— А также зависит от того, что хотят горожане, — внесла свою лепту Сюзанна.
— Я скажу тебе, что они хотят, коричневая! — прозвенел пронзительный голос Тука. — Они хотят мира, чтобы все было, как и всегда! Они же останутся в городе после того, как вы четверо…
Сюзанна схватила большой палец Тука и вывернула его. Продела это на удивление ловко. Джейк не сомневался, что ее маневр увидели только двое или трое человека, которые стояли у самого прилавка.
— Я разрешаю произносить это слово старику, который практически лишился разума, но не тебе. Назови меня еще раз коричневой, толстяк, и я вырву у тебя язык и подотру им твою задницу.
— Извини меня! — прохрипел Тук. Пот большими каплями катился по его щекам. — Извини, прошу тебя!
— Хорошо, — Сюзанна отпустила палец. — А теперь мы выйдем на крыльцо и немного посидим, ибо шопинг — занятие утомительное.
6
На крыльце магазина Тука не было тотемов, изображавших хранителей луча, какие Роланд видел в Меджисе, но кресла-качалки стояли, рядком, не меньше двух десятков. И все три лестницы охраняли пугала, поставленные по случаю приближения праздника Жатвы. Выйдя из магазина, Эдди, Сюзанна и Джейк заняли три центральных кресла. Ыш улегся между ног Джейка и вроде бы заснул, положив мордочку на передние лапы.
Эдди мотнул головой в сторону двери.
— Жаль, что здесь нет Детты Уокер. Она бы что-нибудь умыкнула у этого сукиного сына.
— Думаешь, меня не подмывало последовать ее примеру? — хмыкнула Сюзанна.
— Горожане выходят на крыльцо, — заметил Джейк. — Думаю, они хотят поговорить с нами.
— Конечно, хотят, — кивнул Эдди. — Для этого мы здесь и сидим, — он улыбнулся, и от улыбки его красивое лицо стало еще красивее. Прошептал. — Встречайте стрелков, горожане. Кам-кам-каммала, говнюка я наказала.
— Закрой свой грязный рот, сынок, — строго бросила Сюзанна и тут же рассмеялась.
«Они чокнутые», — подумал Джейк. Но, если он — исключение, почему тоже засмеялся?
7
Хенчек из Мэнни и Роланд из Гилеада вторую половину дня проводили в тени массивной скалы. Ели холодную курицу с рисом, завернутые в тортильи, запивая сидром из кувшина, который передавали друг другу. Перед едой старик произнес молитву тому, кого называл Силой и Всевышним, после чего замолчал. Роланда это устраивало. Хенчек уже дал положительный ответ на вопрос, заданный стрелком.
Когда они поели, солнце уже укатилось за высокие хребты. Так что и шли они в тени, поднимаясь по тропе, усыпанной камнями и слишком узкой для лошадей, которых они оставили в осиной роще. Десятки маленьких ящериц разбегались из-под ног, многие ныряли в щели между камнями.
Солнце зашло, но воздух остался горячим. После мили подъема Роланд уже тяжело дышал и то и дело стирал банданой пот с лица и шеи. Хенчек же, несмотря на почтенный возраст, если судить по внешнему виду, где-то под восемьдесят, размеренно шагал впереди. Дыхание оставалось ровным, как у человека, прогуливающегося по парку. Свой плащ он оставил внизу, и Роланд видел, что по черной рубашке не расползаются пятна пота.
Они достигли поворота тропы, и на мгновение перед ними открылся великолепный вид на лежащую внизу равнину. На западе и севере Роланд видел прямоугольники пастбищ, с крошечными фигурками пасущегося на них скота. На юге и востоке поля становились все зеленее по мере приближения к реке. Он видел и Калью, и, пусть и очень далеко на западе, границу огромного леса, который они пересекли, чтобы добраться до Дуги. На этом участке тропы дул холодный ветер, но Роланд с радостью подставил ему лицо, закрыл глаза, вбирая в себя запахи Кальи: овец, лошадей, пшеницы, речной воды и риса, риса, риса.
Хенчек снял широкополую, с плоской тульей шляпу и застыл, подняв голову и тоже закрыв глаза, словно безмолвно благодарил того, кто сотворил всю эту красоту. Ветер развевал его длинные волосы и поделил пополам длинную, до талии бороду. Так они простояли минуты три, давая ветру охладить разгоряченные тела. Потом Хенчек нахлобучил шляпу и посмотрел на Роланда.
— Скажи мне, стрелок, мир кончится в огне или во льду?
Роланд задумался.
— Ни в том и ни другом. Я думаю, во тьме.
— Ты так думаешь?
— Ага.
Хенчек ничего не ответил, повернулся, чтобы продолжить путь. Роланду не терпелось добраться до пещеры, но он, тем не менее, коснулся руки старика. Обещания надо выполнять. Особенно данные женщине.
— Прошлую ночь я провел в доме одной забывшей. Так вы называете тех, кто покинул ваш ка-тет?
— Мы говорим о забывших, ага, — Хенчек пристально смотрел на него, — но не ка-тет. Мы знаем это слово, но оно не наше, стрелок.
— В любом случае, я…
— В любом случае, ты провел ночь в «Рокинг Би», доме Воуна Эйзенхарта и нашей дочери, Маргарет. И она бросала для тебя тарелку. Я не упоминал об этом прошлой ночью во время нашего разговора, потому что знал об этом, так же, как и ты. И потом, нам и без этого было о чем поговорить, не так ли? О пещерах и прочем.
— Было, — согласился Роланд. Он попытался скрыть удивление, но, похоже, безуспешно, потому что Хенчек кивнул, а его губы, едва видимые из-под бороды и усов, изогнулись в легкой улыбке.
— У Мэнни есть способы многое узнать, стрелок; всегда были.
— Ты не будешь называть меня Роландом?
— Нет.
— Она просила передать тебе, что Маргарет из клана Красной тропы прекрасно живет со своим любимым, по-прежнему прекрасно.
Хенчек кивнул. Если и почувствовал боль, то внешне ничем это не выказал, даже взглядом.
— Она проклята, — эти слова он произнес тоном, каким обычно говорят: «Похоже, во второй половине дня может выглянуть солнце».
— Ты просишь меня сказать ей об этом? — спросил Роланд. Ситуация и забавляла, и ужасала его.
Синие глаза Хенчека выцвели от возраста, но в них безошибочно читалось удивление, вызванное этим вопросом. Кустистые брови приподнялись.
— Зачем? Она знает. Каждый миг, который она провела со своим любимым, ей придется искупать в глубинах Наара. И это она знает. Пойдем, стрелок. Еще четверть колеса, и мы у цели. Но подъем будет крутым.
8
Как выяснилось, подъем оказался не просто крутым, а очень крутым. Спустя полчаса они подошли в валуну, перегородившему большую часть тропы. Хенчек первым обогнул валун, черные штаны трепало ветром, бороду уносило за плечо, пальцы с длинными ногтями вжимались в камень. Валун еще сохранил тепло солнца, но ледяной ветер пронизывал до костей. Роланд чувствовал, что каблуки его сапог висят над пропастью глубиной в добрые две тысячи футов. Если б старик решил столкнуть его вниз, поход к Темной Башне на том бы и закончился.
