Мезимотес невозмутимо продолжал: «…определён новый порядок народных предпочтений для финансирования исполнительских коллективов, которым были в своё время отданы Концертные Лужайки нашего любимого Парка. Наш Парк пережил серьёзную реконструкцию. Мы заранее учли — на основе уже упоминавшегося нами Колокола, а также закона окривевшего кольца! — предпочтения, которые народ в массе своей оказывает тем или иным направлениям культуры. Отцам Эрании, мне и всему коллективу бывшей «Лулиании» (ныне СТАФИ) весьма отрадно, что наши прогнозы оправдались и получили весомое подтверждение. Народ в целом проявил эстетическую и интеллектуальную зрелость, показав всему миру, что в нашей маленькой Арцене умеют ценить новейшие достижения культуры! Наша публика доказала со всей несомненностью, что она в подавляющем большинстве своём заслуженно вливается в струю подобающей цветовой гаммы, в силонокулл. Конечно же, дальнейшее мощное развитие получит прогрессивный и самобытный силонокулл Эрании и всей Арцены, а также группы и исполнители, удостоенные дипломов победителей нашего Турнира!» Миней помолчал, с его лица медленно схлынула сияющая улыбка, и он дёрнул щёчкой:
«Что же до остальных коллективов, которые с недопустимым самомнением дерзнули принять участие в нашем Турнире, то им в дальнейшем придётся рассчитывать исключительно на себя и на своих немногочисленных поклонников, — он снова сделал небольшую паузу, после чего его голос зазвенел льдом и металлом: — За исключением фиолетовой группировки «Хайханим», не говоря уж о банде подростков, назвавшей себя — в насмешку над публикой! — «Типуль Нимрац». С этой фиолетовой подстрекательской группировкой придётся разбираться особо — в рамках закона. А впрочем, не будем о грустном и постыдном. Такова правда жизни и искусства!
Такова неодолимая сила струи подобающей цветовой гаммы, она же силонокулл!..
Такова сила свободного волеизъявления и автоматизированной демократии в рамках силонокулла!» Поднялся и густым басом загудел Клим Мазикин: «Мне, представителю современной мировой музыкальной культуры, особенно приятно отметить, что в маленькой солнечной Арцене пробились к свету ростки прогресса, а именно — культура струи подобающей цветовой гаммы. Результаты настоящего Турнира показали…» Максим махнул рукой: «Ну, всё, этого демагога можно не слушать. Только интересно, кто ему речь писал? Как всегда Офелия?» — «Да нет, — покачал головой Ирми. — Он и сам по части баблата парень не промах…» — «Собственно, мы первый раз его речи слушаем…» — неожиданно прозвучал хриплый голос Арье — они с Амихаем не побоялись вернуться к своему столику. Ирми удивлённо воззрился на них обоих и отозвался: «Не ожидал вас тут снова увидеть… Вы, право, как мальчишки!» — «Ну, не могли мы не проголосовать за наших! Да и о наших мальчиках хотелось узнать…» — буркнул Арье. — «Смотрите… Вы взрослые люди! А что до говорильни, то ты, Арье, прав: этого стоит послушать. Именно от него исходило предложение о запрете шофара…» — «Но откуда? Что он знает о шофаре?» — «Я имею в виду — он первый озвучил это на весь мир… после того, как появилась первая статья Офелии…» — «Вот-вот! — воскликнул Амихай и тут же опасливо оглянувшись, понизил голос: — Мы с братом не сомневались, что эта мерзость исходит от наших силуфолюбов, а Клим всего лишь подходящий транслятор, как и…» — и он сконфуженно смолк. — «Потише, пожалуйста… Снова Мезимотес речь толкать собрался…» — обернулся к ним Максим, подавшись вперёд в сторону экрана.
До друзей донеслась неторопливая и уверенная речь Мезимотеса: «…впредь до окончания более серьёзных исследований мы единогласно решили — считать так называемый концертный шофар Ронена в Эрании недозволенным и вредным инструментом.
В этом, кстати, нас поддерживают весьма влиятельные и уважаемые раввины из Шалема».
Услышав эти слова, Амихай раздражённо взмахнул и саданул раненой рукой по углу стола, сморщившись и крякнув от боли. Арье погладил его по плечу: «Тише, братишка, спокойней… Береги руку… Оно того не стоит…» — «Но он же по самому больному…» — «И она того не стоит!» — «Рука?» — удивлённо спросил Ирми, но братья ему не ответили.
Миней меж тем продолжал: «Мы очень сожалеем и раскаиваемся, что проявили излишний либерализм и слишком поздно объявили о запрете применения этого опасного звукового наркотика. И вот результат: на психику публики, на сложные процессы восприятия было оказано массированное воздействие. Были использованы даже не шофары, как таковые, но гораздо более опасное устройство, которое протащили обманом на Турнир, — так называемый угав, суть которого — мультишофар.
Кроме того, мистеру Мазикину удалось опытным путём выяснить: вредное воздействие на организм, особенно молодой и неокрепший, хотя и не такое сильное, оказывают и инструменты типа флейты и свирели, обладающие слишком большим количеством вредных обертонов. Сочетание упомянутых инструментов с шофаром оказывает эффект гораздо вреднее, нежели шофар, и даже мультишофар сами по себе. Нет никакого сомнения, что в дальнейшем даже наличие у кого-то во владении одного или нескольких упомянутых источников звуковой агрессии будет пресекаться всеми возможными и доступными средствами — в рамках закона! В дальнейшем мы примем решение и касательно классического шофара, используемого в синагогах — после исследований, проводимых сейчас учёными зоологами… На данном этапе подписан приказ о запрете не только использования шофара, мультишофара и флейты (а также свирелей всех видов) для извлечения звуков, но и хранения этих вредных акустических приборов. Для сведения: указ вступает в силу с завтрашнего утра…» Ирми обернулся к Арье и Амихаю и веско заметил: «Вот так! Не духовые музыкальные инструменты, а вредные акустические приборы, источники звуковой агрессии и… как-там-ещё?..» — «Звуковые наркотики!» — подхватил Амихай. Ирми сакрастически продолжал: «Зато фанфары и фагот — этого они никогда не запретят! Или в сочетании с шофаром тоже влияет на… э-э-э…» Сидящие по соседству мужчины выразили мрачное изумление — они не поняли, почему Максим в ответ нервно расхохотался. Хели взглянула на него с мрачным удивлением: «А, по-моему, нисколько не смешно, особенно если иметь в виду нормальный классический фагот.
Его-то зачем так…» — «Прошу прощения! Это у меня чисто нервное…» — неловко оправдывался Максим, виновато поглядывая на неё и с опаской — на мистера и миссии Неэман.
Пока Мезимотес произносил солидным и хорошо поставленным голосом свой победный спич, более половины присутствующих встали, чтобы покинуть «Цедефошрию». «М-да-а!
