— Как… Как это произошло? — хрипло спросил потемневший лицом князь.
— Мы катались, выехали на площадь, а там… Там!.. — сбиваясь начала рассказывать Светолана. — Там большая куча хвороста и девушка, к столбу привязанная! А этот служитель Единого кричит: «Сожжём ведьму», и они подожгли! Карэхита закричала : «Что ж вы делаете!» Но тут кто‑то выстрелил в её лошадку. Из арбалета! А потом и в мою. Хорошо, что мы были далеко, на краю площади. Мы бросились бежать, а они за нами! И они… Они… Камнями! В Карэхиту! И кричат: «Убьём ведьму!»
Световид повернулся к Яромиру, тот, нахмурив брови, сказал:
— В моей сотне нет верующих в Единого, мы поклоняемся старым богам!
— Тогда ты знаешь, что делать! — произнёс князь.
Яромир обнял и поцеловал Светолану, повернувшись к своим витязям, крикнул:
— По коням!
Конная лава выметнулась из распахнутых ворот. Толпа, впереди которой шли чёрнорясники, остановилась, не дойдя до открывающихся ворот. Все служители Единого по примеру своего предводителя вскинули руки, и перед ними возникла какая‑то радужная плёнка. Несколько стрел, выпущенных со стены, завязли в ней. Чёрнорясники что‑то заунывно запели и двинулись вперёд, совсем не опасаясь разгоняющейся конницы. Изумрудно–золотой дракончик, упавший откуда‑то сверху, завис над толпой, и на эту странную защиту служителей единого обрушился поток огня. Плёнка выгнулась, дракончик усилил огонь, плёнка заколебалась и лопнула. Поток огня прошёлся по толпе, обжигая и ослепляя. В этот момент в остановившуюся массу людей врезалась конница. Одетые в кольчужную броню кони топтали, а витязи–дружинники рубили растерявшихся, пытающихся бежать чёрнорясников и всех примкнувших к ним. Драконочка, метнулась обратно и упала перед Световидом. На месте только что приземлившегося дракона стояла рыжая девочка.
— Они!.. Они рубят! Убивают! — отчаянно закричала Листик.
— Листик?! — изумлённо произнёс князь и, сдвинув брови, жёстко произнёс: — Они напали на Карэхиту! Хотели убить её! Пощады не будет!
Листик смотрела на князя, продолжавшего держать Карэхиту, широко распахнув и без того большие глаза, а князь, повернувшись к воеводе, приказал:
— Бронислав! Чтоб к вечеру в стольном граде не осталось ни одного храма Единого! Ни одного служителя!
— А с теми, кто верит и не захочет отрекаться, что делать? — спросил воевода.
— Они попытаются снова отстроить храмы и возродить веру! Поэтому… Никто не должен остаться! Ты знаешь, как поступить!
Воевода развернулся и твёрдым шагом направился подымать дружину. А Листик, уже снова дракон, свечой ушла в небо. Вернулась через несколько минут, не одна — с Докией. Охотница осмотрела Карэхиту, уложенную на принесенную из терема лавку, и покачала головой:
— Я не могу ничего сделать, у неё сломан позвоночник.
Дракончик снова улетела. Князь, опустившийся на колени перед Карэхитой, взглянул на Докию, та отрицательно покачала головой:
— Нет, я помочь не могу, да и маги не помогли бы, такое не лечится. Князь неподвижно застыл у лежащей девушки, проходящий во главе колонны воинов Бронислав гулко ударил себя кулаком в грудь, его жест повторяли дружинники, направляющиеся в город. Примерно через полчаса вернулась Листик. С ней прилетел чёрный дракон эрэлов с Элие, а Вимину принесла сама Листик. Грано остался во дворе, а на крыльцо вместе с Духами леса и степи поднялась уже рыжая девочка. Она жалобно смотрела на фей, те осмотрели Карэхиту и повернулись к Листику:
— Мы не можем вылечить человека, но мы можем сделать её подобной нам. Для этого нам нужна сила…
— Делайте что хотите! Только бы она жила! Я на всё согласен! — хрипло проговорил князь. Листик, молча, протянула руки Хранительницам леса и степи. Они, приняв руки девочки, оттеснили князя от Карэхиты, и всю их четвёрку окутало сначала слабое зелёное свечение, затем усилившееся так, что скрыло из виду Карэхиту, Листика и Хранительниц. Зелёная дымка быстро исчезла, и уже сидящая Карэхита обвела замерших людей взглядом не чёрных, а ярко–зелёных глаз. Князь бросился к своей любимой, но Докия его опередившая, ощупывая девушку, изумлённо повторяла:
— Невероятно, невероятно!
— Хранительница леса явила нам сие чудо, показав, что только она и Вэлех являются защитниками народа Склавонии! — провозгласил неизвестно откуда появившийся жрец бога леса. — Склоним же перед ними головы и воздадим хвалу!
Но истинная защитница совсем не собиралась выслушивать воздаваемую ей хвалу, она скрылась в кроне ближайшего дерева, поднявшись туда, ступая по невидимой лестнице. Хранительница степи, которой жрец хвалу воздавать, вроде, как и не собирался, спокойно вернулась к своему дракону и улетела. Среди этой суеты, никто не заметил, как куда‑то исчезла бледная, шатающаяся Листик. Лишь Докия спохватилась и то только спустя с десяток минут. После долгих поисков она нашла девочку, когда уже почти стемнело, нашла случайно — заметила открытую дверь на чердак, а оттуда на крышу. Листик сидела на краешке крыши высокого терема и смотрела на город. Там горели не только храмы Единого, но и некоторые дома. Докия осторожно попыталась подойти к девочке, та, не поворачивая головы, сказала:
— Тут скользкая крыша, не подходи.
— Листик… — начала охотница, девочка повернулась к ней, её глаза слабо светились в наступающей темноте, нет, не светились, просто блестели от слёз. Листик срывающимся голосом спросила:
— Почему люди такие злые?! Почему?! Что им сделала Карэхита? Почему её снова хотели сжечь, почему её пытались убить? Камни бросали… Почему сейчас убивают?
Листик показала на пылающие дома и мечущиеся в отблесках пожара тени. Потом девочка скользнула с крыши, и Докия увидела, как появившийся у самой земли дракон бесшумно полетел в город.
Воевода Бронислав смотрел, как поджигают очередной дом почитателей Единого. Хозяин дома, богатый купец, лежал на пороге с разрубленной головой. Его тяжелораненая жена пыталась выползти из дома, чтоб спасти ребёнка. Она уже не могла говорить, только хрипела, а маленькая девочка плакала тоненьким голоском. Один из дружинников вопросительно взглянул на воеводу, тот сурово сдвинул брови:
— Князь приказал — до четвёртого колена, поэтому всех…
Договорить воевода не успел, сверху упала большая тень и, блеснув золотистой чешуёй в свете разгорающегося пожара, выхватила ребёнка.
— Дракон! Золотой дракон! — с благоговением прошептал воин. — Хранительница леса не желает этих смертей!
— Да, золотой дракон показал, что Хранительнице леса не нравятся наши действия! — кивнул воевода и в раздумье продолжил: — Больше никого не убивать! Но дома сжечь, обитателей согнать на площадь! Пусть князь решает, что с ними делать.
