какую-то пустоту, дыру там, где был Кеот. Она так старалась избавиться от дьявола, особенно в первые дни, обращая всю свою волю против него, но безрезультатно. А потом, ослабев, она бессознательно изгнала его, словно выкашляла болезнь...
Причина пришла к Ноне как маленькая эпифания, в которую она поверила лишь наполовину. Каждый раз, когда она прощала, каждый раз, когда она проявляла любовь или верность, власть дьявола над ней ослабевала... Неужели это все, что требовалось? Чтобы она бросилась между подругой и верной смертью?
Чайник и Нона заковыляли дальше, опираясь друг на друга, и, когда они приблизились к словно, где другой проход пересекался с их собственным, Нона увидела Клеру, выглядывающую из-за угла.
— Яйца предка! Что вы с ней сделали? — Клера смотрела мимо них.
Чайник ничего не ответила и поспешно завернула за угол, оказавшись вне поля зрения Йишт. Нона дала монахине уйти и бросила последний взгляд на Йишт, прежде чем присоединиться к ней. Женщина сгорбилась на полу, свернувшись вокруг того, что бушевало в ней. Ее вой перешел в ужасающие стоны.
Ноне очень хотелось вернуться и убить лед-женщину, подарить ей конец, которого требовали ее преступления, но корабль-сердце было близко, а времени оставалось мало. Она отпрянула назад и, обернувшись, увидела, что Чайник присела у стены, держа в руке маленькую керамическую баночку с черной мазью. Монахиня подцепила часть ее концом тонкого деревянного аппликатора и протянула Ноне, направив почерневший конец к горлу, где она все еще сжимала края пореза.
Вещество имело едкий запах, и Нона знала, что это плоть-бинт, очень дорогой клей, который прилипал к плоти с пугающей быстротой, образуя связь, которую было трудно разорвать. Цена ингредиентов, наряду со здравым смыслом, запрещала его использование кем-либо, кроме старших послушниц Священного Класса. Слишком много девушек склеились вместе в компрометирующих позах в прошлые годы, чтобы позволить использовать его более молодым и озорным послушницам. У клея был и неудачный побочный эффект — если оставить его слишком надолго, он навсегда окрасит кожу в черный цвет.
Нона приложила вещество к краям раны Чайник и, напрягая живот против ужасного дела, прижала кожу друг к другу, стараясь не приклеиться. Конечный результат оказался неряшливым, но эффективным.
Чайник отплатила Ноне тем же, но гораздо быстрее и гораздо аккуратнее. Клера беспокойно топталась на месте, бросая быстрые взгляды за угол, чтобы проверить, как там Йишт.
Нона вытянула раненую ногу. Это было чертовски больно.
— Где хранилище? — спросила она.
— Там. — Клера рассеянно махнула рукой в сторону двустворчатых дверей, приоткрытых в конце коридора. — Это стальной ящик, в котором может поместиться лошадь. Набит сокровищами Шерзал. Ты не сможешь унести его и никогда не откроешь. — В ее голосе прозвучала тоска, как будто близость и неприступность такого богатства были для нее источником великой печали.
Нона могла чувствовать корабль-сердце. Скрытый огонь, который тащил ее вперед, теперь превратился во что-то ужасное, слишком яростное, чтобы осмелиться. Как огонь в очаге, это было нечто, к чему хотелось подойти поближе, пока вдруг не окажешься достаточно близко, еще один шаг — и ты сгоришь. Она подняла руку, борясь с усталостью, и заставила появиться дефект-клинки. Они неровно мерцали.
— Я войду.
— Это сигил-работа. Не думаю, что ты его взломаешь. — Клера вздрогнула, когда особенно громкий вой Йишт сотряс воздух. — Мы должны идти! Я посмотрела вперед. Внизу, в больших залах, идет какое-то сражение. Это идеальное отвлечение.
Нона покачала головой:
— Мы пришли за корабль-сердцем.
— Нет. — Чайник с удивительной силой схватила Нону за руку.
— Нет? — Нона моргнула. — Но мы...
— Корабль-сердце... делает вещи... если ты подходишь к нему слишком близко. То, что случилось с Йишт... Оно слишком могущественно. Оно берет в тебе все плохое и дает ему голос. Оно делает...
— Дьяволов! — воскликнула Нона.
Чайник кивнула:
— Мне кажется, ты только что потеряла то, что не захочешь вернуть. Как бы ты себя почувствовала, если бы корабль-сердце произвело шесть подобий тебя из самых темных уголков твоего разума? Дало бы им собственный голос?
— Но...
— Нужно быть человеком необычайной чистоты, чтобы нести сердце корабля невредимым. Никто из нас не такой. — Она опустила глаза. — Я не понимала, как быстро могут возникнуть последствия и насколько они могут быть серьезными, — продолжала Чайник. — Мы должны идти.
— Немедленно! — крикнула Клера. — Мы должны идти немедленно! — Ее громкий голос внезапно заставила Нону понять, как тихо стало. Йишт замолчала, и Нона сомневалась, что это хорошо.
И все же Нона колебалась.
— Мы пришли за корабль-сердцем... — Среди всепоглощающей ауры сердца она почувствовала нечто большее, связь. Что-то от нее тоже лежало там... ее тень! В этот момент она все поняла. Корабль-сердце втянуло к себя ее тень — то ли для защиты Йишт, то ли по своей природе. — Мы не можем подойти так близко и просто уйти.
Клера сморщила лицо, охваченная какой-то внутренней борьбой. Наконец слова вырвались у нее:
— Ара здесь. Должно быть, это и есть драка внизу. Они пытаются спасти настоятельницу.
Нона уставилась на нее, не веря, что она могла держать это в тайне.
Корабль-сердце было всего лишь вещью, но внизу, возможно, умирали ее друзья.
— Идем.
43
НАСТОЯТЕЛЬНИЦА СТЕКЛО
АРАБЕЛЛА ЙОТСИС СИЯЛА ярче, чем солнце Абета горело при жизни людей. Белый свет вырывался из нее, как из Надежды, которая стояла, как одинокий бриллиант в рубиновых небесах. Настоятельница Стекло отвернулась от девушки, прикрыв ладонью глаза. Кто-то наткнулся на нее, надушенная женщина, споткнувшаяся о свое длинное платье. Стекло схватила ее за плечи, поддерживая:
— Закрой
