милорд явно был одурманен. И я догадываюсь кем.
— Что ж-ж-ж. Мы отомстим. Но не гранду, в конце-то концов, это просто политически невыгодно. Наказывать надо не исполнителя, а подстрекателя. Что ты думаешь о культе Всеединого?
Шаннея поклонилась и вышла из комнаты, оставив меня наедине с тревожными мыслями и отсутствующими слезами.
Перечитываю свиток, взгляд не цепляется за перечисления пыток. Спокойно откладываю бумагу в сторону и замечаю, то перо с металлическим стержнем, которое я вертела в руке, сломано.
Безучастно роняю на пол обломки и тянусь за следующим. На чём я остановилась?…
Осторожно встаю, прислушиваюсь к вспышкам боли. Картинка мира перед глазами снова смазывается, я готова погрузиться в воспоминания… Грезить с открытыми глазами.
— Я — Высокая Леди Крейя. Представься, — повелительно качнула головой дама.
— Дикая, — я, не задумываясь, произношу своё прозвище, которым наградили меня люди, а затем и Кир. Медленно подхожу к стене и прислоняюсь к ней. Ноги меня уже не держат.
… Ритуальный кинжал, простенький, без рубина в оголовье, в узких потёртых ножнах лежит на столе. Я долго смотрю на него. На коленях раскрыт фолиант из библиотеки. Описание ритуала я уже успела выучить наизусть.
Я уже давно привыкла, что я одна из слабейших сестёр. И меня не ждёт ничего хорошего: единственное, на что я могу надеяться — младшая помощница ведьмы в деревеньке у болота. Ничтожество! Другого я и не заслуживаю…
Злость придаёт решимости. Холодное лезвие кинжала осторожно касается запястья.
— Твоя слабость — в твоём страхе, Алиэра, — сказала мне Старшая. — У тебя большой потенциал, но ты никогда не сможешь воспользоваться им. Невозможно призвать Силу, не отдавая платы.
И вот теперь я пытаюсь избавиться от своего страха боли. Достаточно всего лишь раз убедиться, что надрезать запястье не страшно… Но когда лезвие начинает покалывать тонкую кожу, в глазах темнеет и руки начинают дрожать…
— Значит так, Дикая, — деловито начинает свою речь Крейя, постукивая по ладони сложенным веером, — я требую, что бы ты мне всё объяснила.
Я устало прикрываю глаза. Голова сильно кружится, бешено колотится сердце, навязчиво звенит в ушах. Сейчас самое лучшее — выпить настойку медвежьего корня и заснуть… Пока я окончательно не перепутала явь и память.
— Что именно вам надо объяснить, и по какому праву вы требуете от меня объяснений? — медленно произношу я, взвешивая слова. Она удивлённо смотрит на меня, приоткрыв рот. Скручивающая боль медленно поднимается по телу, сменяясь смертным холодом. Я уже не могу пошевелиться.
Крейя берёт себя в руки и недовольно кривит полные губы в злой улыбке.
— Напоминаю тебе, — с холодной издевкой произносит она, — что ты здесь пленница. Ты обязана отвечать на любой вопрос властителей Цитадели.
Леденеют пальцы, кожа теряет чувствительность.
— Хозяином цитадели является Милорд. Вам же я не должна ничего.
Она злорадно прищуривается. Похоже, у неё есть какие-то козыри. С мерзкой улыбкой снимает с руки тонкий простенький браслет. На её ладони он разворачивается хрупкой змейкой. В крошечной пасти поблескивают ядовитые игольчатые зубы.
Браслет истины. Очень хорошо… Только вот откуда у стареющей Леди взялись такие дорогие игрушки?
— Сейчас ты всё мне расскажешь… — ласково обещает Крейя. Вспоминаю, что её имя означает "прекрасная змея". И если насчёт первой части имени я готова поспорить, то вторая ей прекрасно подходит.
Но я до сих пор не понимаю, что она от меня требует, какие объяснения ей нужны. Похоже, она сама не знает, что ей хочется выяснить. Её просто прислали сюда, ожидая, что она принесёт ответы. Ну да, мол женщины любят пооткровенничать. Да вот только её забыли снабдить подробной инструкцией. Своими методами она может вызвать лишь холодную злость и раздражение, как комар. Вроде и бесит его писк, но убить его невозможно, можно только отмахнуться. Жаль, что я сейчас и этого сделать не могу.
Она нетерпеливо смотрит на меня. Понимаю, чего она ждёт. Страха. Ведь после укуса такого браслета человек готов рассказать спрашивающему всё. Абсолютно. Начиная от рождения, всю свою жизнь, даже то, что он сам уже не помнит или не знает… И невозможность ответить на вопрос — ужаснейшая пытка…
Но я не совсем человек.
…Из глубокой раны на запястье сочиться алая кровь. Я, прикусив губу, чтобы не расплакаться от боли, быстро обмакиваю кончик кинжала и вывожу им на манер пера на коже длинные цепочки рун. Кровотечение быстро останавливается и приходится часто заново разрезать запястье. Кровь на коже быстро высыхает, оставляя бледные следы.
Завершаю последнюю руну. Вся надпись начинает светиться. Я зачитываю по памяти наговор. Слова, отрываясь от губ, истаивают тишиной. Сёстры всегда ревностно охраняют свои тайны.
Острый холод поселился в груди, туго стянувшись напротив сердца. Теперь завершающий удар…
С тех пор я умираю каждый круг…
— Я жду, — со сладкой улыбкой напоминает мне Крейя.
— Жди, — оскаливаюсь в ликующей ухмылке. На меня этот яд не подействует. И я не собираюсь ни на что отвечать.
— Что?!… - задыхается от гнева женщина. — Да как ты смеешь?!…
Я морщусь. От её крика голова болит ещё сильнее. Алое забытье накатывает волнами, меня начинает мутить.
