Я покачал головой.
В эту минуту в комнату вошла Флора.
— Сейчас Кармела накроет на стол.
Мы выпили за предстоящий обед, и братец подмигнул мне за ее спиной.
На следующее утро тела громил исчезли из гостиной, на ковре не было ни пятнышка, окно было совсем как новое, и Рэндом объяснил, что он «принял надлежащие меры». Я не чувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы расспросить его подробнее.
Мы одолжили у Флоры ее мерседес и поехали кататься.
Окружающие пригороды казались какими-то странными. Я не мог точно сообразить, чего в них не хватало, или что было нового, но чувствовал — здесь что-то нечисто. В тщетных попытках сообразить, что к чему, я нажил себе приступ головной боли, так что решил временно принять вещи такими, какими они были.
Я сидел за рулем, Рэндом — рядом со мной. Я небрежно заметил, что хотел бы опять оказаться в Эмбере — просто, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
— Меня всегда интересовало, — парировал он, — хочешь ли ты просто отомстить, или за этим кроется что-то еще.
Это был ответ в стиле моего — я мог либо ответить, либо промолчать.
Молчать я не хотел, и поэтому выдал свою коронную фразу:
— Я много думал об этом, и взвешивал свои шансы. Знаешь, может быть я и попробую.
Тут он повернул голову и бросил на меня один из своих косых взглядов (до этого он смотрел в боковое стекло машины).
— Наверное, каждый из нас мечтал о власти или по крайней мере думал о ней — по крайней мере, у меня такая мысль возникала, хотя я и отказался от нее почти сразу же — и честно говоря, игра стоит свеч. Я знаю, ты сейчас спрашиваешь меня, помогу ли я тебе. Да. Помогу. Хотя бы для того, чтобы послать к черту всех остальных.
Он помолчал, потом спросил:
— Что ты думаешь о Флоре? Сможет ли она принести нам пользу?
— Сомневаюсь. Если все будет решено, она, без сомнения, присоединится к нам. Но что может быть сейчас предрешено?
— Или потом, — вставил он.
— Или потом, — согласился я, чувствуя, что такой ответ звучит так, как нужно.
Я боялся признаться, в каком состоянии находится моя память. Я боялся также доверять ему целиком и полностью. Мне так много нужно было знать, и не к кому было обратиться. Я сидел за рулем и обдумывал свое положение.
— Так когда ты думаешь начать? — спросил я.
— Как только ты будешь готов.
Вот я и доигрался. Получил на орехи, и абсолютно не знал, что делать дальше.
— Как насчет сейчас?
Он молчал. Потом закурил сигарету, похоже, чтобы выиграть время.
— Ну хорошо, — сказал он в конце концов. — Когда ты был там в последний раз?
— Так давно, что даже не помню. Я вообще не уверен в том, что смогу туда проехать.
— Ну хорошо, — опять повторил он. Тогда нам придется уйти прежде, чем нас смогут вернуть. Сколько у тебя бензина?
— Три четверти бака.
— Тогда поверни за следующим углом налево, и посмотрим, что будет.
Я свернул, и придорожные тротуары внезапно начали сыпать искрами.
— Ч-черт! — прошипел он. — Я шел здесь лет двадцать тому назад. Что-то слишком уж быстро я вспоминаю то, что нужно.
Мы продолжали двигаться вперед, и я не переставал удивляться. Что в конце концов происходит? Небо стало отдавать зеленым, потом розовым.
Пришлось закусить губу, чтобы не ляпнуть чего лишнего.
Мы проехали под мост, а когда вынырнули с другой стороны, небо вновь приняло нормальный оттенок, но зато теперь нас со всех сторон окружали большие желтые мельницы.
— Не беспокойся, — быстро сказал брат. Могло быть и хуже.
Я заметил, что люди, мимо которых мы проезжали, одеты довольно странно, дорога сложена из кирпича.
— Сверни направо.
Я подчинился.
Пурпурные облака закрыли солнце, начал накрапывать дождь. Небо расколола молния, забушевал ветер. Дворники работали на полную мощность, но толку от них было мало. Я включил фары и сбросил скорость.
Клянусь, что мы проехали мимо всадника, скачущего в противоположном направлении, одетого во все серое, с поднятым воротником и низко опущенной от дождя головой.
Затем облака рассеялись, и мы поехали вдоль морского берега. Высоко вздымались пенистые волны, огромные чайки задевали их крыльями. Дождь прошел, и я выключил дворники и фары. Дорога на сей раз была из щебенки, но этого места я и вовсе не узнавал. В боковое зеркальце я не видел города, который мы только что проехали. Я крепче вцепился в руль, когда мы неожиданно проехали мимо виселицы, на которой болтался под порывами ветра скелет.
Рэндом все так же курил и смотрел в окно, а дорога тем временем свернула с берега за невысокий холм. Травянистая равнина без единого деревца справа, слева невысокая гряда холмов. Небо к этому времени потемнело, но приобрело глубокий сверкающий лазурный цвет, как в глубоком прозрачном бассейне, закрытом тенями. Я не помню, чтобы мне приходилось видеть когда-нибудь такое небо.
Рэндом открыл окно, чтобы выбросить окурок, и леденящий ветерок пахнул мне в лицо, засвистел в машине. Соленый, острый морской ветер.
— Все дороги ведут в Эмбер, — сказал брат. Как будто это была аксиома.
Я вспомнил вчерашний разговор с Флорой. Совсем не хотелось показаться вероломным обманщиком только из-за того, что до сих пор молчал, но все равно я должен был сообщить ему то, что узнал, не только ради его безопасности, но и ради моей собственной.
— Знаешь, — сказал я, — когда ты вчера звонил, Флоры действительно не было дома, и я уверен, что она пыталась проникнуть в Эмбер, но путь для нее был закрыт.
Тут он рассмеялся.
— У этой женщины почти нет воображения. Конечно, в это время путь будет закрыт. В конце-концов нам придется идти пешком, в этом я не сомневаюсь: чтобы попасть в Эмбер, нам потребуются все наши силы и хитрость, если только мы вообще туда попадем. Она что, решила, что сможет пройти, как принцесса, и путь ее будет устлан цветами? Дура набитая. К тому же достаточно вредная. Ведьма. Она не заслуживает того, чтобы жить, но не мне это решать — пока…
— Сверни-ка здесь направо, — неожиданно решил он.
Что с нами было? Я понимал, что в тех экзотических переменах, которые происходили вокруг нас, виноват он, но никак не мог понять, как он это делает, и куда мы в конце-концов прибудем. Я знал, что мне необходимо догадаться, в чем тут секрет, но не мог просто спросить, иначе братец поймет, что сам я ничего не знаю. И тогда я окажусь в полной его власти. Казалось, он ничего не делал, только курил и смотрел в окно, но, свернув направо, мы оказались в голубой пустыне с розовым солнцем, сияющем на переливающемся небе. В зеркальце сзади тоже простиралась пустыня — на многие мили, сколько видел глаз. Да, интересный фокус.
Затем мотор закашлял, чихнул, опять заработал плавно. Потом еще раз.
