– С «Фатерланда» передали – до рейха дойдут, ход до 23 узлов, повреждения подлежат ремонту, снарядов четверть от боекомплекта. Врачи надеются, что адмирал Лангсдорф будет жить.
– Приказываю следовать в Германию с «Альтмарком»! Берегите адмирала! Объявляю благодарность офицерам и команде за победу! Счастливого плавания, родина вас ждет!
Шпее украдкой отер слезу – как и все немцы, генерал‑адмирал, несмотря на суровую жизнь, был немного сентиментальным…
В капитанском салоне было тепло – капитан цур зее уступил его адмиралу, да и все офицеры «Блюхера» потеснились, принимая штаб главнокомандующего. Старый адмирал уже согрелся, переодевшись в теплую одежду и понемногу пил ром. И думал – очередной бой оказался удачным благодаря решительной атаке «Фатерланда». Разменять гораздо более сильный «Минотавр» на «Шарнхорст» стало для немцев очень выгодным делом. К тому же англичане «доплатили» еще «Дрейком» и скаутом.
Победа! И очень значимая!
И главное – эвакуация фолклендского гарнизона проведена блестяще – эти две с половиной тысячи солдат, настоящих ветеранов, выученных воевать по‑новому, через неделю окажутся очень нужными.
И пусть англичане отбили у буров Наталь и уже считают себя победителями – их ждет горшее несчастье. Свою главную задачу 1‑я Крейсерская эскадра полностью выполнила – серьезно парализовала британское судоходство больше чем на год в здешних водах, а грузы чилийской селитры, бразильского каучука и аргентинской говядины очень нужны Лондону. А тут поставки снизились на треть, судя по докладам дипломатов, к тому же много трампов или уведены немцами, или потоплены, а частью интернированы в портах Нового Света. Да и провозились с реваншем англичане очень долго – а терять так время непозволительно.
Война в Африке идет не по прежней истории – потеряв Того, германские войска упорно держатся в Камеруне, Намибии и ГВА. Более того, англичане уже не ведут там активных боевых действий – все их войска отвлечены на три задачи, оттого и распылены – нельзя быть везде одинаково сильным. Фолкленды Британии удалось отбить – престиж империи того требовал. Вот только эти тридцать тысяч солдат лучше было использовать где‑нибудь в другом месте, а тут они оказались притянуты чуть ли не на полгода к суровому архипелагу.
Вторую задачу британцы тоже решили – отбили у турок Суэцкий канал и с невероятными трудностями освободили от затопленных судов и искореженного взрывами корпуса «Йорка». Но провозились полгода, все поставки из Индии, Китая и Австралии шли вокруг Африки, что чрезвычайно долго и дороговато, особенно когда каждый конвой приходится охранять немаленькими силами. Потому, что немцы продолжали вести активную крейсерскую войну, используя вспомогательные рейдеры. И хотя англичанам удалось перетопить «кошки адмирала Лангсдорфа», кроме удачливого «Лухса», и поймать в Персидском заливе «Гейер». Этот рейдер пришлось затопить в устье реки Шатт‑эль‑Араб, преградив путь английским канонеркам в Тигр и Евфрат. Но снятые с него орудия стали крепкой обороной устья.
Зато уцелел героический «Корморан» и четыре подошедших из Германии рейдера. Обладая огромной дальностью плавания, они имели в Тихом океане несколько тайных баз, куда приводили захваченные трофеи – но без экипажей, понятное дело. Наличие у каждого на борту двух аэропланов позволяло им активно вести разведку и вовремя удрать от вражеского крейсера – японцы и австралийцы буквально метались по Тихому океану, разыскивая в сонмище островов притаившегося «пирата».
При захвате британцами Наталя погиб «Дрезден» и вся бурская флотилия, кроме одного шлюпа, что сбежал на Кергелен – там отстаивался новый «Эмден». «Карлсруэ» не повезло – сцепился с двумя английскими крейсерами и тяжело поврежденный добрался до Джибути – команда сошла на сушу, сняли с крейсера пушки и поставили их на береговые батареи. Немцы с турками (перевезенные лайнерами от Аккаба) и пришедшие им на помощь эфиопы отчаянно обороняли данный порт. К тому же войска негуса вторглись в Судан, где восстание против колонизаторов‑англичан подняли недобитые ими махдисты – мировая война неуклонно расширялась, затягивая в свою кровавую мясорубку новые народы и племена.
