Это были самые длинные и напряжённые сутки дежурства Ренаны в больнице, с нею рядом были Мория и Нехама. Ширли позволила позвонить своей матери только под утро, когда роды благополучно завершились. Рути, которую разбудил звонок Нехамы, от сильного волнения трубку выронила, после чего долго молчала, всхлипывая, глотая слёзы и слушая взволнованное, радостное, сбивчивое щебетание то Ренаны, то рыдающей Нехамы, то, под конец, Мории: «Наша Ширли просто молодец! Она — беседер! Немедленно собирайся, приезжай к нам! Я сейчас позвоню Арье, чтобы подбросил тебя. Мы тебя ждём, сестричка-бабулька!» — «Нет, не надо будить брата, я сама доберусь», — почему-то пролепетала Рути.
Реувен в это время проходил службу в армии. В этот день ему выпало дежурство, поэтому во время родов он не смог быть в больнице. О рождении своих близнецов он узнал только в полдень, сменившись с дежурства. Он тут же взял увольнительную и примчался в больницу, даже не успев снять форму.
Ширли на всю жизнь запомнила счастливую, ошалелую улыбку Реувена, которую она увидела, открыв глаза после короткого сна, в который провалилась после долгих суток рождения двойняшек. Реувен медленно, странной скованной походкой, приближался к её постели. Подойдя, он присел на стуле рядом, и его щёки влажно лоснились от слёз. Потом с необычной даже для него робостью он наклонился над сдвоенной колыбелькой новорожденных. «Кто из них кто?..» — хрипло спросил он, бросив взгляд на неё. Она, устало и счастливо улыбаясь, отвечала: «Который справа — сынок… Ты уже знаешь, как мы его назовём?» — «Конечно! Догадываюсь…
А доченьку?» — «Ты тоже можешь догадаться: Наоми-Хана. Кстати, она родилась первая и немного крупнее…» — «Как скажешь, родная!» Он улыбался, глядя то на неё, то с ошалелым удивлением — на новорожденных; взять их на руки он боялся.
Неожиданно хрипло проговорил: «Мне дали отпуск на три дня — ведь наша часть расположена рядом с Неве-Меирией… Теперь буду с вами каждую неделю!» — «Ты бы знал, как мне помогли и Ренана, и твоя мама, и Мория! Родные люди, родные руки и лица… Как я им благодарна!»
* * *
К вечеру открылась дверь в палату, и показалась целая толпа — как и следовало ожидать, все Дороны. От шумных, бурных поздравлений и поцелуев у Ширли закружилась голова. Больше всего её поразила и тронула бурная нежность маленького, капризного, избалованного Бухи, неожиданно напомнившего ей Ноама.
Спустя пятнадцать минут появилась Рути, за её спиной маячила Мория, она подтолкнула сестру в палату, улыбаясь, помахала Ширли рукой и исчезла — её дежурство продолжалось.
«Мама! Мамочка!» — вскрикнула Ширли и радостно улыбнулась, протягивая к ней руки.
— «Поздравляю, дочка!» — впервые за много месяцев широко и искренне улыбнулась дочери Рути, подходя к ней и приложившись губами к худенькой, бледной щёчке, потом, словно бы после долгих раздумий, крепко обняв и поцеловав дочь. На Бенци с Нехамой она упорно не смотрела. Дороны (все, кроме Реувена) деликатно отошли в сторону, словно бы превратившись в невидимок. «Как ты себя чувствуешь? — и почти без паузы: — Можно посмотреть на внуков?» — «Ну, конечно, мамуль!» — улыбаясь сквозь слёзы, воскликнула Ширли. Рути склонилась над колыбелькой, внимательно вглядываясь в крохотные личики спящих младенцев. Реувен застыл в ногах колыбельки и робко, немножко ревниво поглядывал на Рути. Только сейчас Нехама догадалась поздравить сына, после чего и остальные принялись радостно и шумно поздравлять его, постепенно двигаясь в коридор. Остались только Нехама и Бенци, скромно стоя в стороне. Рути между тем, не замечая никого вокруг, не сводила глаз с личиков спящих младенцев.
«Это мальчик?» — спросила она, указывая на младенца с вроде более крупным и круглым личиком. — «Нет, мамуль, это девонька! Она у нас первой родилась, потом мальчик…» — поправила Ширли. — «А-а, так значит, это мальчик? Как же я сразу не догадалась!.. Какой он маленький, щупленький! Как он на моего Мотеле похож!..» — в глазах Рути заблестели слёзы, покатившись по щекам, голос дрогнул. — «Рути, поздравим же друг друга с нашими общими внуками! — желая немного снять напряжение, проговорил Бенци, и его сильно постаревшее и осунувшееся лицо осветила знакомая добрая «чеширская» улыбка: — Это же наша общая радость!..
После всего пережитого…» — «Конечно, конечно… Поздравляю, Нехама, поздравляю, Бенци… Всех поздравляю…» — пробурчала она послушно, пробежав взглядом по лицам Доронов, столпившихся у двери. — «Ты помнишь, Рути, как мы познакомились?» — «Да, ещё бы…» — «Ну, вот, значит, если наш внук похож на свою маму, — а он таки похож на Ширли! — а стало быть — на дедушку Моти, стало быть, он может быть похож и на бабушку Нехаму!» — «Подождём, пока волосики подлиннее вырастут!
Сейчас непонятно…» — «Зато доченька — копия Дороны! Правда, пап? У Доронов так мало девочек…» — смущённо и радостно проговорил Реувен, а сияющая Ренана подняла руку с выставленным вверх большим пальцем. Бенци кинул смущённый взгляд на Рути и начал потихоньку оттеснять свою команду к двери.
Шмуэль подошёл, долго смотрел на младенцев, потом звонко и крепко ударил брата по плечу: «Молодец! Отличные детишки!» — «Неважно, на кого похожи — лишь бы были здоровые и счастливые!..» — всхлипнув, проговорила Нехама и залилась слезами.
В дверях палаты мелькнула голова Максима: «Шир, Рувик, всех поздравляю… — скороговоркой, и тут же: — Ирми…» — громко прошептал он, смущённо и ошалело ухмыляясь. — «Что?» — «Она родилась!» — «Ой, Макси! Поздравляем!» — раздался громогласный ликующий вопль. Все, кроме Рути и Бенци с Нехамой, оставили Ширли и бросились в коридор поздравлять Максима, хлопать его по плечам и спине. «Реуве-ен!
Кто? Что?» — «А, Шир, прости, роднуль! У Хели только что дочка родилась!» — «Ренана!
Поздравь её от моего имени! Поцелуй много-много раз!» Рути продолжала пристально и ревниво смотреть на внука полными слёз глазами, только изредка переводя взгляд на внучку, и вдруг тихо произнесла: «Если бы вы жили у меня, я бы тебе могла помочь… Уж очень мне внучок понравился: он мне так напомнил Мотеле! Так бы его себе и забрала!» — «Ой, мам, ну, что за странная идея?» — опешила Ширли. — «Ну, почему странная? Я же так одинока, после того, как… ушла мама!.. Вот этот маленький и скрасил бы моё одиночество, если бы ты была при мне…» — «А девочка?» — чуть слышно прошелестела Ширли, закусив губу и отворачиваясь. Нехама вспыхнула до слёз и уже порывалась сказать что-то, но Бенци положил ей руку на плечо и что-то шепнул на ухо, потом обратился к Рути: «А ты перебирайся к нам в Неве-Меирию! Тогда мы будем все вместе, и никто не будет одиноким! У нас принято друг другу помогать, друг друга поддерживать — ты же знаешь!» — «Я подумаю… — не глядя на него, откликнулась Рути. — Ну, что же, доченька, я подожду в коридоре. Народу собралось тут слишком много, а тебе, наверно, надо отдохнуть…» — она упорно не смотрела на молодого отца, и он, чувствуя её холодность, старался стушеваться, не мозолить ей глаза. — «Да нет, Рути, это мы подождём в коридоре! — тут же откликнулся Бенци, — тебе же нужно посидеть с дочкой, посмотреть на внуков! Первые внуки!!! Разве же мы не понимаем!
