– Убью, – прорычал Илья, вскидывая голову, – не смей.
– Я просто так спросил, – Мишка вжался в стул, – вдруг…
– Никаких «вдруг» не будет. Через мой труп они избушку сломают.
– Их пятеро, Илюха, я посчитал. Да еще Вероника. А нас только двое.
– Я и один с ними справлюсь, – Илья скрипнул зубами.
– Смотри, и вправду убьют… – Мишка покачал головой.
– Они наемные рабочие, им лишние разборки не нужны. Посмотрим еще, кто кого…
Под окном послышались шаги и голоса. Илья выключил звук телевизора, подошел поближе и прислушался. Работяги обсуждали, с какой стороны подъезжать бульдозеру, и откуда начинать снос! Он скрипнул зубами и посмотрел на бульдозер. Да, машина была что надо. Вся избушка могла бы поместиться в его отвал. Ну, не совсем, конечно… Да и весил он наверняка больше, чем маленький домик. Груда металла в три метра высотой. А они еще думают, не сорвут ли отвал, если поедут со стороны крыльца… Не сорвут. Бревенчатые стены кажутся надежными, а на самом деле в избушке не больше двадцати кубов дерева. Столько же, сколько в бульдозере железа. И нет у нее ни мотора, ни отвала.
Илья оттолкнулся руками от подоконника и прошел по столовой от умывальника до холодильника и обратно.
– Ну что ты мечешься, как лев по клетке? – сочувственно спросил Мишка, – подумай, что можно сделать!
Илья глянул на него свирепо. Ничего сделать нельзя. Ничего. Остается уповать на случай, на помощь Долины, в конце концов. Ведь пришла же гроза, когда избушку подожгли. Но всерьез рассчитывать на чудо было бы самонадеянно. И, помнится, как-то водяной говорил, что Долина бессильна против машин. Может быть, земля и в состоянии проглотить человека, но чтоб остановить бульдозер нужно настоящее землетрясение. Да и зачем тогда избушке хозяин, если Долина сама может защитить ее от любой опасности?
Сережка насуплено молчал, уткнувшись глазами в стол. Наверное, боялся сказать что-нибудь не то.
Илья еще раз глянул в окно – рабочие еще совещались, указывая друг другу руками на крышу избушки, и измеряя пальцами толщину бревен. Он опять пошатался по столовой из угла в угол, поймал Мишкин сострадающий взгляд, и вышел на крыльцо, хлопнув дверью.
Очень хотелось сказать рабочим что-нибудь грубое, чтобы они убрались прочь, но Илья сдержался. Они всего лишь хотят выполнить поручение, которое им, наверняка, очень неплохо оплачивают. Они ничего не решают. Не сделают они – заплатят другим, менее принципиальным. Но оттого что их руки касаются отшлифованных бревен избушки, было неприятно, как будто чужой мужчина лапает его жену.
Илья провел рукой по стене и прошептал одними губами:
– Я тебя им не отдам.
Никогда бы он не стал унижаться и просить кого-то о пощаде, даже если бы речь шла о его жизни, но сейчас его жизнь не стоила ничего по сравнению с тем, что могло случиться. Илья вспомнил змею-русалку и кота, кивающих ему на прощание в подвале Вероникиного дома. «Надеюсь, она не проснется», – сказал кот.
Зачем Илья с таким упорством спасал ее жизнь? Почему не слушал, что ему говорит Леший? Потому что для них она – никто, они не качали ее на руках, не целовали на подстилке из опилок, не вытаскивали из воды, слабую и испуганную.
На секунду он представил, как не смог бы вырваться из объятий змеиного хвоста, подождал бы всего несколько минут, что случилось бы тогда?
Нет, он и сейчас бы не позволил убить ее.
Легкий хмель, белая лилия, тесный круг на траве… С кем еще ему было так хорошо? Кто еще так легко понимал его? И на другой чаше весов – деньги Вероники? Нет, ее деньги не стоят того, чтобы он пожертвовал такими странными и такими родными существами. И взгляд Каменного лика – живого бога – дороже всех денег этого мира. Деньги вообще немногого стоят. Но жизнь?
Илья сбежал с крыльца и направился к зеленой машинке. Вероника все так же сидела на водительском месте с книгой на коленях. Он зашел с правой стороны и постучал в поднятое стекло:
– Открой.
Она пожала плечами и щелкнула кнопкой, блокирующей двери.
Илья сел рядом с ней на пассажирской сидение и откинулся назад, подбирая слова для начала разговора.
– Ну и чего тебе надо? – с легкой улыбкой спросила она.
– Я прошу тебя, не делай этого.
– Вот как? Ты просишь? Не может быть! – она тихо рассмеялась.
Илья стиснул кулаки: он сдержится. Он знал, Вероника не упустит случая унизить его, но он это переживет. Пусть говорит, что хочет.
– Да, я прошу. Когда ты просила меня, я, по крайней мере, имел терпение выслушать твою просьбу.
– Ну? Я слушаю, – сладко сказала Вероника и сложила руки на коленях, повернувшись к нему в пол-оборота.
– Не делай этого. Этого нельзя делать.
– Да? Это почему еще?
– Я тебе говорил. Ты… все сломаешь. Ты запрешь их внизу.
– Их – это отвратительную нечисть, которая не давала мне покоя с тех пор, как я приехала сюда? Которая стремится убить меня и моих детей?
– Они… Они оставили тебя в живых, они пожалели тебя. Я пообещал им, что ты уедешь, и они пожалели тебя. Так поступать нельзя, это нечестно. Это… против правил.
– Но это же ты пообещал им, правда? Ты, а не я.
Илья кивнул.
– Так что никаких правил я не нарушала, не нужно обвинять меня в нечестности. А то, что ты ошибся во мне – дело только твоей личной глупости.
– Спасибо, – Илья пожал плечами.
– Не за что. Что-нибудь еще?
– Я прошу тебя, не делай этого, – прошептал он, отлично понимая бесполезность своей просьбы.
– Да? А почему я должна выполнять твою просьбу?
Илья кашлянул и тихо сказал:
– Я три раза спасал тебе жизнь. И я тебя прошу – не делай этого.
– Я не просила тебя спасать мою жизнь. Это, опять же, твоя личная инициатива, я тебе за это ничего не должна.
– Что ж, и за это тоже спасибо, – Илья снова кашлянул.
– А ты думал, я буду руки тебе целовать? – скривилась она, – В конце концов, ты поступал, как положено мужчине. Ничего выдающегося в этом нет. Тебе это ничего не стоило, разве нет?
Илья пожал плечами.
– В первые два раза – нет. А в третий раз… Я пообещал, понимаешь?
– И ради того, чтобы ты сохранил лицо, я должна рискнуть жизнью детей или убраться отсюда восвояси? Так что ли?
Илья опустил голову:
– Это место тебе не принадлежит. Ты этого не понимаешь и не хочешь понимать. Чтобы ты сейчас не сделала, здесь все равно никто жить не будет. Только вместо живой Долины тут будет мертвое болото.
– Это всего лишь твои слова.
Он пожал плечами:
– Ты можешь мне не верить…
– А я и не собираюсь тебе верить, – фыркнула Вероника, – мне наплевать, что будет здесь через много лет, наплевать. Я живу сейчас, сегодня. И мне сегодня некуда идти. Сегодня, а не завтра и не через год.
