— Фанд решила, что Вэн нравится ей больше, чем я. Помнишь, как мы с ней ругались?
Дарен кивнул.
— Но с Вэном она тоже ругается.
— Это правда, — согласился Лис, — но обычно они ругаются в шутку. Она ведь не стала относиться к тебе по-другому, хотя и дружит теперь только с Вэном, а не с нами обоими, верно?
— Нет, — ответил Дарен.
— Вот и хорошо.
Джерин говорил совершенно серьезно. Если бы мальчик ответил иначе, он бы сам крупно поссорился с Фанд.
— Теперь, когда Фанд только с Вэном, я подружился с Силэтр. Ведь она тебе нравится, да?
Он с нетерпением ждал ответа.
— О да, — сказал мальчик. — Она добра ко мне и не обращается со мной, как с ребенком, только потому, что я маленький. А еще знаешь что? — Он перешел на заговорщический шепот, явно собираясь открыть какой-то секрет. — Она научила меня читать некоторые буквы.
— Правда? — спросил Джерин. — Спорим, я даже знаю какие.
— Откуда? — спросил Дарен таким тоном, каким обычно говорят дети, уверенные, что родителям неизвестны их тайны.
— Это буквы твоего имени? — спросил Джерин.
Дарен уставился на него.
— Откуда ты узнал? — повторил он, широко раскрывая глаза. — С помощью магии?
Постоянно слыша от всех, что отец его встретился сразу с двумя богами и сумел выйти из ситуации целым, мальчик решил, что он очень могущественный чародей. Лис, знавший, что ему просто повезло, но мечтавший стать таким магом, в свою очередь твердо решил разубедить в этом сына. Но сейчас он просто сказал:
— Нет, никакая магия тут ни при чем. Обычно первые буквы, которые учит человек, — это буквы, которые составляют его имя, потому что они для него очень важны. И знаешь, что еще?
— Нет, что? — выдохнул Дарен.
Он тоже любил секреты и для мальчика его лет неплохо умел их хранить.
— Когда Силэтр приехала в Лисью крепость… это было всего через несколько дней после того, как Тассило украл тебя… она тоже не умела читать, — сказал Джерин. — Я сам ее научил, поэтому она хорошо знает, как учить тебя, ведь она сама недавно была ученицей.
— Правда? — уточнил Дарен, и на лице у него отразилось сомнение. — Но она так хорошо читает. Я могу прочитать только буквы моего имени и иногда нахожу их в других словах. Но я не знаю, как читаются другие слова.
— Это нормально. Не стоит беспокоиться, — заверил его Джерин. — Ты для настоящего чтения еще слишком мал. Даже большинство взрослых, знаешь ли, не умеют этого делать. Силэтр быстро научилась читать отчасти потому, что она умная, как и ты, а отчасти потому, что она уже взрослая и понимает, о чем идет речь. А у тебя это не всегда будет получаться, потому что многие вещи, о которых пишется в книгах, с тобой еще не случались. Понимаешь?
— Нет. — Дарен помрачнел. — Я хочу, чтобы у меня уже сейчас все получалось.
Джерин поднял его, подбросил в воздух и поймал. Дарен завизжал от удовольствия. Джерин стал кружить его, снова и снова. Мальчик опять завизжал. Когда Джерин поставил его на землю, малыш сделал два неуверенных шага и упал на мягкое место. У Джерина тоже слегка кружилась голова, но он старался не подавать виду. Он спросил:
— А ты можешь подбросить меня в воздух или покружить вот так?
— Не говори глупостей, папа.
Дарен попытался подняться, но, по-видимому, ему было так же трудно ходить, как и Райвину в ту ночь, когда он нашел на конюшне вино.
— Почему же нет? — не отставал Джерин. — Почему ты не можешь этого сделать?
— Ты слишком большой.
— Верно, а ты слишком маленький. Когда ты подрастешь, ты тоже сможешь так делать и тебе будет легче научиться читать.
Дарен обдумал его слова и сказал:
— Покружи меня еще!
Джерин с радостью повиновался. Ему доставляло несказанное удовольствие слышать восторженный визг сына. На этот раз Дарен даже не пытался подняться, когда Джерин опустил его на землю. Он просто лежал и смотрел в небо. Джерин мог поспорить, что оно продолжает кружиться у него перед глазами. Наконец сын встал на ноги и попросил:
— Еще!
— Нет, — ответил Лис, — Если много кружиться, тебе может стать плохо.
— Правда?
Джерин наблюдал за тем, как мальчик обдумывает сказанное: весь процесс очень явственно отражался у него на лице. Очень скоро Дарен пришел к мысли, что слова отца надо проверить, и принялся сам кружить по двору, громко смеясь.
Джерин тоже смеялся, но недолго. Дарен мог позволить себе жить настоящим — в его возрасте по-другому и невозможно. Джерину же подобная роскошь была недоступна. Маленький сын — это все, что осталось хорошего от распавшегося брака с Элис, и он его очень любил. Но как все повернется, когда Лис женится на Силэтр и у них появятся дети? Что тогда будет с Дареном? Менестрели в своих песнях о мачехах предрекали ужасные вещи, но разве можно винить Силэтр в том, что она захочет завести собственных ребятишек? А когда и Дарен, и они вырастут, кто чьим вассалом станет после полосы ненависти и раздоров?
Думая об этих неприятных вещах, он почти смутился, когда из замка залы вышла Силэтр и подошла к нему.
— Почему ты такой мрачный? — спросила она. — Чудовища… они там, куда их послал Маврикс. По крайней мере, не здесь. Айкос возрожден, и там, полагаю, теперь новая Сивилла. Адиатанус усмирен, во всяком случае, на какое-то время. Ты должен быть счастлив.
— О, разумеется, — ответил он, — но вовсе не по этим причинам.
Она нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду. Когда же догадалась, то на мгновение даже потупилась. Иногда комплименты вводили ее в такое же нервозное состояние, как когда-то прикосновения. Затем она сказала:
— Если ты так счастлив, то почему не сообщил об этом своему лицу?
Он прищелкнул языком.
— Я пытался заглянуть в будущее, но со мной не было бога, который направил бы мой взгляд.
— Байтон не направлял меня, — сказала Силэтр. — Он просто вещал через меня, но я не помнила его слов. Что же в твоем будущем так тебя огорчило?
Джерин подумал, что, возможно, ему лучше держать язык за зубами. Но нет: Силэтр заслуживала откровенности частично благодаря собственной прямоте, а частично хотя бы потому, что слишком многое знала о неприкрашенной действительности человеческих отношений. Да, отвечал на вопросы бог-прозорливец, но задавались-то они ей. Поэтому, пусть с запинками и нерешительно, он все ей рассказал.
— Да, это неприятные мысли, — согласилась Силэтр, когда он закончил. — Многое будет зависеть от того, каким человеком вырастет Дарен, и от тех детей, которые, возможно, появятся.
Она взглянула на него, склонив голову набок.
— Так, значит, ты собираешься на мне жениться? Я слышу об этом впервые.