Буры отчаянно сопротивляются, они прекрасно понимают, что за мятеж англичане устроят им децимацию, как только они сложат оружие. К тому же истово надеются на помощь немцев – и она им будет оказана…
Главнокомандующий Кайзерлихмарине
гросс‑адмирал фон Тирпиц
Берлин
– У меня для вас скверная новость, Руфь Хагер, – Тирпиц внимательно посмотрел на девчонку, что при его словах побледнела. Но вот испуганной не выглядела – в глазах светилось упорство и решительность. И старик тут же подумал, что Лангсдорф выбрал себе жену именно по этим чертам характера – и сам он такой же, недаром англичане окрестили его «карманный линкор» двумя прозвищами – «ужасом Атлантики» и «убийцей крейсеров». Впрочем, это вполне отвечало истинному положению дел.
– Адмирал фон Лангсдорф вчера был тяжело ранен в бою – мы оставили Фолкленды и корабли эскадры пошли на прорыв. Новость печальная, но в рейхе она объявлена будет завтра. Сегодня граф пришел в сознание – и ужаснулся своему виду. Адмирал потерял ступню и кисть руки, у него выбит глаз, изуродовано осколками лицо, отсечено одно ухо. Он боится показаться тебе в таком виде, девочка, и не хочет жить, – Тирпиц погладил бороду, смотря на набухшие слезами глаза Хагер. И негромко заговорил:
– Ваш муж очень нужен Германии и кайзеру, вы сами прекрасно понимаете, насколько важна его жизнь. Наш кайзер отправил на его «карманный линкор» радиограмму, в которой произвел графа фон Лангсдорфа в чин адмирала и награждает бриллиантами к Рыцарскому Железному кресту с дубовыми листьями и мечами, которыми он был отмечен за свои подвиги и невероятную храбрость. Но сейчас ваш муж нуждается и в вашей поддержке! Да, нам все известно о ваших встречах. И о тех узах, что связывали его с вами в будущих временах – простите, но Ганс фон Лангсдорф есть самый важный секрет рейха, как и его корабль, на котором вы запечатлены всей вашей семьей накануне выхода «карманного линкора» в тот поход. И сейчас он завещал вам все свое состояние и свою славу!
Девочка молча стояла, лицо бледное – Руфь Хагер прикусила губу до крови, по щекам текли слезы. Тирпиц в растерянности остановился, даже он со своим огромным житейским опытом не знал, что сказать. Гросс‑адмирал обвел взглядом кабинет директриссы, остановив взгляд на настенном распятии и большом портрете императора. Он прекрасно понимал весь ажиотаж, который возник в женской гимназии с его появлением – но время поджимало. Впрочем, разговор наедине с Хагер никто подслушать не мог – у двери в коридоре стояли два адъютанта – один моряк, другой доверенный офицер кайзера, с узнаваемыми всеми пруссачками аксельбантами и погонами.
– Да, вы не венчались с ним сейчас, в этом времени, должно миновать еще семь лет. Как видите, и кайзер, и я, знаем многое, хотя граф ни единым словом не обмолвился. Но перед Богом он ваш муж, давно давший клятву…
– Я его полюбила с первого взгляда, когда увидела моряка с поникшим лицом, но такими светящимися глазами. Мокрого и понурого под моросящим дождем, – тихо сказала Хагер, с каждой секундой ее голос креп, взор загорелся, но дорожки слез оставались на щеках.
– Он мой муж перед Всевышним! И я тоже перед ним давала клятву в будущем, и дам ее сейчас перед Богом, вами, гросс‑адмирал и нашим кайзером, что сейчас смотрит на нас с портрета! Это мой долг перед моим мужем, что столько сделал для горячо любимого мною Фатерланда и его императорского величества!
Девушка решительно подошла к распятию, поклонилась и поцеловала, стала громко читать клятву, которую даже спустя прорву лет Альфред не забыл. И сейчас он вслушивался в слова, «быть вместе во здравии и болезни, богатстве и бедности, в радости и горести, пока смерть нас не разлучит». На последнем слове Хагер споткнулась и решительно произнесла еще раз:
