— Можешь не спать. Будем вместе смотреть на дождь.
— Будем, — кивнула она. Поднялась, аккуратно придерживая тряпки, и села рядом, прижавшись сбоку и положив голову мне на плечо. Так ей было теплее. Ведь несмотря на перестроенный метаболизм, измененные энергетические системы организма, способность оперировать магической средой и, вероятно, кое-что еще, о чем я даже и не знаю, мое тело продолжало излучать тепло так же, как и любое другое, человеческое.
— А послушай, — пригревшись, спросила Лилия, — а если тем злодеям, что хотят освободить Вельзевула, удастся это сделать, нашему миру придет конец?
— Думаешь, наступит конец света? И как ты себе это представляешь?
— Небо станет черным от тени демона-разрушителя, вместо воды в реках потечет кровь, с неба посыплется сера, не знаю даже… но это обязательно должно быть страшно.
— Если бы Вельзевул был настолько могучий, он бы не позволил себя запечатать какой-нибудь группке религиозно-фанатичных магов. Думаю, все будет иначе.
— И как?
— Соберется толпа, начнут кричать какую-нибудь ерунду. Самый главный из них прочтет заклинание, разрушающее сдерживающий демона барьер. Произойдет что-нибудь страшное, может, воздух расколется или земля в стороны разойдется. Где-то должен этот барьер находиться, верно?
Лилия понимающе кивнула, хотя по глазам я видел, что полет моей фантазии ей было очень сложно понять.
— И вот когда выйдет из барьера Вельзевул, вся эта фанатичная толпа падет на колени и начнет клясться ему в вечной преданности, будут просить покарать их врагов, в общем, что-нибудь в таком духе…
— А он?
— Отстаньте от меня, скажет он, и пойдет по своим делам.
— Что, так просто? — не поверила Лилия. — Просто отмахнется от них, словно от мух назойливых, и уйдет?
— Ну, если они будут очень назойливы, а я правильно понимаю логику Вельзевула, то он сначала поубивает всех, а потом уйдет по своим делам.
— Вот это уже больше похоже на демона-разрушителя! Вот только зачем ему всех их убивать, если они поклялись ему в верности?
— Может, ему не нужны такие последователи. Да ты сама подумай, он же целую тысячу лет просидел в неволе. Поди, разозлится, как десять тысяч инквизиторов. А когда освободится, когда увидит эту блеющую толпу, так не сдержится…
— Так им, злодеям, и нужно!
— Ну, можно и так сказать…
— Значит, побьет Вельзевул всех злодеев и пойдет по своим делам… Постой! — опомнилась она. — А какие могут быть дела у демона-разрушителя?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Может, какие-нибудь дела есть. Откуда-то он же пришел. Вот, может, захочет домой вернуться, где его дожидается жена Вельзевулиха и дети Вельзевульчики. Целую тысячу лет пропадал родитель, поди, забыли все о нем. А он, оказывается, заперт был в барьере страшном, который злые маги поставили…
— Не верю! — возмутилась Лилия. — Сочиняешь ты все. Он же демон-разрушитель, какие у него могут быть жена и дети?
— Ну, меня же тоже демоном-разрушителем называют, — парировал я. — Хотя жены и детей у меня тоже нет…
— Ты не демон-разрушитель! — загорелась она. — Это недопонимание! А Вельзевул — злое и страшное чудовище!
— Может, оно и так. Но знаешь, все может быть немного иначе.
— Как?
— Прочитает главный заклинание, земля расступится, откроется барьер, заглянут в него люди, — а там пусто.
— Как это пусто? А куда делся демон?… Неужели издох? Или сбежал тайно, пока никто не видел… — Она задумалась. — Но если его больше не держит барьер, где он может находиться?
— Сидит рядом с тобой.
— Что? — Лилия вздрогнула и медленно повернула голову. Вот только посмотрела совсем не на меня. — Никого нет.
Я несдержанно прыснул.
— Не шути так! — воскликнула она. — Я же знаю — ты никакой не демон! Вельзевул злой, а ты добрый, — значит, ты не Вельзевул!
— Мне в это тоже хочется верить, — отозвался я. — Но исключить такой вариант я просто не могу.
— А что тебе мешает?
— Совпадения. Слишком много неоднозначных совпадений…
— Дождь закончился, — произнесла за нашими спинами Берта. Она, видно, давно проснулась, но не решалась прервать беседу, а когда увидела, что дождь прекратился, не удержалась, чтобы не объявить об этом.
— Да, — кивнул я, — закончился дождик. Позавтракаем и можем отправляться.
Но перед тем, как взобраться на коней, я признался Лилии:
— Если так уж случится, что Вельзевула освободят, и он окажется сущим злом, я с ним сражусь и попробую победить. Шансов, конечно, у меня мало, но силы для этого есть.
Моими словами юная искательница подвигов была очень довольна.
В Архерию мы прибыли еще до полудня. Еле-еле протиснулись через толкучку на воротах и вышли на улицы города.
На улицах Архерии ситуация оказалась еще хуже, чем на воротах, толкучка была ужасная. Такого скопления людей я еще не видел в этом мире. Конечно, нечто подобное я и ожидал здесь увидеть, все только и говорили о том, что в Архерию направляются армии церковных орденов. Но что самое удивительное, как раз рыцарей и священников орденов на улицах города было меньше всего. Торговцы, моряки, наемники, проститутки и воры — все, кто мог заработать на передвижении армий, войне и военных, слетались в порт, словно стервятники.
Как в этой каше человеческих лиц найти Германа, я не мог себе даже представить. Все мои обостренные чувства оказывались бесполезными перед огромной неуправляемой толпой людей. Они ворчали, галдели, ругались и даже дрались, зачастую не понимая, кого кто бьет и почему. Даже Лилия сбилась с пути, хотя была в Архерии неоднократно.
Попытка проложить собственную дорогу вылилась в целую череду конфликтов. Мы едва не потеряли коней. Пришлось действовать по ситуации, а именно: просто идти вперед в людском потоке, выбирая путь наименьшего сопротивления, и просто глядеть по сторонам, в надежде заметить что-то важное.
Толпа вывела нас в порт. Здесь стало немного свободнее, можно было оглядеться и даже послушать, о чем говорили люди. Но сначала мы отошли в сторонку и отдохнули немного на скамейке у резиденции начальника порта да поглядели вслед удаляющемуся на юг кораблю, — как оказалось, одному из тех, с рыцарями и священниками на борту, что должны были пересечь море и причалить на берегах империи разрозненных султанатов, и увы, самому последнему из них.
Издалека я мог видеть лишь корму корабля. Она была высокой и прямоугольной, как у испанского галеона, но не имела привычных пушечных люков — в Дневе еще не был изобретен порох. Судно, казалось, имело только прямое парусное оснащение, что было необычно — такой тип оснастки, несмотря на очевидную простоту, был малоэффективен и на крупных судах редко использовался без совмещения с другими типами парусов. Хотя я не мог видеть весь корабль, чтобы утверждать точно, лишь — корму и бизань-мачту.
