ты, — скривился тот. — Добивать будешь?
— Нет.
— Ну и дурак, — фыркнул Ризус. — Надо было.
— А кто меня тогда на корабле возить будет?
— Ты меня еще и эксплуатировать собираешься?
— Да.
— Воистину Дьявол.
— Надо же соответствовать новому амплуа.
С этим все в порядке. Он восстановится со временем.
Постепенно начали подтягиваться и остальные.
Гвен помогла идти Мерли, которой явно все еще плохо после соседства с Нарциссой, хотя если бы не она, то тело бы ей не восстановили. Гаурун относительно цел и сейчас залечивает свои раны. Заклятье Архейна спало и теперь он может восстановиться. Сам же вампир нес своего подчиненного, которого высушила Нарцисса. Тот в пыль не обращается, а потому живой. Ну и более-менее целые останки Пролатуса нашлись. Что там с Рудольфом сказать не могу.
— Ну, вот все и закончилось, — произнес я. — Что дальше?
— Спать, — говорит Артемий. — Долго спать. Ну и поесть не помешает. У меня запасы крови истощились.
— Согласна, — покивала Мерли. — Ой как мне плохо…
— Не дергайся, кошатина, — помогала ей Гвен. Та переживала за малышку, пусть и старалась не показывать этого.
— Да, отдохнуть не помешает, — подтвердил Король-Скелет. — Нужно дать сигнал кораблю, чтобы забрал нас.
— Не думаю, что после того взрыва хоть что-то осталось. Придется ждать, когда пираты свои корабли починят и приплывут за нами. Ну или вплавь.
— Отлично. За неделю отдохнем, — усмехнулся Ризус. — А может и месяц. Эй, Бьонд, ты же летаешь. Метнись кабанчиком за ромом.
— Вот сам и ползи, — череп скакуна забавно сморщился. — Могу, правда, лягнуть так, что полетишь в нужном направлении.
— Какие ж все сволочи, ха! Правда, не мне на это жаловаться…
Настроение у всех несколько улучшилось. Даже такая глупая шутка уставшим и обессиленным воинам кажется смешной. Сейчас все наши статусы и звания отошли на второй план и все были просто рады завершению всех проблем.
— Ох, Архейн… — неожиданно прозвучало за нашими спинами. — Глупый… глупый Архейн. Вот до чего ты докатился…
Мы медленно обернулись и увидели невысокую фигуру смуглокожей девушке в цветастых одеждах, что с босыми ногами подошла к останкам лича и присела на корточки обняв свои колени.
— Он был таким наивным и глупым, — говорила… Эйш. — Считал себя таким важным и великим, но так и оставался в иллюзиях своего величия. Он ведь всего лишь пешка на доске судьбы, а не игрок.
Она повернулась к нам и усмехнулась:
— Не правда ли забавно. Он почему-то думал, что если боги нуждаются в вере, то она и ему чем-то поможет. Поддерживал этот город невольных последователей столько лет…
Ведьма поднялась и улыбнулась максимально мило и безобидно, но никто из нас не двинулся.
Ничего еще не кончилось и кое-кто более опасный, явился перед нами.
— Ну, он думал, что у него есть надежный союзник, — пожимаю плечами. — Кто-то, кому кроме него выгодно, поддержание этого Кодоку. Вот только этот кто-то решил начать процесс сбора урожая, даровав мощи Маркозиаса Долоре и все покатилось под откос. Не так ли, боже?
Она усмехнулась, и невинный образ исчез с её лица.
— И когда ты догадался?
— Трудно точно сказать. Ты просто слишком вездесуща. Все знают Эйш и её фургончик, но никто толком не видел её в пути. Подобное могут только боги, но ни не могут «возникнуть» там, где не могут видеть… Но, если предположить, что за недосягаемостью Дункельхейда для божественного взора стоит какое-то божество, все начинает складываться.
В свое время я с божественной братией немало общался. Ну, для смертного немало, так-то эти разы можно было пересчитать на пальцах… Но светлые божества, обеспокоенные ситуацией с Беритом, порой не стеснялись дать указания нашему отряду.
И они были такими же. Ничего толком не могущие, или, скорее, не желающие делать, но зато всеведущие и вездесущие, по крайней мере, пока в дело не вмешивается другой бог.
— Да, все верно, — кивнула Эйш. — Я — причина «завесы» над Дункельхейдом, и благодаря некоторым творениям Раума, она мне совершенно не мешает. С самого основания этот город принадлежит мне.
— И что же великая столичная богиня не поделила с Архейном, что мотивировала других идти за ним?
Когда я только прибыл в Мясной Рынок, то был поднят на смех другими мертвецами и самой Гвен своими вопросами о дьяволе. Оказывается, я был не первым кто «случайно» встретил Эйш и был направлен на эту дорожку. И, естественно, это трудно назвать реальным планом, слишком явно и слишком уж слабые «пешки» задействованы. Это больше похоже на угрозу, распространяемую через слухи. Или даже насмешку в духе «я сделаю и скелета способным тебе противостоять».
И вот, поди ж ты, сделала. Ну, я все же в большей мере сделал себя сам, но именно Эйш я обязан и заданием, что помогло мне прорваться на четвертый ранг, и, скорее всего, войной, что подняла на пятый. По крайней мере, обвинение в том, что именно она создала возможность для рождения Пожирателя, она не отрицала.
Я же просто не мог представить никого другого, кто мог бы добраться к Долоре с этой штукой. Архейн слишком плотно контролировал море для такого, не зря свое «логово» он сделал именно в форте.
— Да ничего, — Эйш нагло потянулась, снова натянув на себя образ невинной ведьмочки. — Он просто начал догадываться, что тоже под крышкой, вот и пришлось слегка ускорить процесс, пока не сбежал. Ну и спровоцировать его немного, все же он — весьма горд и бежит от вызовов, только когда чувствует настоящую опасность для шкуры.
Иначе говоря, «Кодоку» изначально создавалось не Архейном, а этой ведьмой. Лич просто поучаствовал в процессе, пользуясь преимуществами божественного союзника взамен… Ну или ему так казалось.
— А моя роль в этом какая?
— Изначально — просто еще один кандидат, хотя, я признаю, крайне интересный. Твоя душа десятилетиями мариновалась на краю разлома, прежде чем я её наконец-то заметила, подлатала, как смогла и привязала к первому попавшемуся телу. А ты все равно не хотел вставать, все никак не в состоянии решить, светлый ты или темный…
О чем-то таком я и догадывался, но вот состояние моей души и стало для меня новостью.
— Такова уж твоя сущность, Косточка, — улыбнулась Эйш. — Ты умер, когда противостояние Первостихий достигло пика. Две силы столкнулись и породили безумие, названное Разломом, а твоя душа как-то умудрилась войти с ним в резонанс и благодаря этому не быть развеянной им в клочья. Видать, в тебе в момент смерти тоже боролись Тьма и Свет, что, впрочем, неудивительно… Так и родился Парадокс.
— Ты что-то знаешь о моей смерти? —
