Ее бросили в загон для рабов. Агата слышала, что Унгоу занимается контрабандой, продавая испанцам рабов, захваченных пиратами. Сейчас в загоне никого не было. Очевидно, последнюю партию уже продали, а новых пока не купили. Серые каменные стены, песчаный пол, куча тростника в углу и крошечное окошко – даже голову не просунуть.
– Привыкай, – почти добродушно посоветовал на прощанье Теодор. – Скоро это станет твоим постоянным местом жительства. Где-нибудь в Америке, например. Унгоу посоветовал мне лишить тебя теневой магии и продать. Думаю, из тебя получится хорошая рабыня – сильная, ловкая. Если понравишься своему хозяину, может быть, тебя даже возьмут прислугой в дом, хе-хе…
Агата молча выслушала насмешки, чувствуя, как возвращается сила, – доставив ведьму в дом Унгоу, обеманы перестали блокировать ее тень, – и с трудом подавила желание напасть на Теодора немедленно. Он уже побеждал ее в колдовском поединке, а теперь, уставшая и избитая, она вообще не имела против него ни малейшего шанса. Сначала нужно сбежать и встретиться с врагом на своих условиях.
Стоило Теодору уйти, как Агата без сил упала на охапку подгнившего тростника и, скорчившись, заснула. Телу требовался отдых, чтобы восстановиться и залечить раны. Ведьма просыпалась всего два раза – когда открывалась дверь в загон, – в ужасе думая, что пришли ее забрать. Но это всего лишь приносили еду – миску каши, пресную лепешку и воду. Она с жадностью съедала все и вновь засыпала. Так прошло два дня, на третий Агата почувствовала, что Тень в доме изменилась. Испивающий Тень проголодался, и Теодор готовился к ритуалу. Отдыхать дальше становилось опасно.
Ее обыскали, отобрали обе навахи и, разумеется, деньги, но одна серебряная монетка затаилась в глубине кармана. Агата терпеливо полировала ее об камень, пока изображения на аверсе и реверсе не стерлись совсем. Пояс – по разгульному Порт-Ройялю она ходила в мужской одежде – с нее почему-то не сняли. Наверное, решили – если удавится, то и черт с ней. На получившемся из монетки гладком диске ведьма пряжкой выцарапала теневые символы. Наложила на амулет чары и до времени спрятала в песке на полу. Наковыряла из щелей загона мох и несколько поганок, накрошила немного хлеба на подоконник и получила за это птичье перышко. Смешав эти нехитрые ингредиенты с ростком вороньей лапки и сдобрив все кровью из прокушенного запястья, получила мазь с запахом оборотня. Насколько она знала, работорговцы обычно держали мастифов, специально натасканных охотиться на беглых рабов. Но собаки везде одинаковы и панически боятся оборотней.
Когда дверь в загон в очередной раз открылась и вошел обеман, приносивший пленнице еду, Агата лежала, скорчившись в углу. Привычная картина обманула колдуна, он на мгновение отвлекся, чтобы поставить миску и чашку с водой на пол, а в следующее мгновение Агата оказалась у него на спине. Накинув ему на шею пояс, ведьма воспользовалась локтем как рычагом и рывком сломала противнику шею. Мертвое тело еще падало, когда на шум в загон вбежал второй обеман. Это Агата предвидела – колдуны всегда приходили по двое, один оставался у двери, а другой входил внутрь. Она хлестнула вбежавшего поясом по глазам и, когда ошарашенный колдун инстинктивно прикрыл лицо руками, пнула его со всей силы между ног. Обеман засипел, не в силах даже крикнуть от жестокой боли, а в следующее мгновение Агата ударила его локтем в кадык, оборвав мучения.
Прислушалась.
В доме пока было тихо. Правильно. Они ведь колдуны, а она – ведьма. Если ведьма решит сразиться с колдунами, то сделает это при помощи колдовства – так они думают. Но в доме, полном колдунов, это все равно что ударить в колокол. А она не только ведьма, она родилась и выросла в охотничьем племени.
Агата осторожно выглянула из загона. Во дворе никого не было. Она надела амулет, прячущий душу обладателя от колдовского поиска, натерлась мазью с запахом оборотня и бросилась прочь из проклятого дома.
