— Боги!
— Когда рей был съеден, капитан сказала, что хотела дать нам понять: ложь между моряками одного корабля разрывает этот корабль на части, кусочек за кусочком, грызет его, как мы сгрызли этот рей, превращая корабль в ничто.
— Ага. — Локки вздохнул и отпил изысканного вина. — Я понимаю это как приглашение к более глубокому вскрытию.
— Пойдемте со мной к гакаборту.
Локки встал, понимая, что это не просьба.
— Не знала, что осуществление справедливости так утомительно, — сказала Эзри, появляясь рядом с Жеаном у левого борта «Орхидеи».
На юге серебристо-белой монетой над южной частью горизонта вставала одна из лун, как будто лениво размышляя, а стоит ли подниматься вообще.
— У вас был долгий день, старпом.
Жеан улыбнулся.
— Джером, — сказала она, кладя руку на его правое предплечье, — еще раз назовете меня старпомом, и я вас убью.
— Как прикажете, стар… ар… что-то-другое-что-начинается-со-стар-… К тому же вы сегодня уже пытались меня казнить. И посмотрите, что из этого вышло.
— Вышло замечательно, — сказала она, склонившись рядом с ним на поручень. Теперь защитного вооружения на ней не было, только тонкая рубашка и короткие, до колен, брюки — никаких чулок, никакой обуви. Волосы свободны, их шевелит легкий ветер. Жеан видел, что она всей тяжестью опирается на поручень, но старается не показывать этого.
— Гм… сегодня вы были слишком близко к клинкам, — сказал он.
— Бывало и ближе. Но вы… вы… знаете, вы очень хороший боец.
— Я просто…
— Боги, как это трудно! Конечно, вы хороший боец. Я хотела сказать что-нибудь более остроумное, честно.
— Считайте, что сказали. — Жеан почесал бороду и почувствовал в животе тепло и легкое замирание. — Мы оба можем притворяться. Вся та остроумная чепуха, в которой я целыми днями упражнялся в трюме на бочках, рвется наружу.
— Упражнялись?
— Да… этот Джабрил, он не так уж прост. Нужно уметь говорить, чтобы привлечь его внимание.
— Что?
— Разве вы не знали, что я предпочитаю мужчин? Высоких мужчин?
— Валора, я однажды бросила вас на палубу и сейчас снова…
— Ха! В вашем-то состоянии?
— Только мое состояние спасает в этот момент вашу жизнь.
— Вы не посмеете подраться со мной перед всем экипажем…
— Конечно, посмею.
— Что ж, да. Пожалуй.
— Только посмотрите на них. Даже подожги я корабль, думаю, никто бы этого не заметил. А трюм внизу набит парочками — тесней, чем арсенальный ящик наконечниками стрел. Если хотите сегодня ночью тишины и спокойствия, ближе чем в двухстах-трехстах ярдах от борта вы их не найдете.
— Нет, спасибо. Я не знаю, как сказать «не ешьте меня» по-акульи.
— Тогда оставайтесь здесь со мной. Я достаточно долго ждала, пока вы уйдете из этой вахты поденщиков. — Дельмастро улыбнулась. — Сегодня ночью все желающие могут познакомиться поближе.
Жеан смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не зная, что сказать или сделать. Дельмастро перестала улыбаться.
— Джером… я… что-нибудь делаю не так?
— Не так?
— Вы как будто отодвигаетесь от меня. Не только телом, но и шеей. Вы держитесь…
— Дьявольщина! — Жеан рассмеялся, положил руку ей на плечо и почувствовал, как расплывается в улыбке его лицо, когда Эзри придерживала там его руку. — Эзри… я потерял очки, когда вы… заставляли нас плавать… В тот день, когда мы поднялись на борт. Я был, что называется, «слепая курица». Наверно, я этого не сознавал, но все время ерзал, чтобы четко видеть вас.
— О боги! — прошептала она. — Простите…
— Не нужно. Четко видеть вас — это стоит любых неприятностей.
— Я не хотела…
— Знаю. — Жеан почувствовал, как напряжение из живота распространяется на грудь, и глубоко вдохнул. — Послушайте, мы сегодня едва не погибли. К черту игры. Хотите со мной выпить?
— Смотрите, — сказала Дракаста.
Локки стоял у гакаборта и смотрел вниз, на воду за кормой, блестящую в свете двух фонарей. Эти фонари — стеклянные орхидеи размером с его голову — опускали к воде прозрачные лепестки.
— Боги! — сказал Локки, содрогнувшись.
Света едва хватало, чтобы разглядеть длинную черную тень, скользящую за «Орхидеей» в потревоженной воде. Сорок или пятьдесят футов чего-то гибкого и зловещего использовало кильватерную струю, чтобы скрыться от взгляда. Капитан Дракаста поставила на гакаборт ногу в сапоге, на ее лице читалось удовольствие.
— Что это такое?
— Тут есть пять или шесть вариантов, — ответила Дракаста. — Может быть, китовый червь или гигантская рыба-дьявол.
— Она идет за нами?
— Да.
— Она… м-м-м… опасна?
— Ну, если уроните за борт бутылку, не прыгайте за ней.
— Не стоит пустить в него несколько стрел?
— Я бы могла об этом подумать, если бы была уверена, что он не может плавать быстрей.
— Хороший довод.
— Стреляйте во все незнакомое, что вы здесь увидите, Ревелл, и придется самому убегать от стрел. — Она вздохнула и посмотрела по сторонам, желая убедиться, что поблизости никого нет. Ближайший моряк стоял у руля, в восьми или девяти ярдах от них. — Сегодня вы были очень полезны.
— У меня не было другого выхода.
— Я считала, что помогаю вам совершить самоубийство, когда позволила вам вести шлюпки.
— До этого было недалеко, капитан. Этот бой… мы были на волосок от катастрофы. Я и половины всего не помню. Боги благословили меня, позволив не обмараться. Сами знаете, как это бывает.
— Знаю. Но знаю также, что это не всегда случайность. Вы и мастер Валора… вызвали много разговоров своим поведением в бою. Для бывшего специалиста по мерам и весам вы проявили незаурядное мастерство.
— Измерять и взвешивать — скучное занятие, — сказал Локки. — А человеку нужно любимое дело.
— Люди архонта наняли вас не случайно?
— Что?
— Я обещала снять кожуру с необычного плода, который вы называете своей историей, и я это сделала. Поначалу вы мне не понравились. Но вы… доказали, что я ошибаюсь. И теперь я могу понять, как вам, несмотря на невежество, удавалось держать в руках ваш прежний экипаж. У вас настоящий талант к импровизированной лжи.
— Измерять и взвешивать — скучное…
— Итак, вы специалист по сидячей работе, но случайно обладаете талантом шпиона? И способностями к маскировке? И умением командовать? Не говоря уже о том, как вы владеете оружием, и о вашем необычайно образованном друге Джероме.
