— Уверяю вас, Петр Андреич, никто вас не шантажирует и не собирается кинуть. Наташа совершенно свободна и прекрасно себя чувствует. Просто она не видит необходимости встречаться с вами, совершенно незнакомым ей разумным… Мне стоило большого труда уговорить ее побеседовать с вами. И за это вы окажете мне небольшую услугу… Познакомите с человеком, который и так горит желанием со мной познакомиться!
— Так в чем проблема? — не понял я. — Иди в «Черного дрозда» и знакомься на здоровье!
— В «Черный дрозд» легко зайти. Не знаю, насколько просто будет выйти. Вот тут вы мне и пригодитесь, Петр Андреевич… А чтобы у вас не было ощущения, что дело нечисто, я предлагаю вам поговорить с Наташей по телефону. Здесь же есть телефон?
Семен молча указал полукровке на слоновой кости цвета аппарат, притулившийся в углу кают-компании.
— Я позволил себе предложить вашей очаровательной спутнице, фэйри, пойти и своими глазам убедиться в том, что с Наташей все в порядке и что я играю честно.
Я бросил косой взгляд на Семена, и тот, виновато потупившись, произнес:
— Четверть часа как ушла… Полевик твой взяла, кстати.
Сын Лиинуэля набрал короткий номер, и до нас донесся его преувеличенно бодрый голос:
— «Оленина»? Там у стойки должна девушка-фэйри стоять, позовите ее к трубочке… Да-да, фэйри! Не знаете, как фэйри выглядит? Вот-вот, фэй-ри!
При этом Сын Лиинуэля стал делать нам с Семеном приглашающие знаки, дескать, слушайте, слушайте!
— Да! Это Паола! — голос в трубке был глуховат, но узнаваем. Точно Паола, никаких вариантов… И все же…
— Паола! О чем мы с тобой последний раз говорили? — я орал в трубку, веря и не веря одновременно, что полукровка не врет… Не врет он… А как же известная присказка «Скажи мне полуправду, как полуэльф полуэльфу»?
— О братских чувствах… и прощении… — недовольно буркнула трубка, и я уверился, что со мной разговаривает действительно Паола, а не кто другой.
— Уважаемая Паола, попросите официанта постучать в дверь третьего кабинета… К вам должна подойти девушка, ну, вы помните…
— Помню, помню, — пробухтел недовольный голос Паолы, — совсем уж дуру из меня не надо делать… Ух ты!
Тут Паола прибавила непечатное слово, но в ее голосе было столько неприкрытого восхищения, что понятно было: ничего экстраординарного не произошло, просто Паола Наташу увидела…
— Понятно, почему Петька влюбился… Будь я мужиком… — говорят, женщины-тифлинги бисексуальны. А фэйри, интересно?
— Петр Андреич! — голос Паолы в трубке сменился на мелодичное меццо-сопрано Наташи, — я с вами встречусь, но только ради сына Лиинуэля. Скатайте уже к вашему Бонсу и галопом в «Оленину», третий кабинет, официанту скажете, проводит! Я тороплюсь, так что заранее предупреждаю: много времени вам уделить не смогу! Неизвестно еще сколько времени с Бонсом провозитесь!!!
— Паола, Паола! Хватай Наташу и дуй сюда! — я вырвал трубку из пальцев полкуровки и орал в нее, как сумасшедший, но в ответ лишь длинные гудки — на той стороне положили трубку…
— Не надо криков, Петр Андреич! — полуэльф был само спокойствие. — Конечно, вы можете рвануть прямо в «Оленину», но Наташа не станет с вами разговаривать, право слово… Вытащить ее оттуда силой вам тоже не удастся: после ночных событий, когда начался передел имущества Сливы, охрана «Оленины» не то что удвоена, утроена… Не проще ли, не создавая лишних проблем, быстренько съездить к Бонсу и с чистой совестью — в «Оленину»?
Шантаж. Шантаж чистой воды. Единственно, что радует, — Семен глянул на меня, что называется, многозначительно, на несколько мгновений прикрыл глаза и подержал их закрытыми. Если я правильно понимаю ситуацию, то мы с сыном Лиинуэля — в «Черного дрозда», а Семен — в «Оленину». А что? Паола уже там. Ладно, так и сделаем.
Сойдя по сходням с хаус-бота Реймса, я наткнулся взглядом на знакомый «виллис» — именно в него я чуть не забросил гранату накануне, и именно он смылся задним ходом, едва завидев ребятишек Бонса. Только вместо четырех человек в машине сидел один водитель, а вот «Льюис» так и болтался на турели пародией на букву Т.
— Пожалуйте в машину, Петр Андреевич…
Полууважительно, полуиронично. Сын Лиинуэля пока не сбился с тональности ни разу. Держит себя в руках железно, не отнимешь.
— Зачем вам репутация выпивохи и игрока? — спросил я полукровку, пока мы ехали по безлюдным улицам утреннего Гуляй-поля.
— Сперва ты работаешь на репутацию… Ну, дальше вы знаете… А если серьезно, у меня нет Силы отца, чтобы обеспечить сохранность коллекции. А охотников на нее много нашлось. Поэтому я предпочел, чтобы некоторые амулеты «разошлись» по самым разным направлениям…
— Бхут-арир, например? — невинно поинтересовался я, и Сын Лиинуэля вздрогнул.
— Страшная вещь, вы правы… Не дай боги, в дурных руках окажется… Да и в неплохих — тоже! Один раз используешь, и привет!
— В каком смысле «привет»? — поинтересовался я с живейшим любопытством.
— А душа в ловушке окажется! Придется демону Ава-Адону служить как при жизни, так и после смерти… Ничего… я этот амулетик специально такому лоху из Твери проиграл, что его первый же патруль зацапает. Фонит амулет так, что мало не покажется!
— Я бы лучше в Великую выбросил, если уж такая дрянь, — заметил я, но Сын Лиинуэля только покачал головой, криво усмехаясь…
* * *
Почему постоялый двор «Черный дрозд» назывался именно так, а не иначе, было непонятно. Черная клякса с красным клювом на вывеске заведения, может, и была похожа на дрозда, но только в том случае, если бы по нему проехали катком.
Внутри все было как везде… не совсем. Пахло свежим распилом сосны, и в глаза бросался яркий, незаветрившийся цвет бруса, которым общий зал трактира перегородили почти пополам. Небольшой такой заборчик, даже с калиткой. Теперь, насколько я понимаю, в трактире два отделения: для «чистых» и «нечистых». Во вновь образовавшемся «чистом» было всего несколько столиков, да и те были сдвинуты в один, широкий и длинный. Понятно: рыцарь Бонс Ингельмийский играет в барона. Обед у него теперь не просто «пойдем, почавкаем», а «пир», то есть совместная трапеза с кнехтами. Трактирщик решился на такие изменения не от хорошей жизни: перед калиткой в «баронское» отделение стояли два устрашающего вида молодца с ружьями, а столики в «простой» части зала были густо украшены нечесаными бородами и безумными взглядами сторонников ревнителя старой веры. Сам Бонс наблюдался в одиночестве во главе стола в своем отделении. Судя по запаху, пил он кофе — дорогой и редкий для Великоречья напиток, на столе перед ним лежали его шашка, лакированная деревянная кобура с маузером и большая тарелка со сдобными булками разных видов. Орел! Нахохлился-то так почему?
