Знамя взлетело высоко вверх и рассыпалось сотнями ярких искр, озаривших всё вокруг.
— Ох, — удивлённо пробормотала Йяда, — а я думала, что нам придётся пробираться по лесу с факелами.
— Я так и знал, что это не понадобится, — ответил Ингри. Схватив Йяду за руку, он повёл её вперёд. Биаст, отставший от остальных, широко раскрыв глаза, смотрел на разгорающееся золотое сияние. — Но идти нам пора. Да, определённо. — Позади них в чаще что-то очень, очень сухое вспыхнуло с рёвом, рассыпая тучи искр. — И побыстрее.
Конь Биаста, несмотря на усталость, рвался подальше от огня, но принц-маршал сдерживал его, не позволяя обогнать Ингри и Йяду, бегущих мимо искривлённых уродливых дубов к болоту. Биаст бросал на Ингри и Йяду задумчивые взгляды, явно решая, кого из них посадить позади себя, чтобы скакать к спасительной прогалине, если ветер переменится. К счастью, на взгляд Ингри — у него уже не оставалось сил на ещё один спор, — слабый ветерок не раздувал пожар, и он распространялся от могильного холма в центре со скоростью пешехода. Биаст, Ингри и Йяда если и не сильно опередили неотвратимо охватывающее дубы пламя, то всё же достигли опушки, не подвергаясь опасности.
Йяда поддерживала Ингри, пока они не добрались до врат в зарослях ежевики; тут Биаст, видя, как спотыкается Ингри, спешился, подсадил Ингри в седло, а сам повёл коня под уздцы. Им не потребовалось другого освещения, кроме далёкого зарева, чтобы подняться по извилистой тропе из долины. Когда они достигли открытой возвышенности, оказалось, что все остальные сгрудились там вокруг небольшого костра, который развели Симарк, Оттовин, Бернан и Херги.
Льюко помог Ингри, которого бил озноб от предрассветного холода, слезть с коня Биаста. Увидев, как священнослужитель перекинул руку Ингри себе через плечо, чтобы довести того до костра, Халлана оставила Фару, вокруг которой хлопотала Херги, и поспешила им навстречу. Ингри решил, что ругательство, которое Халлана пробормотала себе под нос, пугает его больше, чем собственное бессилие.
Жрица, как и подобает целительнице, нахмурилась и принялась отдавать распоряжения.
— Быстро — принесите ему горячее питьё и горячую еду, — бросила она Бернану и Освину. — И все одеяла и плащи, какие только у нас есть.
Ингри опустился на расстеленную на земле попону: оставаться на ногах ему уже было не под силу.
— Не пролил ли он слишком много крови? — встревоженно спросила Халлану Йяда.
Та уклончиво ответила:
— С ним всё будет в порядке, если нам удастся согреть его и накормить.
Тут же рядом появилась Херги со своей кожаной сумкой, и Ингри пришлось вытерпеть обмывание и перевязку своей покрытой заскорузлой кровавой коркой правой руки, хотя рана на ней закрылась — опять, — а синяки пожелтели и побледнели. Остальные суетились вокруг с совсем излишней, на взгляд Ингри, озабоченностью: несли ему еду и одеяла, подкидывали дрова в огонь. Ингри устал, голова у него кружилась, а озноб был таким сильным, что он едва не расплескал странного вкуса травяной чай, приготовленный Херги, прежде чем донёс кружку до онемевших губ. Однако Йяда неумолимо снова и снова подносила ему питьё и заставляла есть, хоть в лагере оказалось и не так много еды. Вот что показалось Ингри удачной мыслью — так это её решение залезть к нему под одеяла, чтобы согревать собственным телом. Девушка сжала ледяные руки Ингри в своих горячих, и постепенно дрожь унялась; теперь Ингри чувствовал только глубокую, глубокую усталость.
— Как вы оказались здесь? — спросил Ингри просвещённого Льюко, который уселся рядом, жуя сушёное яблоко, нашедшееся у кого-то в седельной сумке. — Мне не удалось оставить сообщение, хоть я и хотел это сделать, — после того как мы покинули королевский дворец, Хорсривер наложил на нас с Фарой заклятие.
— Тем вечером я сопровождал Халлану на встречу с Йядой. Мы обсуждали с ней всё случившееся, как вдруг Йяда заволновалась и стала говорить, что с вами случилось что-то ужасное.
— Я больше не чувствовала тебя, — вмешалась Йяда, — и испугалась, что тебя убили. — Она хотела бы придвинуться ещё ближе к Ингри, но их уже и так ничто не разделяло; поэтому она только крепче сжала его руки.
— Нашу связь разрушил Хорсривер.
— Ах… — выдохнула Йяда.
Льюко с любопытством поднял брови, но ограничился тем, что продолжил рассказ:
— Леди Йяда настаивала на том, чтобы мы отправились выяснить, что случилось. Халлана согласилась. Я… предпочёл не спорить. Ваш рыцарь Геска тоже предпочёл не спорить — по крайней мере с Халланой, хотя и последовал за нами, выполняя свой долг стражника. Мы вчетвером явились во дворец Хорсривера, где нам сообщили, что вы отправились к умирающему королю. В королевском дворце Биаст, прощавшийся с почившим отцом, сказал, что вы направились обратно, в резиденцию Хорсриверов. Мы были уверены, что не могли разминуться с вами в темноте. Халлана… воспользовалась своими умениями, как она это иногда делает, и повела нас в графскую конюшню.
— Представляю, какая там была сцена, — пробормотал Ингри.
— Это ещё мягко сказано! До того момента Биаст сомневался, что произошло нечто странное, — помимо обычного недомогания его сестры, — но никто не мог бы превзойти его в организации погони, как только он убедился в похищении принцессы. Халлана поспешила за Освином и Бернаном с Херги с их тележкой и обнаружила, что с Освином беседует князь Джокол — он всё пытался раздобыть жреца, который отправился бы на его остров, — так что она привела их всех. Я не был уверен, что следует брать с собой всю эту разношёрстную компанию, но… но считать до пяти я умею. По крайней мере, — вздохнул Льюко, — Джокол не захватил с собой своего белого медведя.
— А он хотел? — растерянно спросил Ингри.
— Да, — ответила Йяда, — но я его отговорила. Он очень славный парень.
Ингри предпочёл не комментировать это заявление.
— Вот тут я и решил, — продолжал Льюко, — что боги на нашей стороне… Я бы сказал: «Да помогут им боги» — вы только представьте себе, что за путешествие ожидало бы нас — и их — с участием белого медведя, — только разве можно так сказать, когда дело касается Их самих? — Льюко передёрнуло. — Фафе пришлось бы ехать в тележке, хотя этот зверь достаточно велик, чтобы можно было ехать на нём самом. — Льюко задумчиво поморгал. — Интересно, не было ли это путешествие островитян за жрецом просто уловкой прекрасной Брейги, чтобы избавиться от медведя, прежде чем у него появится привычка спать в ногах супружеской постели?
Глаза Йяды загорелись, и она хихикнула.
— Могло быть и хуже — супругам не осталось бы места на ложе. Судя по всему, прекрасная Брейга — решительная девица. Только, ради пятерых богов, не говорите об этом в присутствии Джокола.
