Я его, конечно же, простила. Потому что невозможно не простить это милое чудо, когда оно пялится на тебя своими печальными глазищами и жалобным голоском умоляет извинить (ради такого случая Леопольд даже убрал челку, видимо, паршивец откуда-то знал, насколько он красив).
В запертую снаружи комнату он пробирался через тайный ход в ванной. Когда он приходил, мы поначалу вместе читали книгу о магии (почему-то он находил ее интересной), а потом применяли полученные знания на практике (не обладая магическими способностями, Леопольд почему-то прекрасно представлял, как там все работает, и помогал мне разобраться). Но после нескольких дней совместных занятий, мы придумали кое-что интересное и принялись воплощать свою идею в жизнь в саду Сеймуров. Конечно, прежде чем работать, я спросила у графини разрешения, и она его дала, запретив всем жителям поместья ходить в ту заброшенную часть сада, которую я заняла.
В общем, мы с Леопольдом, с котом по имени Маггорт и с книгой для ведьм-самоучек все свободное время проводили в саду, работая над нашим проектом. Дейк, к слову, был не против, он частенько навещал меня там, чтобы убедиться, что меня не сожрали садовые маргаритки или не утащила к себе в логово белка-оборотень.
Но, как по мне, ему стоило больше беспокоиться о моей психическом здоровье. То, что я узнавала из книги, меняло все мое представление о мире и о веществах в нем в целом.
Я научилась по своей воле смотреть на обратную сторону материального мира и понимать, в чем там дело. Это была сторона, на которой можно видеть ауры и заклинания, как узлы или плетения разноцветных сверкающих ниток, незаметно пронизывающих все пространство. Есть нитки уже имеющиеся в пространстве, их невидимая до поры до времени сеть и образует гобелен, из плетений и узлов этих гобеленных нитей состоят ауры живых существ или оживленных трупов. Ауры — это набор узлов и плетений, больше всего похожих на кружевную салфетку. Нитки для таких салфеток берутся из пространства гобелена. Эти нитки достаточно соединить между собой и тут же возникает связь в месте прикосновения — узел. Чем больше узлов и чем они разнообразнее, тем сильнее аура и сложнее характер и облик существа. Аура еще должна быть непременно замкнутой системой узлов, иначе существо не будет жить. Вся сложность работы с аурами заключается в том, что нити гобелена очень прочны и их очень тяжело сдвинуть с места, что делается не руками, а внутренней энергией мага. У некромантов эта энергия особо мощная, потому они лучше всех прочих работают с жизнью и смертью.
Это все к тем нитям, которые пронизывают все пространство и образуют сторону Гобелена. Они принадлежат живым и не живым предметам, но с живыми работать сложнее — в них энергия постоянно движется. Но есть еще и другие нити, это те, которые маг создает из своей собственной энергии, точнее, из отростка на своей ауре — большого непропорционального по сравнению к остальной «салфетке» отростка, где скапливается сила, она же магия. Нити, сделанные из такой энергии, куда более хрупкие и слабые, ими гораздо легче управлять, чем нитями на Гобелене. Чем больше у мага в запасе энергии, тем больше он может выпустить этих нитей, чтобы сплести заклинание. Каждое заклинание имеет особую формулу плетения, один единственный узелок может превратить заклинание лечения в проклятье болезнью, скажем. Но при этом не все заклинания доступны каждому магам. Оказалось, что у каждой силы есть свои особенности и это влияет на действие заклинаний. Есть маги-стихийники — как я, — у которых магия привязана к одной из сил (у меня к огню) и работает в этом направлении. Есть темные маги, о которых мне рассказывал инквизитор, и их магия действительно оказалась способной работать только в сторону уничтожения. Есть еще целители или маги природы, они обычно становятся лекарями или работают с растениями и животными. Так же существует еще несколько групп магов, но они слишком редко встречаются — на каждый такой случай есть только по одному, редко по два примера. При этом каждый из магов, помимо особенностей своей магии, может выпускать из себя чистую силу, чистую энергию. Из нее плетутся любые силовые заклинания — заклинание толчка, например, или нить силы, на которой, как на электричестве, будет работать какой-нибудь механизм.
Все это было безумно сложно и очень опасно, но если научиться, можно делать совершенно невероятные вещи… Алхимия, воскрешение, омоложение — все это оказалось возможным! Мне лишь не хватало умения и знаний, чтобы управлять своей силой в полной мере. А ее, как я поняла, у меня было не мало. К моему телу была прицеплена прекрасная аура с огромным ответвлением в стихию огня. Я была сильной ведьмой, но мне предстояло еще многому научиться.
Баловаться и экспериментировать с магией я не опасалась: я не пробовала ничего незаконного и темного, потому и пристать ко мне не должны были. Арланд, знавший о моих опытах, тоже не мешал мне.
Вообще, с того дня, когда я увидела инквизитора за ритуалом, мы с ним не общались и всячески избегали друг друга. В столовой, единственном месте, где я встречалась с ним регулярно, я старалась на него не смотреть, а он старался не смотреть на меня. Стоило мне увидеть его в коридорах, я тут же уходила куда-нибудь, а он не преследовал и шел в другую сторону.
Единственным местом, где мы иногда встречались и не разбегались в разные стороны, была огромная библиотека поместья. Арланд часто сидел там за одним из читальных кресел, а я приходила, ища новые книги по магии, которые смогла бы понять.
Как-то раз так вышло, что встретив меня, он нечаянно заговорил о книге, которую я взяла и сказал, что она плохо написана и непонятна. Посоветовал мне другую, потолще и постарше. Мы поговорили немного о магии, я рассказала ему о том, что узнала, а он дополнил некоторые моменты, которые я так и не поняла. После того странного разговора мы разошлись и снова друг друга не замечали. Потом мы встретились в библиотеке еще раз, а потом еще… и каждый раз когда мы там оказывались, мы разговаривали о магии и ни о чем больше. Мы могли увлеченно беседовать около часа, а потом разойтись и снова избегать друг друга.
Конечно, с моей стороны это было безрассудно, торчать наедине с инквизитором и болтать с ним о магии, но я ничего не могла с собой сделать, и он, кажется, тоже.
Не было сомнений, по какой-то причине Арланд тоже стал сторониться меня и шел наперекор каким-то своим правилам, беседуя со мной среди книг. И оба мы ничего не могли поделать: я понимала опасность, он опасался чего-то своего, но мы просто не могли не говорить друг с другом.
Дошло даже до того, что я специально учила что-то очень сложное и непонятное, чтобы прийти в библиотеку, надеясь застать там Арланда и попросить его все мне объяснить. И он каждый раз, как мы встречались, объяснял, так как знал о магии очень много… иногда мне даже казалось, что так много, как он, о ней вообще никто не знает.