Установленные Унгоу защитные заклинания были не особенно сложными, Агата легко разобрала их строение и на бегу нанесла удар в скрепляющую точку. Заклинание рассыпалось, и в тот же миг из дома донесся взбешенный рев обемана.
Но Агата уже скрылась в лесу.
Глава одиннадцатая
Победу, изложенную со всеми подробностями, трудно отличить от поражения.
Жан-Поль Сартр
Догонять и убегать – два самых выматывающих занятия на свете. А когда речь идет об оборотнях, то занятия эти не только утомительные, но и бессмысленные. Еще бессмысленнее и утомительнее сначала гнаться за оборотнем, а потом от оборотней убегать.
Волколаки сориентировались быстро и, побросав дела, пустились в погоню. Еще бы – это же их любимое развлечение! А тут какой-то неуклюжий человечишка сам забрел на их территорию, предоставив возможность поразмяться… Всего несколько скачков – и расстояние между нами сократилось вдвое. До оборотней было еще метров сто, но я почти физически ощущал их клыки на своей шее. Вернее (если учесть высоту в холке даже самых крупных из них), на другой части своего тела, впрочем столь же уязвимой и ценной для меня. Убежать от оборотней в их волчьей форме обычному человеку нереально.
Разумеется, я и не рассчитывал только на одну человеческую силу. В моем распоряжении было шестьдесят лошадиных сил литрового японского двигателя.
Вот и мотоцикл.
Ключ в замок.
Оборотни уже рядом.
Инструктировать Арину некогда, я закидываю ее на сиденье перед собой, нацепляю очки и врубаю передачу, одновременно откручивая ручку газа до упора.
Мотоцикл срывается с места, приятным бонусом вслед летит волчий визг – гравий из-под заднего колеса хлещет по мордам оборотней не хуже кнута. Я ловлю себя на самодовольной ухмылке и приказываю собраться. Мы еще не ушли.
Мотоциклы оборотней Алекс вывел из строя надолго. Даже при наличии инструментов и немалого опыта поменять покрышки – дело не пяти минут. Но я помнил, что у стаи Отбоя есть еще как минимум два джипа – для представительских, так сказать, целей. И минут через пять я убедился, что оборотни про них тоже помнят. Позади меня раздался нарастающий надсадный рев двух мощных двигателей. Нужно скорее убираться из складской зоны! Здесь, на раздолбанной колесами многотонных фур грунтовке, у внедорожников явное преимущество перед мотоциклом. Был бы у меня эндуро, я, разумеется, ускакал бы от них в два счета. Но на чоппере с его небольшим дорожным просветом об этом и мечтать было нечего. Оборотни перли напролом, мне же приходилось удерживать среднюю скорость, лавируя между ямами, кучками щебня и прочим строительным мусором.
На шоссе я из-за этого выскочил с висящими едва ли не в прямом смысле слова на моем заднем колесе джипами, набитыми завывающими в азарте оборотнями. Как назло, обычная для Москвы пробка отсутствовала. Я-то рассчитывал уйти, прострелив между вяло ползущими автомобилями и легко оставив позади завязшую погоню. Увы, приходилось срочно корректировать план.
Вопреки расхожим мифам далеко не все мотоциклы легко «делают» автомобили. Во всяком случае, это не относилось к состязанию моей изрядно потрепанной жизнью старушки и новеньких джипов оборотней. И тем более к состязанию с пулями – опьяневшие от погони оборотни принялись щедро поливать нас из автоматов, высовываясь из окон и верхних люков.
«Надо было посадить девчонку сзади!»
«Черт возьми, Хайша! Это уж слишком!»
«Что? Они бы не посмели стрелять – девчонка им нужна!»
«Если я на такой скорости навернусь, нас обоих размажет по асфальту. Так что плевать им на Арину. Видимо, Отбой своими планами ни с кем в стае не делился! Или они уже про все забыли – это ж оборотни!»
От спора меня отвлекла красная точка в правом зеркале, стремительно увеличивающаяся. Не успел я ее заметить, как рядом со мной возникла приземистая красная «бист» Вагнера. Наемник с завидным спокойствием едва касался руля одной рукой, другой же посылал мне недвусмысленные знаки, приказывая остановиться. По крайней мере, этому преследователю Арина нужна была живой.
