— Ты… Ты опустишься до того, чтобы поднять оружие уставшего Брата? — выдавил из себя Каликсий, а затем, спохватившись, добавил. — Я ни секунды не сомневаюсь в твоих словах, Пурпурная Звезда Огня. Я лишь говорю, что…
— Ты назвал леди Татьяну Эсперцио — выродком, — медленно произнёс Волчок.
— Я не…
— И не волнуйся теперь я в своём праве. Перед нашим поединком ты отдохнёшь. Уж поверь мне, я особо прослежу за этим, — он отвернулся. — Пусть свершится ритуал «Инспектиса».
С этими словами, он сложил карты лицом друг к другу и с явным усилием сдавил. Полыхнуло чёрно-зелёным. Заплясали пурпурные молнии и из быстро развернувшегося водоворота вырвались, кружась, словно в танце, прямо к потолку две полупрозрачные фигуры.
Большая зелёная стрекоза, натужно размахивая крыльями, вилась вокруг крылатой воительницы в одеждах, с волосами и крыльями как будто состоящими из лоскутов звёздного неба. Её бледное почти белое лицо, выражало решимость, а копьё в руках словно бы было соткано из разноцветных пульсирующих нитей.
Столкнувшись метрах в десяти над головой «Волчка», фигуры разлетелись в разные стороны зала. Стрекоза, раззявив жвала, ринулась на воительницу, а та, выставив перед собой оружие, заскользила к насекомому. Прямо над головой Гая Секстиса обе фигуры исчезли в яркой вспышке пурпурного цвета.
В зале повисла тишина.
— Духи сказали своё слово. Перед тобой благородный человек, рыцарь — произнёс «Волчок», насмешливо глядя на выпучившего глаза Жако. — Или ты вновь с чем-то те согласен Нефритовый Вызывающий?
— Нет я, не… Да, не согласен! Это неблагородный дух! — закричал мужик. — Это… Это… Это какой-то демон!
— Ты в своём ли уме, добрый сер? — похоже, новая вспышка удивила уже самого казавшегося каменным Гая Секстиса. — Ты носитель «Зелёной Стрекозы» только, что посмел назвать «Деву Магии» неблагородным духом? Да твоя букашка…
— Я требую уважения! — взвизгнул Жако.
— Заткнись «Брат», — рыкнул на него Волчок. — Не усугубляй своё положение. В круг.
— Я…
— В круг, трусливая бестия!
На Кликсия насильно нацепили его ведро и всунули в руки щит и меч и толкнули вперёд. Мне же оружие и каску подавали с видимым уважением.
И что вот это сейчас было? Думал я, застёгивая ремни и опуская маску. Рукоять молота привычно легла в руку, щит приятно оттянул предплечье. Без посторонней помощи, я сделал шаг навстречу своему противнику.
— Бой, — рыкнул Гай Секстис, быстро выходя из круга.
Молот со звоном встретил лезвие меча, грохнули, столкнувшись, щиты и расцепившись, мы закружились вокруг центра арены. Несколько пробных выпадов, я отбил окантовкой и тут же словно бы случайно, Вызывающий открылся, как бы приглашая меня закончить всё здесь и сейчас, одним единственным точным ударом.
А вот фиг вам! Горько лекарство от подобных фокусов, дед Трас вколачивал в меня своей узловатой клюкой не раз и не два, неизменно называя желание поскорее закончить бой моей «лебединой песней». И ведь прав был старик, шарахни я со всей дури бойком, в подготовленную для меня ловушку, и быть бы мне зарубленным… ну или не быть, но тут уж как повезёт с натянутой на меня фентезийной моделью «Ратника».
Впрочем, показывать себя полный профаном, я не собирался, а вместо того, чтобы ударить молотом, вмазал со всей дури краем щита, по противнику, особо не заботясь о том, куда он придётся. Жако отшатнулся, мы обменялись выпадами, приняв по десятку ударов, друг от друга на защиту, а затем, Нефритовый Вызывающий наступил на полу своего длинного, вытирающего пол зелёного плаща.
Штука это была явно церемониальная, для потасовки не предназначенная. Для меня осталось бы загадкой, почему он не снял его перед дуэлью, если бы следующий мой удар, который по идее должен был бы стать последним, противник не заблокировал, просто подняв один из его свободно болтающихся концов этой тряпки.
Вспыхнул магический разряд. Боёк словно бы ударился о бетонную стену и отскочил от неё, отброшенный неведомой силой. Пока уже я пытался восстановить равновесие, взмах меча Жако чуть было не расколол мою каску надвое, чувствительно чиркнув по маске.
Однако больше всего меня удивило отсутствие реакции «Волкоголовых» на явное применение магии, ну или магического предмета. И тогда в голову закралась мысль, что может быть, это я неверно истолковал слова Гая Секстиса о запрете на магию.
Отпрянув назад, и пугнув дернувшегося за мной противника быстрым уколом шипа на навершии молота в область забрала, я занял оборонительную позицию. Жако, тряхнув плечами, тоже напружинился, медленно, почти крадучись приблизился и наотмашь ударил по моему щиту своим, раскрываясь так, что грех было бы упускать подобную возможность.
В маске, очках и балаклаве, я спокойно проигнорировал едва видимое облачко стеклянной пыли, сорвавшееся с пальцев его левой руки. Да, знаем мы все эти сомнительные приёмы, мало вяжущиеся с понятиями рыцарства.
Он совсем дурак? Мне-то какая разница, глаза защищены, да и нос со ртом, тоже, а я спокойно приняв падающий на мою голову меч на свой щит, и со всей дури, засадил боёк своего молота в единственное не защищённое доспехами место противника. Снизу вверх, прямо под латную юбку.
Мужчина взвыл, теряя оружие и согнувшись, схватился за причинное место. И тут же поймав удар коленом по забралу, и ещё один, сверху, крюком прямо по темечку. Клюв, молота пробив шлем-ведро, глубоко впился в голову несостоявшегося барона, и его тело с гулким лязгом осело на мраморные плиты пола.
— Суд между Братьями — свершился! — провозгласил вновь вошедший в круг Гай Секстис.
* * *
Камикуру Хина собирала свои немногочисленные вещи. Шёл уже четвёртый день с момента получения страшной вести, и когда Игорь бросил её, умчавшись спасать эту Мари. Тот вечер она помнила плохо. Шок оказался слишком силён. Остались лишь смутные воспоминания, как Игорь нёс её на руках, а потом она проснулась в комнате на странном постоялом дворе.
Девушка вздохнула. Вокруг было столько нового и интересного, но её ничего не трогало. Даже когда пришла Татьяна и лично устроила Хину в одной из комнат для гостей герцогского замка, ей было это совершенно безразлично. Она предпочла бы жить пусть в самой старой и грязной халупе, но что бы он, Игорь был рядом. Смотрел на неё, особенно в эти страшные дни.
После того поцелуя она была на него очень зла, ведь он был её первым и самым важным в жизни девушки. Но подумав, поняла, что со стороны молодого человека это был не менее важный шаг, ведь с баронессой он себе такого не позволял. А уж когда, эта бесстыдница Луна, приняла свою вторую форму и начала откровенно приставать, вся злость с парня перешла на соперницу, смеющую козырять своими громадными сис… Девушка с грустью посмотрела на свою грудь.
