Около норы великого червя припал к земле ужасный маг, покрытый пылающими рунами. Тварь держала жезл, белый и сияющий, как молния. Под ней руна принимала причудливую форму — полный злой воли предмет, собирающий туманы и закручивающий их в вихри и смерчи.
— Клянусь Силами! — выругался король Андерс, увидев эту картину.
Казалось, что в Каррисе больше нечего спасать.
Даже если прямо сейчас мы бросимся в атаку, думала Эрин, опустошители истребят всех жителей, прежде чем мы туда доберемся.
Лошадь Эрин нервно переступала с ноги на ногу, и она наклонилась в седле. Не один храбрый рыцарь склонил копье, словно был готов в любой момент ринуться в битву.
Лорды в голове колонны пристально смотрели на Андерса, пытаясь понять, что он собирается делать. Он провозгласил себя Королем Земли. Призовет ли он мирового червя, как это сделал Габорн?
Эрин закричала:
— Ваше Величество, дайте сигнал к атаке!
Но Андерс поднял правую руку предупреждающим жестом и сказал бесстрастно:
— Я не могу. Земля предупреждает против этого. Там, в городе, Избранные Габорна, и они должны погибнуть, искупая его грехи.
— Что? — в ужасе крикнул Селинор.
Андерс печально покачал головой:
— Я должен стать новым Королем Земли. Он — старый. Но я не могу быть коронован, пока старый король не будет низвергнут.
Он вперил взор в ночь, словно мог видеть сквозь стены Карриса.
«Что он за человек?» — спрашивала себя Эрин. Габорн никогда не стал бы сидеть сложа руки, видя народ в опасности.
Голова Эрин кружилась. Она оцепенела от усталости. Но больше, чем от усталости, она дрожала от потрясения.
Она чувствовала себя как во сне — или в полусне. Она хотела позвать сову из Другого Мира и попросить о помощи, коснуться ее сознания своим зовом.
Одна мысль терзала ее.
Сова говорила, что Асгарот может усилием воли читать чужие мысли. Сможет ли ее зов достичь Асгарота?
Несмотря на то, что думать об этом было больно, Эрин молча прокричала имя: «Асгарот!»
Король Андерс сидел на лошади прямо перед Эрин, устало сгорбившись в седле, его длинные седые волосы волной падали из-под королевского боевого шлема.
В ответ на ее молчаливый призыв он резко повернулся, как если бы она хлопнула его по плечу. Его рот приоткрылся от удивления, и он уставился на нее злым взглядом.
Маска доброты слетела с его лица.
* * *
Великая Истинная Хозяйка бросилась к Йом.
— Не-ее-ет! — закричал Габорн, меняя направление, чтобы преградить ей путь.
Она стремительно двигалась вперед, держа оружие в лапе.
Одно мгновение Йом, заледенев от боли, видела их обоих. Габорн прыгнул на тварь, наполовину освещенную, наполовину скрытую тенью. Очертания Великой Истинной Хозяйки расплылись, ее бич трещал, как пламя. Габорн вскрикнул, оступился и согнулся под ударом бича.
Йом бросилась на Посвященного, огромного опустошителя, лежавшего и как будто спавшего. Она замахнулась, готовясь нанести удар со всей силой.
Железный дротик вырвался из ее руки, когда опустошитель ударил ее, промахнувшись всего на несколько дюймов.
Габорн закричал:
— Йом, беги!
Комната задрожала. При новом толчке землетрясения земля выскользнула из-под ног Йом, со свода дождем хлынули камни.
«Гашт!» — заклинание с шипением вырвалось из ониксового жезла чудовища. Габорн сделал два шага вперед и взвился высоко в воздух, когда темное зеленое облако поплыло к нему. Он с силой швырнул свой дротик.
Чудовище резко повернулось к Йом. Дротик скользнул по ее черепу. Габорн летел к твари — и вот он ударился об нее с глухим стуком, а затем отлетел в сторону, как сломанная кукла.
— Нет! — закричала Йом.
Великая Истинная Хозяйка с минуту разглядывала Габорна, а затем, потеряв к нему интерес, снова повернулась к Йом.
В мозгу Йом последние слова Габорна прозвучали так отчетливо, как если бы он снова повторил их: «Йом, беги!»
Опустошители окружали Йом со всех сторон, черты их были искажены ненавистью и жестокостью. Она в отчаянии смотрела в дальний угол комнаты. Даже дюжина даров зрения не помогала ей увидеть путь к спасению.
* * *
Там, куда ушел Габорн, не было боли. Он ударился о костяные пластины на голове монстра. И все исчезло.
Он очнулся в месте, где было светло как днем. Повсюду вокруг нею были поля, коричневые, только что вспаханные плугами фермеров, плодородные. Холмы поднимались мягкими волнами в отдалении, дубы росли на их склонах. Не было ни ветра, ни солнца, только свет, исходивший из ниоткуда, сиял наверху. Вороны с карканьем кружились над головой, их хриплые крики были полны злобы.
Нежные ростки проклевывались из земли вокруг него, словно земля не в силах была сдержать избыток жизни.
Вороны пикировали прямо на него, стараясь ударить, выхватывали семена из почвы, обрывая бледные корни.
В дюжине ярдов от него какое-то существо, очертаниями похожее на человека, сидело на большом камне спиной к Габорну. Оно было одето в бесформенное серое платье, и седые волосы рассыпались по его спине. Но там, где должна была быть кожа, Габорн видел только песок и щебень.
Сам Дух Земли сидел перед ним.
— Я всего лишь лакомство для воронов судьбы, — бормотал он. — Они реют на крыльях насмешки. Мои камни не могут убить их…
Габорн подошел к существу и положил руку ему на плечо. Тот повернулся лицом.
Дух Земли имел лицо Раджа Ахтена, но на этом лице не было глаз, только пустые глазницы.
Земля посмотрела на Габорна беспомощно, вскинула руки:
— Вороны. Вороны пожирают…
Габорн видел страдания Земли.
— Почему ты все еще носишь лицо врага? — спросил Габорн. — Мы должны быть друзьями.
На лице Земли отразилась боль:
— Ты отвернулся от меня.
— Нет, — сказал Габорн, — лишь однажды, в минуту слабости. Но больше я никогда не отвернусь от тебя. Все, чем я являюсь и чем надеюсь стать, — все твое.
Каменное лицо Духа Земли начало изменяться. Оно приняло новью формы. На миг оно стало лицом отца Габорна, потом помолодело. Габорн подумал, что Земля может показывать ему его собственное лицо или лицо его отца, когда тот был ребенком, но затем понял, что это лицо его сына. Гравий и песчинки сдвинулись снова — и вот Йом улыбается ему.
Габорн почувствовал внутри странную легкость и увидел, что ранен в грудь, но из рапы льется не кровь, а свет. Он позволил ему литься. И повсюду вокруг него вороны закаркали и взлетели в воздух, небо словно взорвалось от хлопанья их крыльев.
