– А сюрпризы, однако, продолжаются!
Бэх не рискнула бы сказать, чего в голосе мессарийца было больше: негодования или восхищения.
За стеной вместо коридора их глазам предстала глубокая отвесная шахта.
– Спускаемся? – Макобер посмотрел на Терри.
Тот привычно сверился с пирамидкой.
– Получается, что так. Мэтта спустит кто-нибудь?
– Заладили: гном да гном, – не на шутку оскорбился Мэтт. – Что я вам, инвалид какой? Давай лучше веревку привязывай!
Из заплечного мешка, точно надеясь выяснить, не шутка ли это, показалась протестующая мордочка Рэппи.
– Сиди, маленькая, – успокоил крысу Мэтт. – Чего не бывает, может, и выживем.
Широко улыбнувшись, мессариец закрепил веревку на краю шахты.
– Первым полезешь? – невинно посмотрел он на Мэтта.
– За тобой, – буркнул гном. – Чтобы было, на кого падать.
– Мэтти, – с тревогой взглянул на него Торрер. – Ты, это, не погорячился? Может, тебе глаза завязать, а?
– Если Макобер тебе больше не нужен, я знаю парочку куда более дешевых способов от него избавиться, – Мэтт подарил эльфу весьма красноречивый взгляд исподлобья.
– Одного не понимаю: как-то же вы у себя там под горами ползаете? – не успокаивался Торрер. – Я ведь тебе не со скалы предлагаю спрыгнуть…
– Со скалы я бы уже спрыгнул, – рявкнул гном. – Там тридцать три секунды – и вечное блаженство. Ты только подумай: ни одного эльфа! Мечта! А у себя под горами мы, извини, по лестницам передвигаемся, а не скачем по веревкам, как взбесившиеся обезьяны. Мак, сохрани жизнь Торреру, лезь, а?
Покорно кивнув, Макобер скользнул вниз по веревке, и гном, сжав зубы, последовал за ним.
Шахта и в самом деле весьма напоминала гномью. Правда, крепеж был настолько свежим, что казался Мэтту не более убедительным, нежели постоялый двор посреди Лайгаша. Но мысль о том, что, возможно, ему всего-навсего мерещится, что он спускается по веревке, только придавала Мэтту уверенности.
Крондорн, – жалобно подумал он. – Ты же помнишь то предсказание? Правда ведь, мне не суждено умереть под землей?
Ему казалось, что спуск длился вечность. Выступы по краям время от времени позволяли талиссе передохнуть. И у всех было ощущение, будто они забрались уже так глубоко, что внизу их вполне может ждать куча сокровищ.
Однако внизу талиссу встретил очередной коридор.
– По-моему, осталось совсем немного, – Баураст оглянулся по сторонам.
– Где-то мы это уже слышали, – скептически пробормотал Терри.
– Если я прав, мы сейчас в так называемом коридоре светлячков.
– Что за странное название? – удивился Торрер.
– Сам посмотри, – чародей поднес факел поближе к стене. Стена заискрилась сотней мерцающих точек.
– Светлячков, – хмыкнул Мэтт. – Придумают же люди! Это просто дарф из стен выступает, только и всего!
– А тебе не кажется, что коридор светлячков – куда интереснее, чем коридор этого твоего дарфа, – Бэх посмотрела на него сверху вниз. – Эх ты, ни грана романтики в тебе нет!
– Романтика, – фыркнул гном. – Вздохи под луной, шуршание босых ног по прибрежному песку. Это твоя романтика, да?
– Ну, хотя бы.
– Ты хоть знаешь, сколько романтики может быть в сверкании неограненного рубина? В таинственной тишине каменных лабиринтов? В бездонной глубине подземных озер?
Девушка невольно сделала шаг назад. Она как-то не ожидала, что в Мэтте живет такая поэтическая жилка.
– Мэтти, ну чего ты разбушевался, – примирительно сказала она.
– Вечно вы из меня делаете чудовище какое-то, – возмущенно продолжал гном. – Вот ты, Торрер, сколько раз в своей жизни бывал влюблен?!
– Я? – изумился эльф. – Сейчас посчитаю…
Он углубился в размышления. Мэтт терпеливо ждал.
– Раз семьсот восемьдесят, наверно, – наконец, произнес Торрер. – А что?
– Тьфу на тебя, – гном сплюнул себе под ноги и взглянул на Бэх. – Вот он, твой, как его, романтик!
Ничего не понимая, эльф растерянно уставился на спорщиков. Но осознав, что, как обычно, никто не спешит ничего ему объяснять, пожал плечами и двинулся вперед. А гном, посадив Рэппи себе на плечо, принялся почесывать крысу за ухом, время от времени бросая укоризненные взгляды на Бэх.
– Эй, а чего ты нам сказать собиралась? – Макобер дернул Бэх за рукав.
Девушка покраснела от досады и поискала глазами паладина. Но тот был увлечен беседой с Терри.
– Ничего особенного. Надо будет – узнаешь.
– Фи, как грубо, – ничуть не обиделся мессариец. – У тебя-то хоть все нормально получается?
Краска на щеках у Бэх стала еще гуще.
– Что у меня нормально получается?! По-моему, у кого-то слишком длинный нос, вот он его и сует куда не следует.
– У кого-то – это точно, – легко согласился Макобер. – Хорошо хоть Торрер тебя не слышит. Мы, кажется, как раз вчера с ним эту тему обсуждали.
Девушка тяжело вздохнула.
Теперь развилок им почти не попадалось. Но на одной из них Терри ненадолго остановился.
– Мэтт, загляни-ка в правый коридор, – попросил он. – Ничего не замечаешь?
Гном несколько минут напряженно вглядывался в темноту.
– Нет, а что?
– Показалось, наверно, – не слишком уверенно ответил Терри. – Вроде как блеснуло что-то. Ладно, пошли.
– Хочешь, я схожу посмотрю, – предложил Мэтт. – Мне, правда, не сложно.
– Давай не терять времени. Если там что и было, то теперь-то уж точно успело исчезнуть
Где-то через час туннель вывел талиссу в большую круглую пещеру. Не тронув сталактиты по краям, люди Айригаля избавили от них центр пещеры, отчего та приобрела вид сказочной опушки посреди зачарованного леса.
Однако талиссе сейчас было не до красот.
Перекрывая дорогу, перед ней сомкнули щиты рыцари, не единожды покрывшие себя славой на полях сражений. Имена многих из них гремели в свое время от Альдомира до Маркуса.
Они были не просто достойными противниками – никто из талиссы не смог бы выстоять против любого из них в открытом бою. Даже Император гордился бы такой гвардией.
Один из рыцарей выступил на полшага вперед и замер. Не обнажая меча. Не произнося ни слова.
Но слова были и не нужны. Это воинство не знало поражений –хотя бы потому, что слишком хорошо знало, что такое смерть.
Рыцарские доспехи были пусты, а рукояти клинков сжимали невидимые обычному глазу руки.
Нельзя убить того, кто уже мертв. Конечно, магия Баураста сможет уничтожить, обратить в прах нескольких из них. Не исключено, что объединенных усилий Лентала и Бэх хватит еще на пару воинов. Но не больше.
Лайгаш не случайно считался неприступным.
