— Дома ли Аранри?
— Он пошел к реке, — ответила девушка.
— А где Антуно?
— На рынок пошла.
— А ты их родственница, наверное? — полюбопытствовал Смирол, зная, что это вовсе не так.
— Нет, просто по хозяйству помогаю. Я по соседству живу, там, — она махнула рукой, — на боковой улочке.
— А звать тебя как?
— Сэллик, — отозвалась девушка. — Что ты все выспрашиваешь?
Смирол бросил свой узелок на крыльцо.
— Ну-ка раздобудь мне ведро воды — умыться с дороги. — Тон его неуловимо изменился, вызывая желание повиноваться.
— Тут за домом бадья стоит, — указала девушка. Смирол заглянул за угол.
— О! — с удовольствием отметил он. — Я здесь искупаюсь, ладно?
— Может, тебе лучше на речку сходить?
— Устал я ноги бить, — отозвался Смирол. — Лучше здесь. А ты сообрази пока чего позавтракать. Молочка не найдется?..
То, что девушка назвала бадьей, на самом деле представляло собой круглую из дубовых досок ванну в четыре обхвата, доверху наполненную водой. Когда Смирол был здесь в прошлый раз, на этом месте стояли две бочки.
Смирол стащил с себя тханги, сбросил сандалии и с наслаждением свалился в согретую солнцем воду. Из бадьи выплеснулся на утоптанную землю точно такой объем воды, каким был объем усталого тела Смирола, — в полном соответствии с законом Иннивату.
«Выгонят меня из хокарэмов, пойду в алхимики, — думал Смирол, окунаясь с головой в воду. Жара, несмотря на раннюю пору, донимала его, но купание привело мысли в порядок. — Хотя нет, зачем алхимия? В механики надо подаваться, как же иначе разгадывать тайну Руттуловой летающей лодки?»
Выбираться из ванны совершенно не хотелось, но Смирол, остыв, почувствовал голод. С тех пор как он проснулся, плавая в воздухе, приступы голода периодически одолевали его. Смешно подумать, но один-единственный день болезни и ночь интенсивного лечения превратили хокарэма по имени Смирол в вечно голодного, постыдно слабого и невыносимо беззащитного человека.
Когда голод преодолел желание понежиться в прохладе, Смирол вылез из ванны, обмотался тханги, превратив его в набедренную повязку. Сандалии он оставил без внимания, босиком прошел к крыльцу и сел на ступеньку. Девушки не было; блюдо с крупой осталось на месте, рядом появился поднос с лепешкой и миской садовых ягод. Смирол подцепил пальцами несколько штук и бросил в рот.
Со стороны погреба появилась девушка с небольшим кувшином в руках.
— Ой, — заметила она, — кружку забыла…
— Необязательно, — успокоил ее Смирол, забирая кувшин. — Молоко? Молоко… — ответил он сам себе.
Смирол припал губами к горлышку; холодное молоко заполнило желудок и создало впечатление сытости. Девушка смотрела на него.
— Еще чего-нибудь? — спросила она, когда он отер рот.
Смирол помотал головой:
— Хватит. Пойду подремлю.
Он направился к топчану, стоящему под раскидистым деревом, лег, прикрывшись тонким узорчатым покрывалом, и моментально заснул.
Девушка с замиранием сердца ожидала возвращения Аранри. Что он скажет, увидев незваного гостя? Может, его не молоком следовало поить, а гнать вон из сада?
Аранри, однако, пришел, уже зная, что у него гость: кто-то из соседей видел Смирола у калитки и не забыл сказать старому портному. Белокожий, рыжий, нахальный — это было похоже на сына Антуно. Смиролом он оказался. Только вид его не понравился Аранри.
— Кто тут разлегся на моем топчане? — громко проговорил Аранри, отмечая, что сон парня слишком глубок и что он не заметил его приближения, не проснулся сразу.
Смирол поднял тяжелую голову от подушки.
— А, хозяин… — пробормотал он. — Не прогонишь? Аранри подтянул стоящее неподалеку кресло и грузно опустился в него. Кресло подозрительно заскрипело.
— Не бойся, не развалится, — успокоил Аранри парня, заметив заинтересованный взгляд. — Мне их по заказу делают, особо прочные.
Смирол приподнялся на локте.
— Ослабел я после болезни, — сказал он. — Можно я у тебя поживу, окрепну?
— Платить чем будешь? — полюбопытствовал Аранри. —
Деньги у тебя есть? Или ты явился в одном тханги?
— Денег нет, — ответил Смирол. — Есть одна вещица, может, кто ее купит.
— Что за вещица?
— Она там, на крыльце…
Аранри крикнул Сэллик, чтобы, она принесла Смиролов узелок, а сам обернулся к парню и спросил, что с ним приключилось.
— Что это тебе в голову пришло болеть у меня? Неужели так плохо болеть под крылышком принцессы Байланто, да хранят ее боги?
— Думаю, высокая принцесса больше не захочет меня видеть — ответил Смирол. — Я имел неосторожность подхватить заячью болезнь.
Аранри помолчал.
— Принцесса дала тебе освободительный документ?
— Она не знает, что я жив, — отозвался Смирол. — Есть ли какая оказия переправить весточку в Забытую Столицу?
— Найдем, — кивнул Аранри. Он обернулся к Сэллик, принесшей узелок: — Сбегай-ка еще за моей письменной шкатулкой.
Смирол развязал лоскут; Аранри, взяв в руку голубовато-зеленую друзу, внимательно ее оглядел.
— Как ты думаешь, это стоит сколько-нибудь?
— Стоит, — отозвался Аранри. — Хотя это, конечно, не изумруды.
— Ну-у, изумруды, — протянул Смирол. — Были бы у меня изумруды, неужели б я в одном тханги ходил?
Сэллик принесла шкатулку, Аранри открыл ее, выбрал из листов пергамента самый хороший, чтобы не стыдно было посылать высокой принцессе, и вручил Смиролу вместе с пером.
— Вина принеси, — бросил он девушке.
Смирол, подложив под пергамент шкатулку, занес перо над листом. Рука заметно дрожала.
— Знаешь, лучше сам напиши, — сказал Смирол, помедлив. — Видишь же, во что я превратился…
Аранри забрал у Смирола письменные принадлежности.
— Диктуй, — буркнул он, приготовившись.
— «Ясной госпоже, властвующей над Байланто и Киву, хокарэм Смирол целует ножки. Я жив и выздоравливаю. Жду твоих распоряжений. Писано Аранри-кавидо в его собственном доме в городе Ларау, где сейчас проживает указанный Смирол».
— Дату забыл, — напомнил Аранри.
— Даты не надо, — отозвался Смирол.
Сэллик появилась рядом с подносом в руках, на подносе стояли два кувшина и две широкие чашки.
Аранри свернул лист в трубочку и отдал Смиролу. Тот просмотрел текст и поставил свою личную печать. Аранри тем временем разлил по чашкам вино и разбавил водой. Питье было ледяным — Сэллик бросила в кувшин с водой несколько осколков льда, взятых из погреба. Смирол ухитрился захмелеть даже от чашки разведенного вина, и Аранри оставил его полусонного.
Взяв письмо, он пошел к дому наместника, по дороге встретил Антуно, возвращающуюся с рынка. Узнав, что приехал сын, женщина засуетилась, заспешила домой; Аранри удержал ее, предупредил, что Смирол не очень хорошо себя чувствует и лучше его не будить.
