Снова донесся звон металла о металл, и тогда наконец пришло воспоминание о его прежней жизни в замке. С таким лязгом открывались и закрывались заслонки кузнечных горнов. Люди подкидывали туда топливо — множество раз он видел это, когда посещал литейную в качестве Руки Короля. Вероятно, он стоял сейчас у одного из отверстий в стене литейной над гигантским горном — не удивительно, что его волосы были готовы вспыхнуть!
Но там был серый меч! Он знал это так же безошибочно, как вылезшая из норы мышь знает, что над ней кружит сова. Элиас был внизу, среди горнов, с мечом в ножнах.
Гутвульф попятился от края отверстия, лихорадочно пытаясь сообразить, как незамеченным спуститься в кузницу.
Наконец, когда жар, идущий от пола, стал почти невыносимым, графу пришлось отступить. С проклятием он сделал несколько шагов назад. Не было никакой возможности приблизиться к мечу. Он может целыми днями блуждать по тоннелям, но так и не найти пути в литейную, и уж конечно, к тому времени, как он все-таки разыщет этот путь, Элиаса там уже не будет. Но нельзя же так просто сдаться! Меч зовет его, и неважно, что стоит на пути.
Гутвульф побрел вниз по коридору, уходя от жары, хотя меч звал его вернуться и прыгнуть вниз, в огненное забвение.
— О немилостивый Бог, почему ты так поступаешь со мной? — закричал Гутвульф, и голос его растворился в грохоте кузницы. — Почему ты обрек меня на это проклятие?
Слезы, выступившие у него на глазах, испарились так же быстро, как и появились.
Инч низко склонился перед королем Элиасом. В мерцающем свете горна он напоминал огромную обезьяну из южных джунглей — жалкую пародию на человека, на которую нацепили одежду. Остальные литейщики при появлении короля бросились на пол; огромное помещение выглядело так, словно внезапная смерть при виде монарха одновременно поразила сотни людей.
— Мы работаем, ваше величество, работаем, — протянул Инч, — но это работа медленная.
— Работаете? — резко спросил Элиас. Начальник литейной обливался потом, но бледная кожа короля оставалась совершенно сухой. — Еще бы вы не работали. Но задание, которое я дал вам, до сих пор не выполнено, и если я немедленно не услышу объяснений, с тебя сдерут твою грязную шкуру и повесят ее сушиться над главным горном.
Огромный человек упал на колени.
— Мы работаем так быстро, как только можем!
— Этого недостаточно, — отстутствующий взгляд короля блуждал по темному потолку пещеры.
— Но это так трудно, ваше величество. Нам каждый раз дают только части плана. Иногда приходится все переделывать, когда приносят следующий чертеж. — Инч поднял голову. Его единственный глаз пристально следил за реакцией короля.
— Что значит «части плана»? — В тоннеле над огромным горном что-то двигалось. Король прищурился, но бледное пятно, мелькнувшее там, — лицо? — трудно было различить в клубах дыма и мерцании раскаленного воздуха.
— Ваше величество! — позвал кто-то. — Вот вы где!
Элиас повернулся к алой фигуре. Он удивленно приподнял бровь, но ничего не сказал.
Прейратс поспешно подошел к королю.
— Я был удивлен и встревожен, увидев, что вас нет, — его скрипучий голос казался более сладким и рассудительным, чем обычно. — Могу я чем-нибудь помочь?
— Я не нуждаюсь в твоей постоянной помощи, священник, — отрезал Элиас. — Есть вещи, которые я прекрасно могу сделать сам.
— Но вы были нездоровы, ваше величество. — Прейратс поднял руку в развевающемся рукаве. Секунду можно было подумать, что он собирается взять короля за руку и увести его, но священник вместо этого поднес пальцы к собственному лысому черепу. — Только из-за вашей слабости, ваше величество, я опасался, что вы можете споткнуться на этих крутых ступеньках.
Элиас взглянул на него, сощурив глаза так, что они превратились в узкие черные щелки.
— Я еще не старик, священник. Со мной не надо обращаться так, как с моим отцом в его последние годы, — он сверкнул глазами на стоявшего на коленях Инча и снова повернулся к Прейратсу. — Этот олух говорит, что планы защиты замка чересчур трудны для него.
Алхимик метнул на Инча убийственный взгляд.
— Он лжет, ваше величество. Вы знаете, что это не так. Вы сами их одобрили.
— Мы каждый раз получаем только часть, священник, — голос Инча был как обычно глубоким и медленным, но скрытая в нем ярость сейчас была заметнее, чем когда-либо.
— Не бросайся нелепыми словами перед лицом короля! — зарычал Прейратс.
— Я говорю правду, священник.
— Молчать! — Элиас выпрямился. Его костлявая рука упала на эфес серого меча. — Я приказываю молчать! — крикнул он. — Так что это значит? Почему он получает планы только кусками?
Прейратс набрал в грудь побольше воздуха.
— Из соображений секретности, король Элиас. Вы знаете, что несколько литейщиков уже сбежали. Никто не должен видеть полный план обороны замка. Откуда вы знаете, что они не потащат эти сведения прямиком к Джошуа?
Наступило долгое молчание. Прейратс не отрывал от короля внимательного взгляда. Воздух в кузнице, казалось, слегка изменился, сделавшись более плотным, а рев горнов немного утих. Мерцающий свет печей отбрасывал длинные тени.
Элиас, казалось, внезапно потерял всякий интерес к теме разговора.
— Я полагаю, — взгляд короля снова двинулся к тому месту на стене пещеры, где ему померещилось какое-то движение, — что пошлю сюда, в кузницу, еще дюжину людей — по крайней мере столько наберется наемников, чей вид мне безразличен. — Он повернулся к надсмотрщику: — И тогда у твоей медлительности не будет никакого оправдания.
Инч содрогнулся:
— Да, ваше величество.
Элиас повернулся к Прейратсу:
— Вот так. Я вижу, что королю самому приходится вникать в разные мелочи, если он хочет, чтобы все шло, как должно.
Священник низко склонил свою сияющую голову.
— Вы незаменимы, сир.
— Но теперь я немного устал, Прейратс. Может быть, как ты и сказал, я действительно был немного нездоров.
— Да, ваше величество. Я надеюсь, что вы выпьете ваше лекарство и поспите немного? — и тут Прейратс все-таки взял короля за локоть и осторожно развернул его к лестнице, направляя к внутренним покоям замка. Король пошел, послушный, как ребенок.
— Я мог бы прилечь, Прейратс, да… но я не думаю, что буду спать. — Он украдкой покосился на стену над горном, потом сонно тряхнул головой.
— Да, сир, превосходная мысль. Пойдемте, не будем мешать мастеру Инчу делать свою работу. — Прейратс глянул на Инча, не сводившего с него полного ненависти взгляда. Потом красный священник, с ничего не выражающим лицом, отвернулся и повел Элиаса к лестнице.
