"Не мешай, я думаю", - отозвался Зверь.
Он думал, он не смирился, искал выход. Но не из каждой ситуации бывает выход. Я все для себя решила. Лучше умереть, чем дать Диме могущество, которое он обретет, получив Огненного Зверя.
В этот момент у Мартынова зазвонил телефон, он достал трубку из кармана, посмотрел, кто ему звонил, и вышел на улицу.
- Прощай, Зверь, - вслух сказала я. - Я тебя люблю.
"Ты не должна умирать!" - закричал в отчаянии Зверь.
- Так бывает, Зверёк, ты же знаешь, - мне хотелось плакать, но не за себя, а за него, ведь его я тоже обрекала на смерть ради своих убеждений, не плакала, только потому, что твердо решила, что такая мразь, как Мартынов, никогда не увидит моих слез.
"Нам совсем не нужно умирать вдвоем. Ты должна жить", - решимость в его голосе меня испугала.
"Что ты задумал?" - я снова перешла на мысленный разговор, Дима еще не возвращался.
"Ты должна передать меня", - твердо сказал Зверь.
"Ты же знаешь, я не имею права, он..."
"Послушай меня, - быстро заговорил он. - Ты должна передать меня. Ты помнишь момент вживления?"
Конечно же, я помнила. До вчерашнего дня я думала, что боли страшнее не существует.
"Вот именно, - продолжал Зверь. - Думаешь, он сможет тут же вскочить и побежать совершать злодеяния?"
"Нет", - признала я.
"Спорим, он не знает подробностей про вживление? Ты должна сделать вид, что подумала, и согласиться на его условия. Передашь меня ему, а когда начнется вживление, убей его. Сделай, что хочешь, перережь горло, заколи. Он не сможет сопротивляться, это я тебе гарантирую".
"Но тогда ты умрешь вместе со своим новым носителем!" - я испугалась, от равнодушия не осталось и следа.
Зверь хмыкнул, совсем как всегда, будто мы обсуждали повседневные дела:
"А пять минут назад ты не готова была к тому, что я умру?"
"Я не... Я собиралась умереть вместе с тобой!"
"Изольда, - его голос стал чуточку грустным. - Скажи, почему ты была готова умереть?"
"Потому что Кирилл жив, потому что..." - я осеклась, догадавшись, к чему он вел.
"Ты все правильно поняла, - подтвердил Зверь. - Я умру спокойным, зная, что ты останешься в живых".
"Звеееерь!" - на глаза лезла непрошенная влага. Я понимала, что он прав, и дело даже не во мне и не в моей жизни. Если мы умрем вместе, Мартынов останется жив, никто не сможет его остановить, он не получит Зверя, но от этого не прекратит свои злодеяния. Его нужно остановить, во что бы то ни стало, нужно.
"Ты меня поняла?" - спросил Зверь, желая удостовериться.
- Поняла, - прошептала я.
"У нас мало времени, - торопливо продолжал Зверь. - И я хочу, чтобы ты знала, я ни о чем не жалею, вся моя долгая жизнь не стоит нескольких месяцев вместе с тобой. Ты помогла мне увидеть дружбу и любовь не со стороны, а испытать самому. Я менял носителей, но для меня они все были безликими, для меня не имело значения, в ком я нахожусь, я просто наблюдал за миром. С тобой я впервые почувствовал себя почти человеком. Спасибо тебе за это".
Я не знала, что сказать. В глазах стояли слезы. Это было так несправедливо, так неправильно. Огненный Зверь - волшебное существо, но с настоящей человеческой душой. Он имел право на жизнь, он...
"Я люблю тебя", - это все, что я сказала, это все, что он должен был от меня услышать.
"Ради любви такой девушки стоит умереть", - невесело пошутил он.
Дверь снова скрипнула, Мартынов возвращался.
- О! - удивился он, увидев у меня в глазах слезы, остановился, словно прислушиваясь, наверное, считывал мои чувства даром Кирилла.
В этот момент я чувствовала решимость и отчаяние, нежелание отдавать Зверя и понимание, что я должна была это сделать. Мое отчаяние было таким сильным, что мне стало тяжело дышать.
Мои чувства понравились Мартынову.
- Ты передумала? - на его лицо снова поползла улыбка. - Позволь узнать, с чего такие перемены?
- Зверь уговорил, - честно ответила я.
- О, - теперь Дима откровенно смеялся. - В таком случае, мы со Зверем сработаемся. Рад, что кто-то оказался умнее тебя.
Да, Зверь оказался умнее, великодушнее, лучше...
- Отпусти меня, и я передам его тебе, - сказала я.
Дима изогнул бровь:
- И никаких подвохов, если я тебя развяжу?
- Куда я денусь? Сила Зверя слабее твоей, я не смогу бежать. Он нужен тебе, как дополнение, и только.
Дима обдумал мои слова, но не нашел в них ни одной уловки. Он был прав, я не играла и не притворялась. Бежать вместе со Зверем мы не могли. Если бы у нас был шанс, я бы никогда не позволила своему другу умереть.
- Хорошо, - кивнул Мартынов, - что нужно для передачи?
- Ничего особенного, - ответила я. - Закрой двери, чтобы нам никто не мешал и развяжи меня. И пусть твои головорезы ждут на улице, рядом никого не должно быть.
- Если ты попробуешь сбежать... - пригрозил Дима.
Он все еще пытался мне угрожать, глупец...
- Я не сбегу, - уверила я. - Ты можешь читать мои чувства. Я не лгу.
Мартынов медленно кивнул.
- Да, ты не врешь, - пошел и закрыл дверь на засов. - Что ж, давай.
Он вскинул руку, и путы на моих запястьях исчезли. Я выпрямила руки, потерла места, где давила веревка, потом встала.
"Дотронься до него, напрягись и представь, что выбрасываешь меня, - сказал Зверь. - Это просто. На нашем уровне единения у тебя получится автоматически".
Я поняла, что он имел в виду. К тому же я видела, как его передала мне Акимова, всего лишь одно прикосновение...
Я подошла к Мартынову и положила руку ему на предплечье. Его лицо приняло совершенно детское выражение. Трудно было представить, что этот человек способен на пытки и убийства. Что ж, я тоже была готова убить.
"Прощай, Зверь".
"Прощай, Изольда".
Было больно осознавать, что я слышала его голос в последний раз.
Я сморгнула слезы и сделала над собой усилие, как просил Зверь. Моя ладонь осветилась ярким огненным светом, как когда-то у Акимовой.
Зверь уходил из моего тела. Навсегда.
Свет под моей ладонью погас. Я почувствовала слабость в ногах и усталость, разом навалившиеся на меня. Мое тело больше не поддерживалось Зверем, оно стало прежним. А в голове была звенящая пустота.
"Зверь?" - на всякий случай позвала я, чтобы убедиться, но мне никто не ответил.
Мартынов же ликовал. Он рассматривал ожог на руке в форме моей ладони.
- И это все? - радостно воскликнул он. - Так просто? Он теперь мой!
- Он твой, - подтвердила я. - Наслаждайся.
Что-то такое мелькнуло в моих чувствах или в тоне моего голоса, что Дима нахмурился. Он ощущал подвох, но еще не понял, в чем он.
Мартынов окинул меня оценивающим взглядом и скривился:
