– Лана! Я с кем разговариваю? – ого! Меня даже передернуло от его сердитого тона.
Так! Лана, держись! Не поддавайся на давление! Веди борьбу до конца!
– Я занята, разве не видишь? – фух! Голос не дрожит.
– Я тебе звонил несколько раз. Почему отбивалась?
– Я была занята, я же сказала, - надо же, даже получилось сказать с недовольством!
Брови мужчины изумленно взлетели резко вверх в сторону макушки. Он перевел свой вес на вторую ногу и оторвался от полки. Я нутром почувствовала, как растет его недовольство и непонимание. Видимо, я одна из немногих, кто так неожиданно неадекватно реагирует на него. Ланочка, ты обязана победить эту битву! Он должен научиться меня уважать. Может, выбрала не тот метод, но, пока, знаю только его.
– Лана, я звонил тебе семь раз! – он выхватил из моих рук книгу и отправил ее на место, призывая мое внимание.
Театрально не поднимаю на него глаз, беру следующую, процедив:
– Я тебе днем больше звонила.
– Ах, вот оно что! – он закатил очи горе. – Значит, обиделась?
Так! Ничего не отвечаем. Пусть молчание ответит за меня. Меряю сторону другой книги. Не совпадает. Слышу, отбивает раздраженную дробь на полке стеллажа. Начинает нервничать.
– Мне необходимо было срочно улететь. Это связано с делом тех беглецов. Кое-что прояснилось. Мое присутствие было необходимо.
Я снова не ответила. Присела. Беру следующую книгу. Он раздраженно цокнул, захватив меня за плечи, поднял на ноги и развернул перед собой так, чтобы смотреть в глаза.
– Ты, наконец, поговоришь со мной?!
Я, молча, отвела глаза в сторону. Внутри все сжалось от волнения. Все-таки спорить с ним сложно. На меня тяжело груженым возом накатывали смешанные чувства. С одной стороны я хотела на все плюнуть и прижаться к его груди, а с другой – развернуться и уйти, показав свою гордость.
– Пойми же ты, у меня есть долг! Я должен был…
– Меня не волнует сейчас твой долг! – выпалила я, наконец, перебив его оправдывания, и подняла на него глаза. – У тебя есть долг теперь и передо мной! Или уже забыл?! Я не сержусь, что ты отправился выполнять свои обязательства перед родиной, но неужели тебе так трудно заглянуть в комнату с балкона и просто сказать: «Лана, я отлучусь ненадолго по работе»?! Неужели ты думаешь, я бы тебя не отпустила?! Я думаю, что заслуживаю твоего уважения. Даже в мелочах, - я сверкнула глазами. – Ты бы хотя бы подумал, что я могу переживать. Да ещё на звонки не отвечаешь. Я звонила даже больше, чем ты!
Лахрет с досадой застонал. Вот тебе и семейная ссора. А хотела, чтобы без этого. Эх! Мечты наивной девочки… Он покачал головой и составил виновато брови. Дошло. Однако не захотел сдаваться. Проклюнулась природная мужская гордость и упрямство.
– И из-за такой мелочи дуться?!
Я возмущенно дернула головой и вырвалась из его рук.
– Мелочи?! Это, дорогой мой, элементарное уважение, а не мелочь! – и слово «дорогой» у меня получилось как ругательство.
Он вздрогнул и упрямо выдвинул челюсть. Боец!
– Я не думаю, что на это стоит обращать внимание.
– Значит, не стоит?!
Не действует. Тогда пускаем в ход мощное оружие. Антимужчин называется. Правда, стараться особо не надо было. Слезы обиды сами хлынули бурным потоком из моих глаз. Кто-то мне когда-то говорил, может быть даже в прошлой жизни (я имею в виду до потери памяти), что мужчины очень боятся женских слез… О! подействовало! Он растерялся. Расширил глаза и потерял всю свою боевую хватку.
– Ланочка… - его руки нежно коснулись моего лица и принялись вытирать соленую воду со щек. – Прости меня… я не хотел… только не плачь… я… я… прости, милая моя… - я пару раз для выразительности всхлипнула и засопела носиком.
Его руки, устав бороться с непрекращающимся потоком сырости, ухватили за плечи и ласково прижали мое заплаканное личико к груди. Все. Победа! Теперь все в порядке. Мир и покой. Повсхлипывала еще пару раз для виду и затихла, торжествуя над победой. Теперь будет сообщать об уходе. Точно извлек урок. Его нежные руки ласково гладили меня по голове, успокаивая мою разбушевавшуюся обиду. Как же тепло и уютно в его объятиях! Привыкай, родной, возиться с женщиной. Это тебе не взвод солдат, на которых надо командным тоном орать. С нами надо нежно, с сочувствием. А там мы умеем быть благодарными… ну, по крайней мере, я так точно.
– А что ты тут делаешь? – через пару минут молчаливого стояния подле стеллажа, спросил он меня.
А я уже и забыла! Вот же странное дело, сколько раз уже за собой замечала, что забываю обо всем в его руках…
– Чем ты тут занимаешься важным? – в его голосе уже не было звона холодного металла.
И я рассказала ему о том, о чем мы с Зунгом додумались. Лахрет слушал внимательно и нахмурив напряженно лоб. Только я закончила рассказ, подошел Зунг с весьма сосредоточенным взглядом. Увидев Лахрета, он почтительно склонился в приветствии и произнес:
– Я просмотрел архивные данные библиотеки только что. Узнал, что с тех пор не сохранилось ни одной книги… - лицо его хранило невысказанное расстройство.
– Что, совсем никакой? – поднял брови мой ятгор.
– Да. Но я еще кое-что узнал… В то время существовала группа переписчиков, называемых мазоредами. Не буду уточнять историю об этих людях. Скажу лишь, что они считали своим долгом сохранять и распространять самые выдающиеся книги их времени и те, которые дошли до них в неизменном виде.
– И что? – Лахрет сложил руки на груди.
– Так вот, копии, вышедшие из-под их рук, есть в нашей библиотеке и хранятся в отделе раритетной литературы. Это здесь, почти в самом конце. Их всего осталось пятнадцать штук. Единственная проблема, что они могут оказаться не на месте, а среди остальных, - он поманил нас в тупиковый конец изучаемого мной отдела. – Только в коме нет их изображения, одни названия. Надо их найти и посмотреть, не подходит ли какая-либо из них под ту выемку в этих стойках возле картин.
Мы слушали его очень внимательно, медленно бредя следом. Он пальцем вел возле книг, внимательно высматривая каждую. Остановился возле ряда старинных книг.
– Вот они! – ткнул Зунг пальцем в тот ряд, что находился на уровне груди. – Хотя здесь не только упомянутые. Но они есть точно среди этих старых книг, - он заглянул в список на бумажном клочке, прихваченном с собой от центрального кома, затем на книги. – Хм… так эта, эта и эта, - он указывал на старые дряхлые книжонки.
Мы с Лахретом сразу же достали их с полки и принялись вертеть в руках. Я достала линейку и мигом измерять. Одну сразу убрали, даже без линейки было понятно, что маленькая. Вторая вроде и подходила, но толщина и длина оказались немного меньше. Так мы просматривали все, что указывал нам Зунг, однако ни одна не подошла под указанное описание. Это повергло хранителя в обеспокоенное замешательство. Что-то не так.
