— Я перерисовал это. — Серегил показал на шрам. — Еще до того, как ты сделал его невидимым в первый раз, я, глядя в зеркало, скопировал отметину так точно, как только сумел. В храме я показал рисунок Орфирии… Нисандер, что случилось?
Нисандер побледнел еще сильнее. Шатаясь, он подошел к креслу, сел и опустил голову на руки.
— Клянусь Светоносным… — простонал он. — Я должен был догадаться. Но после всех моих предостережений…
— Ты же ничего мне не рассказал! — бросил ему Серегил, все еще разъяренный, несмотря на страх. — Даже после того, как я чуть не умер, после того, как Микам рассказал о том побоище в деревне в топях, ты ничего не рассказал! Так что же мне оставалось делать?
— Упрямый идиот! — гневно посмотрел на него Нисандер. — Ты мог бы и выполнить мой приказ. Мог бы прислушаться к предостережению! Расскажи мне все остальное. Что сказала Орфирия?
— Она ничего не могла разобрать, поэтому послала меня к оракулу. Тот во время ритуала выбрал рисунок. Он говорил о пожирателе мертвецов.
Нисандер внезапно схватил Серегила за руку и заставил его опуститься перед собой на колени. Пристально глядя ему в глаза, он спросил:
— Он именно это тебе сказал? Что еще? Ты помнишь его слова точно?
— Он сказал «смерть» и повторил это несколько раз. Потом: «Смерть и жизнь в смерти. Пожирающий мертвых рождает чудовищ. Береги Хранителя! Береги Воина и Копье».
— Это были его точные слова? — воскликнул Нисандер, до боли в своем возбуждении сжимая руки Серегила. Гнев его улетучился, его сменило что-то похожее на надежду.
— Ручаюсь своей жизнью.
— Он объяснил, что хотел этим сказать? Кто такой Хранитель? Воин? Копье?
— Нет, но я помню, что тогда подумал: он говорит о конкретных людях, особенно о Хранителе.
Отпустив Серегила, Нисандер хрипло рассмеялся:
— Уж это несомненно. Еще что-нибудь он говорил? Подумай хорошенько, Серегил. не пропускай ничего. Серегил сосредоточился, потирая затекшие руки.
— Когда он начал пророчествовать, он взял струну арфы и стал напевать песенку, которую я сочинил еще ребенком. Струну он оставил себе. Потом там был еще кусочек воска, которым Алек натирает тетиву лука. Оракул сказал, что Алек — дитя земли и света, а теперь — мое дитя. Он сказал, что я ему отец, брат, друг и возлюбленный.
Серегил умолк, но волшебник знаком предложил ему продолжать.
— После этого он говорил о пожирателе мертвых, а под конец посмотрел мне в глаза и сказал: «Слушайся Нисандера. Сожги это и больше никогда так не делай».
— Надо сказать, дельный совет. Ты к нему прислушался?
—Да.
— Что удивительно, — проворчал Нисандер. — Но ты с кем-нибудь об этом еще говорил? С Алеком? С Микамом? Ты должен сказать мне правду, Серегил.
— Никому. Я никому ничего не говорил. Если хочешь, я поклянусь в этом.
— Нет, милый мальчик, я тебе верю. — Румянец вернулся на щеки старого мага. — Серегил, умоляю тебя, пойми, это не игра. Ты и представить себе не можешь, на краю какой пропасти ты танцуешь, а я все еще ничего не могу тебе объяснить… Нет, не перебивай! Я не жду от тебя клятв, но хочу, чтобы ты дал мне честное слово — ради любви ко мне, если уж на то пошло, — что ты будешь терпелив и позволишь мне делать все так, как я должен делать. Клянусь тебе клятвой волшебника — своими руками, сердцем, голосом, — теперь я уверен, что однажды смогу все тебе рассказать. Достаточно тебе этой моей клятвы, сможешь ли ты теперь быть более терпеливым?
— Да. — Серегил стиснул холодные руки волшебника. — Обещаю ради моей любви к тебе. А теперь сделай эту проклятую штуку невидимой!
— Спасибо, мой нетерпеливый друг. — Нисандер на секунду крепко его обнял, потом коснулся рукой шрама на груди. Тот словно растаял под его пальцами.
— Ты должен сразу же сообщить мне, если он снова появится, — предостерег Нисандер Серегила. — А теперь лучше займись делами.
— Другие будут удивляться, чем мы с тобой так долго заняты.
— Ты иди. Я еще немножко посижу здесь. Ты меня потряс, должен сказать.
— Что ж, когда-нибудь это станет мне понятно, — усмехнулся Серегил, хотя он сам тоже еще чувствовал себя не очень уверенно. — Пожалуй, мы первым делом осмотрим склепы. Вернемся мы к утру, но вряд ли кто из нас захочет завтракать.
— Конечно… Серегил!
— Да?
— Будь осторожен, мой мальчик, и присматривай за Алеком. Сейчас еще больше, чем обычно, я полагаюсь на твою природную осторожность.
— Я всегда осмотрителен, но спасибо за предостережение. — Серегил помолчал, уже положив руку на щеколду двери. — Хранитель — это ведь ты, верно? Что бы это ни значило — я ни о чем тебя не спрашиваю, — оракул ведь именно это имел в виду?
К его огромному удивлению, Нисандер кивнул:
— Да, Хранитель — это я.
— Спасибо. — Бросив на волшебника задумчивый взгляд, Серегил вышел, не догадываясь, что был момент, когда его ближайший друг чуть не стал, выполняя свой долг, его палачом.
Глава 33 у мусорщиков
— Они должны… Их должны были давно сжечь! — задыхаясь, выдавил из себя юноша.
— Мусорщики обязаны хранить тела несколько дней, на случай, если их востребуют, — объяснил Серегил. — Те, которые были найдены на свалках и в выгребных ямах, пахнут, конечно, ужасно. Пожалуй, лучше ты присмотри за лошадьми.
Испытывая и стыд, и облегчение, Алек в открытую дверь наблюдал, как Серегил принялся за свою неприятную работу. Они с Микамом ходили вдоль рядов, всматриваясь в почерневшие лица и исследуя одежду, пока не убедились, что ни одного из троих исчезнувших среди мертвецов нет. Потом смотритель принес тазик с уксусом, Серегил и Микам вымыли в нем руки, после чего присоединились к Алеку.
— Похоже, придется продолжить охоту в другом месте, — мрачно заметил Микам.
Второй склеп находился неподалеку от Морского рынка. Пока они туда ехали, Алек молчал, рассеянно прислушиваясь к ровному стуку копыт Заплатки. К тому времени, когда они добрались до места, он принял решение. Он спешился, как и остальные, и вместе с ними вошел внутрь; никто ему ничего не сказал.
— Подожди-ка. — Серегил заглянул в низкую боковую дверь и вернулся с намоченной уксусом тряпкой. — Это помогает. — Он показал Алеку, как обвязать тряпкой рот и нос.
Прижимая повязку к лицу, Алек решительно приблизился к дюжине мертвецов, разложенных для опознания. Воздух в помещении был влажный и словно липкий, по стокам, вырубленным в камне пола, текла какая-то вонючая жидкость.
— Вот знакомое лицо, — сообщил Микам с другого конца склепа. — Не из тех, правда, кого мы ищем.
Серегил подошел к нему:
