– Вы будете ужинать с его светлостью, и ваш облик должен соответствовать порядкам, принятым в его доме, – объяснила она сухо через секунду, так и не разогнув при этом спины.
"Сукин сын!"
– Я не умею это носить, – сказала Лиса, рассматривая какие-то шелковые панталоны, которые, судя по всему, должны были доставать ей до колен.
– Это не сложно, ваша милость. "Извращенец!"
– Я князь Август, – он был высок и великолепно сложен, и лицо у него было под стать фигуре и роскошному одеянию. Такие лица хорошо смотрятся на золотых монетах, хоть в анфас, хоть в профиль.
– Я князь Август, – сказал он звучным баритоном. – С кем имею честь?
– Рапоза Пратеада, – представилась она, стараясь не думать о том, как выглядит в искристом атласном платье с глубоким декольте и прочих "аристократических" штучках и тряпочках. – Благодарю вас, князь, что согласились меня принять.
– Не за что, – усмехнулся он красивыми точно очерченными губами, в то время как его серые глаза оставались убийственно спокойными.
"Равнодушный ублюдок", – подумала она, уже понимая, что, по-видимому, все зря. Людям с такими глазами глубоко наплевать на все, что непосредственно их не касается, а не касается их почти все.
– Прошу вас, донна Пратеада, – он сделал приглашающий жест в сторону стола и первым шагнул к стулу с высокой спинкой, поставленному у ближайшего к нему конца. Так что Лисе, волей не волей, пришлось пройти довольно большое расстояние, прежде чем она достигла второго такого же стула приготовленного с другой стороны стола, очевидно, именно для нее.
Слуга в синей с золотом ливрее помог ей сесть, а другой подошел сбоку с хрустальным графином, наполненным рубиново красной жидкостью:
– Немного вина, ваша милость?
– Да, спасибо, – кивнула она.
– Не обращайте на них внимания, донна Пратеада, – с улыбкой сказал Август, принимая из рук слуги бокал с вином. – Люди выполняют свою работу, только и всего.
– Я понимаю, – она пригубила вино, которое оказалось выше всяческих похвал и, не выдержав чопорного начала разговора, съязвила: – У вас замечательное вино, князь. Это с ваших виноградников?
– В какой-то мере, – он был совершенно невозмутим. – Что слышно в Городе?
– Смотря, что вас интересует, – вот это уже был разговор. – Бывали там?
– Бывал, – как ни в чем, ни бывало, ответил Август. – Но давно.
– А как давно? Я потому спрашиваю, – объяснила Лиса. – Что не знаю, о чем именно вам рассказывать.
– Лет пятнадцать, я думаю, – спокойно ответил Август, как бы размышляя вслух. – Или что-то в этом роде. Вы уже бывали там в то время?
– Да, – кивнула она. – Я давно в Городе.
– Так, что нового? Или все по-старому?
– И да, и нет, – осторожно ответила Лиса. – В целом, все по-прежнему, только люди еще больше боятся друг друга. Впрочем, кое-кто, по-видимому, хорошо знает, кто есть кто. Этим легче.
– Ну это не новость, – усмехнулся Август. – В Городе, как в Городе, личины, а не люди, маски вместо души, и ложь на каждом шагу.
"А ты, оказывается, философ!"
– Появились новые лица, исчезли старые, – сказала она вслух. – Я думаю, за пятнадцать лет персонажи обновились процентов на семьдесят, впрочем, точных данных у меня, разумеется, нет.
– Люди смертны, – пожал широкими плечами Август. – Бессмертны только боги. Кто из известных людей оставил этот мир?
– Трудно сказать, – теперь пожала плечами Лиса. – Я ведь не знаю, кто вам знаком.
– Нерон? – спросил Август, сделав вид, что не заметил ее дешевой уловки.
– Насколько я знаю, – сказала Лиса. – Нерон был убит в 1993 году в Квебеке.
– Агасфер? – по-видимому, земные даты были известны Августу не хуже, чем ей, как, впрочем, и географические названия.
– Вероятно, умер. Он не приходит уже лет пять, или шесть.
– Конфуций? Аарон? Калигула?
"Его задело, поняла она. – Он их действительно знал".
– Конфуций не приходит уже лет десять, – сказала она. – Но о его судьбе ничего определенного неизвестно. Говорят, он сменил личину. Это возможно?
– Иногда, – коротко ответил Август, но объяснять ничего не стал.
"И бог с тобой", – решила Лиса.
– Аарона убили в восемьдесят девятом, – сказала она.
– Аарона? – удивленно поднял брови Август. – Кто?
– Израильтяне, кто же еще, – горько усмехнулась Лиса, вспоминая так и оставшегося для нее безымянным Аарона. – В декабре восемьдесят девятого, в Тель Авиве.
– Город отстроили? – Август снова был совершенно спокоен.
– Говорят он не сопротивлялся, – осторожно сказала Лиса, которая знала, что называется, из первых рук, как погиб Аарон.
Туарег, который в восемьдесят первом учил ее драться, оказался не случайным свидетелем драмы, разыгравшейся на улице Шенкин в северном Тель Авиве поздним вечером восемнадцатого декабря 1989 года. Аарон назначил ему встречу в кафе, но опоздал, что случалось с ним редко, если случалось вообще. Туарег поужинал и допивал уже вторую чашку кофе, когда на улице появился Аарон. Он шел медленно, как будто просто прогуливался, а не шел на заранее условленную встречу, на которую к тому же уже сильно опаздывал. Где-то на полпути к кафе, в котором сидел Туарег, к Аарону подошел какой-то человек и разнес "королю Израиля" голову, стреляя практически в упор из какого-то крупнокалиберного пистолета. При этом один из сильнейших колдунов мира подпустил убийцу на расстояние вытянутой руки, никак на быстрое – а какое бы быстрое оно ни было! – движение, поднимающего оружие киллера, не отреагировал и защитить себя, кажется, просто не пытался.
– Говорят он не сопротивлялся, – сказала Лиса. – Никто не знает, что там произошло на самом деле, но он убит. Калигула тоже убит. Американцы вычислили его базу в Бразилии, и уложили туда семь крылатых ракет. Он как раз был в Городе, когда это случилось и продержался достаточно, чтобы успеть обо всем рассказать.
– Печально, – но по виду Августа трудно было понять, насколько опечалили его эти известия. – А что с Иаковом?
– Вероятно, умер, – тихо ответила Лиса, для которой Иаков был не просто знакомым человеком.
– Значит, никого из Первых[10] осталось?
– Да, – кивнула Лиса. – И поэтому я пришла к вам.
Но Август ее прямое обращение просто проигнорировал.
– Что происходит на Земле? – спросил он. К еде князь так и не притронулся, как, впрочем, и Лиса. Лишь покуривал трубку и пил вино.
– В каком смысле?
– В прямом. Что в это время происходило на Земле?
– Вы, что…? – но она даже не смогла сформулировать свою мысль до конца, потому что такого не могло быть.
"Он, что, хочет сказать, что не был на Земле пятнадцать лет?"
